ИОАННОВО КРЕЩЕНИЕ
Однажды группа людей, состоявшая из духовенства и книжников, вышла за ворота Иерусалима и отправилась по дороге, ведущей к берегам Иордана. Предпринять путешествие их побудил слух о молодом пустыннике Иоанне. За короткое время о нем стало известно по всей стране. Посольству было поручено выяснить, каковы притязания этого человека, чему он учит и не является ли он опасным возмутителем народа. Иоанн называл себя “гласом вопиющего” (т.е. голосом глашатая, вестника), что само по себе говорило о многом.
Пять веков назад, когда кончились дни изгнания и иудеи смогли вернуться из Вавилона, великий учитель веры Исайя Второй сложил гимн о Богоявлении. В нем описано пасхальное шествие через бесплодную пустыню, которая расцветает перед лицом Господним, превращаясь в сад. Впереди - глашатай. Он призывает расчистить путь Идущему (Ис.40:3). С тех пор мессианские надежды связывались с этим видением. Ожидали, что предтечей Избавителя станет сам пророк Илия, который вновь будет послан на землю. Жившие у Мертвого моря ессейские монахи уверяли, что роль глашатаев выпадет именно на их долю (См.: Кумранский устав, VIII, 12-14). Но им казалось, что мир слишком глубоко погряз в беззакониях и только “Сыны света” достойны встретить Мессию. Обитатели Кумрана смотрели на себя как на единственных избранников. История мира, по мнению ессеев, не удалась, и все, кроме них, обречены. Они жили за стенами своих поселков, пунктуально соблюдая обряды и веря, что только с ними будет заключен Новый Завет, предсказанный пророком Иеремией. …
Проповедь Иоанна, вероятно, привела ессеев в замешательство. Им не в чем было упрекнуть его, и тем более не могли они причислить отшельника к “сынам тьмы”. Иоанн вел жизнь аскета, еще более строгую, чем кумранцы. Он одевался в грубую пастушескую власяницу из верблюжьей шерсти, хранил назорейские обеты, то есть не стриг волос и не пил вина. Его пищу составляли сушенная на солнце саранча и дикий мед. Однако этот пустынник не разделял холодного самодовольства ессеев, не отвернулся от мира, а стал проповедовать “всему народу израильскому”.
Иоанн происходил из священнического сословия. Он рано потерял родителей, и его вырастили чужие люди. Весьма вероятно, что он был усыновлен не кем иным, как ессеями, которые нередко брали сирот на воспитание. Но когда Иоанну исполнилось тридцать лет, Бог призвал его покинуть пустыню. Ему было открыто, что на него возложена миссия стать “гласом вопиющего”, предшественником Избавителя.
Из пустыни Иоанн пришел в соседнюю с ней долину Иордана, где и начал свою проповедь. “Покайтесь, - говорил пророк, - ибо близко Царство Небесное!” Его слова упали на подготовленную почву и сразу же нашли широкий отклик. К реке толпами шли люди из окрестных городов и сел. Шли книжники и солдаты, чиновники и крестьяне. Впечатление от речей и самого облика пророка было огромным. Он говорил о Суде над миром, и, казалось, все вокруг Иоанна дышало предчувствием близости великих событий.
Символом вступления в мессианскую эру Иоанн избрал обряд погружения в воды Иордана, реки, которая издревле считалась рубежом Святой земли. Подобно тому, как вода омывает тело, так и покаяние очищает душу. Когда язычник присоединялся к ветхозаветной церкви, над ним совершали тевилу, омовение (Мишна, Песахим, VIII,8) (слово “тевила”, - по-гречески означает погружение, омовение; по-русски оно обычно переводится как крещение). Пророк же требовал этого от самих иудеев в знак того, что они родились для новой жизни. Поэтому Иоанна называли “Хаматвилом”, Крестителем.
Многих израильтян задевало, что им предлагают пройти через омовение, словно они - новообращенные иноверцы. Разве принадлежность к народу Божиему не освящает сама по себе? Но Креститель, не колеблясь, объявил подобный взгляд заблуждением. Когда он увидел на берегу книжников, он заговорил с ними резко и сурово: «Отродье змеиное! Кто указал вам бежать от будущего гнева? И не думайте говорить сами себе: “Отец у нас Авраам”, ибо говорю вам, что может Бог из камней этих воздвигнуть Себе детей Авраама» (Мф.3:7-9. Здесь игра слов “банайя” и “абнайя” - сыновья и камни). Не рождение делает сынами Завета, а верность заповедям Господним.
Иоанн упрекал в легкомыслии и тех, кто рассчитывал, что одного обряда тевилы уже достаточно для прощения грехов. Он требовал переоценки всей жизни, искреннего раскаяния. Перед крещением люди “исповедовали грехи свои”(Мф.3:6). Но и этого было мало. Нужны были реальные результаты внутренней перемены. “Сотворите, - говорил пророк, - достойный плод покаяния!.. Уже топор лежит при корне деревьев; итак, всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубается и бросается в огонь”(Мф.3:8,10).
Чего же хотел Иоанн? Призывал ли он народ бежать от мира и запереться в монастырских стенах? Это звучало бы вполне естественно в устах аскета. Но Креститель хотел большего: чтобы люди, оставаясь там, где живут, сохраняли верность слову Божию. По свидетельству Иосифа Флавия, Иоанн учил народ “вести чистый образ жизни, быть справедливыми друг к другу и благоговейными к Предвечному”. Подчеркивая важность этических норм Закона, Креститель тем самым следовал традиции древних пророков. Мало говоря о ритуалах, он ставил на первое место нравственный долг человека: “У кого две рубашки, пусть поделится с неимущим, у кого есть пища, пусть так же поступает” (Лк.3:10-11). Пророк не предлагал солдатам бросать свою службу и говорил, что для них важнее избегать насилия и наушничества. Ко всеобщему изумлению он не осудил даже презираемое ремесло сборщиков налогов - мытарей, но требовал только, чтобы они не вымогали больше положенного.
В то же время по отношению к сильным мира сего Иоанн вел себя настолько независимо, что скоро вызвал недовольство. По преданию, Креститель однажды посетил Иерусалим и там выступил против членов Совета. Когда его спросили, кто он и откуда, Иоанн сказал: “Я человек, и жил там, где водил меня Дух Божий, питая меня кореньями и древесными побегами”. На угрозу расправиться с ним, если он не перестанет смущать толпу, Иоанн ответил: “Это вам надо перестать творить ваши низкие дела и прилепиться к Господу Богу своему”. Тогда оказавшийся в собрании ессей по имени Симон презрительно заметил: “Мы ежедневно читаем священные книги, а ты ныне вышел из леса, как зверь, и смеешь учить нас и соблазнять людей своими мятежными речами”(См. славянскую версию “Иудейской войны” Флавия, II,2. Присутствие ессея на Совете было вполне возможным. Некоторые из них жили в городах и пользовались влиянием. Ирод покровительствовал им. Одного из ессеев, Менахема, он даже сделал главой раввинского Совета). После этого Креститель больше никогда не приходил в столицу.
Иоанн обычно жил близ Бетании, или Бетавары, - речной переправы, где и крестил приходящий к нему народ (Название Бетавара (Вифавара, ср. Суд.7:24) означает “Место переправы”, а Бетания (Вифания), как этот поселок назван в древнейших рукописях Ин., означает “Место корабля” (или лодки) - Ин 1,28. Не смешивать с Вифанией (Бетани), которая находилась около Иерусалима: название ее, по-видимому, означает “Дом бедняка”). … Влияние Иоанна возрастало с каждым днем. В своих речах он стал затрагивать и Ирода Антипу, которому принадлежала Иорданская область. В результате, пишет Флавий, тетрарх “начал опасаться, как бы власть Иоанна над массами не привела к каким-нибудь беспорядкам”. Был встревожен и Синедрион, и именно поэтому на Иордан был отправлены священники с полномочиями от него.
- Кто ты? Не Мессия ли? - задали они вопрос Крестителю.
- Я не Мессия, - отвечал тот.
- Что же? Ты Илия?
- Я не Илия.
- Пророк?
- Нет.
- Тогда кто же ты, чтобы дать нам ответ пославшим нас? Что ты говоришь о самом себе?
- Я глас вопиющего: “В пустыне выпрямьте дорогу Господу”, как сказал пророк Исайя.
- Что же ты крестишь, - спросили его, - если ты не Мессия, и не Илия, и не Пророк?
И тогда они услышали ответ, полный смирения и веры, который ясно определил призвание Иоанна как Предтечи Христа:
- Я крещу водою, посреди же вас стоит Тот, Кого вы не знаете, Идущий за мною, Который впереди меня стал, Кому я недостоин развязать ремень обуви Его... Он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницы, а мякину сожжет огнем неугасимым (Ин.1:19-27; Лк.3:16-17; Мф.3:11-12). Все поняли, что это значит. Мир должен пройти через огонь правды Божией, Иоанн же - лишь предвестник очистительной грозы.
Источник: Мень А. Сын Человеческий. Глава третья.
Пять веков назад, когда кончились дни изгнания и иудеи смогли вернуться из Вавилона, великий учитель веры Исайя Второй сложил гимн о Богоявлении. В нем описано пасхальное шествие через бесплодную пустыню, которая расцветает перед лицом Господним, превращаясь в сад. Впереди - глашатай. Он призывает расчистить путь Идущему (Ис.40:3). С тех пор мессианские надежды связывались с этим видением. Ожидали, что предтечей Избавителя станет сам пророк Илия, который вновь будет послан на землю. Жившие у Мертвого моря ессейские монахи уверяли, что роль глашатаев выпадет именно на их долю (См.: Кумранский устав, VIII, 12-14). Но им казалось, что мир слишком глубоко погряз в беззакониях и только “Сыны света” достойны встретить Мессию. Обитатели Кумрана смотрели на себя как на единственных избранников. История мира, по мнению ессеев, не удалась, и все, кроме них, обречены. Они жили за стенами своих поселков, пунктуально соблюдая обряды и веря, что только с ними будет заключен Новый Завет, предсказанный пророком Иеремией. …
Проповедь Иоанна, вероятно, привела ессеев в замешательство. Им не в чем было упрекнуть его, и тем более не могли они причислить отшельника к “сынам тьмы”. Иоанн вел жизнь аскета, еще более строгую, чем кумранцы. Он одевался в грубую пастушескую власяницу из верблюжьей шерсти, хранил назорейские обеты, то есть не стриг волос и не пил вина. Его пищу составляли сушенная на солнце саранча и дикий мед. Однако этот пустынник не разделял холодного самодовольства ессеев, не отвернулся от мира, а стал проповедовать “всему народу израильскому”.
Иоанн происходил из священнического сословия. Он рано потерял родителей, и его вырастили чужие люди. Весьма вероятно, что он был усыновлен не кем иным, как ессеями, которые нередко брали сирот на воспитание. Но когда Иоанну исполнилось тридцать лет, Бог призвал его покинуть пустыню. Ему было открыто, что на него возложена миссия стать “гласом вопиющего”, предшественником Избавителя.
Из пустыни Иоанн пришел в соседнюю с ней долину Иордана, где и начал свою проповедь. “Покайтесь, - говорил пророк, - ибо близко Царство Небесное!” Его слова упали на подготовленную почву и сразу же нашли широкий отклик. К реке толпами шли люди из окрестных городов и сел. Шли книжники и солдаты, чиновники и крестьяне. Впечатление от речей и самого облика пророка было огромным. Он говорил о Суде над миром, и, казалось, все вокруг Иоанна дышало предчувствием близости великих событий.
Символом вступления в мессианскую эру Иоанн избрал обряд погружения в воды Иордана, реки, которая издревле считалась рубежом Святой земли. Подобно тому, как вода омывает тело, так и покаяние очищает душу. Когда язычник присоединялся к ветхозаветной церкви, над ним совершали тевилу, омовение (Мишна, Песахим, VIII,8) (слово “тевила”, - по-гречески означает погружение, омовение; по-русски оно обычно переводится как крещение). Пророк же требовал этого от самих иудеев в знак того, что они родились для новой жизни. Поэтому Иоанна называли “Хаматвилом”, Крестителем.
Многих израильтян задевало, что им предлагают пройти через омовение, словно они - новообращенные иноверцы. Разве принадлежность к народу Божиему не освящает сама по себе? Но Креститель, не колеблясь, объявил подобный взгляд заблуждением. Когда он увидел на берегу книжников, он заговорил с ними резко и сурово: «Отродье змеиное! Кто указал вам бежать от будущего гнева? И не думайте говорить сами себе: “Отец у нас Авраам”, ибо говорю вам, что может Бог из камней этих воздвигнуть Себе детей Авраама» (Мф.3:7-9. Здесь игра слов “банайя” и “абнайя” - сыновья и камни). Не рождение делает сынами Завета, а верность заповедям Господним.
Иоанн упрекал в легкомыслии и тех, кто рассчитывал, что одного обряда тевилы уже достаточно для прощения грехов. Он требовал переоценки всей жизни, искреннего раскаяния. Перед крещением люди “исповедовали грехи свои”(Мф.3:6). Но и этого было мало. Нужны были реальные результаты внутренней перемены. “Сотворите, - говорил пророк, - достойный плод покаяния!.. Уже топор лежит при корне деревьев; итак, всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубается и бросается в огонь”(Мф.3:8,10).
Чего же хотел Иоанн? Призывал ли он народ бежать от мира и запереться в монастырских стенах? Это звучало бы вполне естественно в устах аскета. Но Креститель хотел большего: чтобы люди, оставаясь там, где живут, сохраняли верность слову Божию. По свидетельству Иосифа Флавия, Иоанн учил народ “вести чистый образ жизни, быть справедливыми друг к другу и благоговейными к Предвечному”. Подчеркивая важность этических норм Закона, Креститель тем самым следовал традиции древних пророков. Мало говоря о ритуалах, он ставил на первое место нравственный долг человека: “У кого две рубашки, пусть поделится с неимущим, у кого есть пища, пусть так же поступает” (Лк.3:10-11). Пророк не предлагал солдатам бросать свою службу и говорил, что для них важнее избегать насилия и наушничества. Ко всеобщему изумлению он не осудил даже презираемое ремесло сборщиков налогов - мытарей, но требовал только, чтобы они не вымогали больше положенного.
В то же время по отношению к сильным мира сего Иоанн вел себя настолько независимо, что скоро вызвал недовольство. По преданию, Креститель однажды посетил Иерусалим и там выступил против членов Совета. Когда его спросили, кто он и откуда, Иоанн сказал: “Я человек, и жил там, где водил меня Дух Божий, питая меня кореньями и древесными побегами”. На угрозу расправиться с ним, если он не перестанет смущать толпу, Иоанн ответил: “Это вам надо перестать творить ваши низкие дела и прилепиться к Господу Богу своему”. Тогда оказавшийся в собрании ессей по имени Симон презрительно заметил: “Мы ежедневно читаем священные книги, а ты ныне вышел из леса, как зверь, и смеешь учить нас и соблазнять людей своими мятежными речами”(См. славянскую версию “Иудейской войны” Флавия, II,2. Присутствие ессея на Совете было вполне возможным. Некоторые из них жили в городах и пользовались влиянием. Ирод покровительствовал им. Одного из ессеев, Менахема, он даже сделал главой раввинского Совета). После этого Креститель больше никогда не приходил в столицу.
Иоанн обычно жил близ Бетании, или Бетавары, - речной переправы, где и крестил приходящий к нему народ (Название Бетавара (Вифавара, ср. Суд.7:24) означает “Место переправы”, а Бетания (Вифания), как этот поселок назван в древнейших рукописях Ин., означает “Место корабля” (или лодки) - Ин 1,28. Не смешивать с Вифанией (Бетани), которая находилась около Иерусалима: название ее, по-видимому, означает “Дом бедняка”). … Влияние Иоанна возрастало с каждым днем. В своих речах он стал затрагивать и Ирода Антипу, которому принадлежала Иорданская область. В результате, пишет Флавий, тетрарх “начал опасаться, как бы власть Иоанна над массами не привела к каким-нибудь беспорядкам”. Был встревожен и Синедрион, и именно поэтому на Иордан был отправлены священники с полномочиями от него.
- Кто ты? Не Мессия ли? - задали они вопрос Крестителю.
- Я не Мессия, - отвечал тот.
- Что же? Ты Илия?
- Я не Илия.
- Пророк?
- Нет.
- Тогда кто же ты, чтобы дать нам ответ пославшим нас? Что ты говоришь о самом себе?
- Я глас вопиющего: “В пустыне выпрямьте дорогу Господу”, как сказал пророк Исайя.
- Что же ты крестишь, - спросили его, - если ты не Мессия, и не Илия, и не Пророк?
И тогда они услышали ответ, полный смирения и веры, который ясно определил призвание Иоанна как Предтечи Христа:
- Я крещу водою, посреди же вас стоит Тот, Кого вы не знаете, Идущий за мною, Который впереди меня стал, Кому я недостоин развязать ремень обуви Его... Он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницы, а мякину сожжет огнем неугасимым (Ин.1:19-27; Лк.3:16-17; Мф.3:11-12). Все поняли, что это значит. Мир должен пройти через огонь правды Божией, Иоанн же - лишь предвестник очистительной грозы.
Источник: Мень А. Сын Человеческий. Глава третья.