Если кто забыл, как открывать дверь в книжный. - Снова списки. - Совсем для начинающих (читать)
Оригинал взят у dimagubin в Если кто забыл, как открывать дверь в книжный. - Снова списки. - Совсем для начинающих (читать)
Сижу, редактирую список My 10 Favorite Non-Fiction Books от Левы Лурье - он прислал еще на прошлой неделе, но седни наговорил по телефону пояснения типа "Витале Сирена - итальянская славистка, которая первой запустила в оборот семейный архив Жоржа Дантеса. Получается, что он-таки был близок с Натальей Николаевной. И вся эта светская чернь, окружавшая Пушкина, была, скорее, на стороне Дантеса и прелестной Натальи Николаевны (потому что Пушкин в этой западне - куда загнал себя сам - вел себя смешно и неприлично). Эта книга абсолютно документально подтверждает подозрения Анны Ахматовой, всегда недоброжелательно и ревниво относившейся к Наталье Гончаровой". Список предназначен для Слона, где некоторое время назад была затеяна некая литигра, в которой приняли участие я, Саша Иванов из Ad Marginem и философ Александр Секацкий.
(Венедиктов обещал, но обманул).
А началось с того, что позвонила редактриса одной провинциальной газеты, и за гонорар вдвое выше, чем в GQ, попросила написать колонку в рубрику «культура». Газета выглядела симпатичной, хотя редакторша и напоминала интонациями барыню, выписывающую по моде из Парижа учителя-француза, которого, случись чего, можно и отправить выпороть на конюшню. С провинциальными барышнями при богатых мужьях такое случается сплошь. Но я согласился, и, памятуя, что нельзя не впасть как в ересь, в неслыханную простоту, отослал вместо текста список с пояснениями из десяти современных русских авторов, без чтения которых, мне кажется, обойтись невозможно. Кроме того, неофиту без таких списков невозможно зайти в книжный магазин, - а под неофитами я разумею и утративших привычку читать пожилых, которые заблудятся между Максом и Стивеном Фраями, потому что знали лишь Макса Фриша.
Последствий попытки заменить рассуждения действием было два. Во-первых, барыня мой труд с негодованием отвергла: она-то жаждала крррасот . Во-вторых, началась вышеупомянутая история с нон-фикшн на Слоне. Ну, а список зе бест оф зе рашнс - вот. Для желающих прослушать в звуковом варианте - вот (часть 1) и вот (2).
И не воротите нос на очевидность имен.
Очевидное - невероятное.
1. Людмила Улицкая. Романы «Переводчик Даниэль Штайн» и «Зеленый шатер». «Штайн» - это роман о своем среди чужих, а «Шатер» - о том, как эпоха ломает хребты. «Шатер» - очень хитрый роман: начинается полифонией (три девочки, три мальчика), но когда мальчик-музыкант набредает по сюжету на музыку Шенберга и Штокхаузена, сам роман превращается в какофонию. Помимо романов, хороши и рассказы Улицкой, нередко бунински эротичные. Жаркие, потные, возбужденные девочки, теряющие невинность случайно, как куклу.
2. Александр Терехов. Роман «Каменный мост» - толстенный, кстати. Терехов велик хотя бы тем, что создал жанр анти-мокьюментари (напомню, что mocumentary - это вымысел, притворившийся документом). У Терехова не сразу врубаешься, что история убийства 16-летним сыном наркома 16-летней дочери посла и создания фашистской организации в кремлевской школе - абсолютно реальна. А вообще «Мост» - роман о невыносимом страхе смерти. Из-за которого жмутся, как дети к отцу, к империи.
3. Эдуард Лимонов. Пятью главными романами Лимонова можно унять жажду, как Христовыми пятью хлебами голод. «У нас была великая эпоха», «Подросток Савенко», «Молодой негодяй», «Это я, Эдичка», «Дневник неудачника». Сцена совокупления героя с негром из «Эдички» - одна из лучших в русской литературе, и там не про секс. Просто все вокруг мертвые, а черный парень - единственный живой.
4. Владимир Сорокин. «Голубое сало», «День опричника», если зацепило - все остальное. Сорокин - образцовый постмодернист, жонглер привычностями. Ныне он пишет романы, где мало что оставляет даже не от Путина, а от русской идеи. Именно в этом (а не в откровенных сценах) причина, почему «нашисты» бросали книги Сорокина в унитаз. Отличникам и отличницам Сорокина следует читать обязательно, хоть под партой.
5. Виктор Пелевин. «Generation «П»», «Empire «V»», «Ананасная вода для прекрасной дамы» (последняя книга). П. работает так: вычленяет из хаоса смысл, а потом - ап! - макает во флуоресцентную краску. Получается инсталляция, раскрашенный скелет современной эпохи. Глава «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» из «Ананасной воды», выставляющая на обозрение промытое телевидением общество, в этом смысле - запредельная вещь.
6. Дмитрий Быков. Я люблю этого великого толстяка, я дружу с Быковым, я обожаю Быкова за стихи (любимейшее из «Пригородных электричек»: «Парень в рыжем полушубке/ Лет примерно двадцати/ Обнимает девку в юбке /Типа «Господи, прости!»), а прозу ценю за язык и сатиру уровня Салтыкова-Щедрина. Лучшее - у Быкова «Орфография», «ЖД» и толщиной напоминающий самого Быкова «Пастернак».
7. Михаил Шишкин. Шишкин живет большей частью в Германии, что не могло на него не повлиять ни эстетически, ни интеллектуально: все-таки интеллектуальное бурление сегодня лежит по другую сторону океана и в любом случае по другую сторону Буга. Когда-то шишкинский роман «Венерин волос» очаровал меня тонкими мазками, лессировками, - однако это кватроченто свелось к одной идее, хоть и неглупой: пусть люди врут, но сами истории подлинные. Теперь все советуют «Письмовник» - непременно буду читать.
8. Алексей Иванов. В федеральную моду этот пермяк был запущен главным российским тренд-мейкером Леонидом Парфеновым. «Географ глобус пропил» - это роман о русском Питере Пэне, роман об учителе географии, так и не пожелавшем стать взрослым, так и застывшем в подростках, это роман, переплавивший все эти «ты, блин, скотина, чего мою ручку-то берешь?» в реальную литературу. «Общага на крови» - роман об ангеле, живущем в общежитии. Далее - следуют «Золото бунта», "Сердце Пармы", «Блуда и МУДО».
9. Михаил Идов, «Кофемолка». Это недавно открытый в России, не вполне русский автор (потому как живет в США), рукоположенный в наимоднейшие журналом GQ. «Кофемолка» - это фактически авторизованный перевод замечательный производственный роман об открытии кофейни молодой парой в Нью-Йорке. От чтения возникает удивительное ощущение иной возможной русской жизни, потому что читать Идова - это как Вуди Аллена смотреть.
10. А вот на десятое место претендентов много. Например, трое питерских авторов питерских: Павел Крусанов с «Укусом ангела», Андрей Аствацатуров со «Скунскамерой», или Александр Секацкий с «Прикладной метафизикой». «Метафизика», впрочем, не роман, а поваренная книга интеллектуала.
Ну, так то-то я предпочитаю non-fiction: Докинза, Хокинга, Хантингтона… - они теперь на Слоне вместе со мной.
Сижу, редактирую список My 10 Favorite Non-Fiction Books от Левы Лурье - он прислал еще на прошлой неделе, но седни наговорил по телефону пояснения типа "Витале Сирена - итальянская славистка, которая первой запустила в оборот семейный архив Жоржа Дантеса. Получается, что он-таки был близок с Натальей Николаевной. И вся эта светская чернь, окружавшая Пушкина, была, скорее, на стороне Дантеса и прелестной Натальи Николаевны (потому что Пушкин в этой западне - куда загнал себя сам - вел себя смешно и неприлично). Эта книга абсолютно документально подтверждает подозрения Анны Ахматовой, всегда недоброжелательно и ревниво относившейся к Наталье Гончаровой". Список предназначен для Слона, где некоторое время назад была затеяна некая литигра, в которой приняли участие я, Саша Иванов из Ad Marginem и философ Александр Секацкий.
(Венедиктов обещал, но обманул).
А началось с того, что позвонила редактриса одной провинциальной газеты, и за гонорар вдвое выше, чем в GQ, попросила написать колонку в рубрику «культура». Газета выглядела симпатичной, хотя редакторша и напоминала интонациями барыню, выписывающую по моде из Парижа учителя-француза, которого, случись чего, можно и отправить выпороть на конюшню. С провинциальными барышнями при богатых мужьях такое случается сплошь. Но я согласился, и, памятуя, что нельзя не впасть как в ересь, в неслыханную простоту, отослал вместо текста список с пояснениями из десяти современных русских авторов, без чтения которых, мне кажется, обойтись невозможно. Кроме того, неофиту без таких списков невозможно зайти в книжный магазин, - а под неофитами я разумею и утративших привычку читать пожилых, которые заблудятся между Максом и Стивеном Фраями, потому что знали лишь Макса Фриша.
Последствий попытки заменить рассуждения действием было два. Во-первых, барыня мой труд с негодованием отвергла: она-то жаждала крррасот . Во-вторых, началась вышеупомянутая история с нон-фикшн на Слоне. Ну, а список зе бест оф зе рашнс - вот. Для желающих прослушать в звуковом варианте - вот (часть 1) и вот (2).
И не воротите нос на очевидность имен.
Очевидное - невероятное.
1. Людмила Улицкая. Романы «Переводчик Даниэль Штайн» и «Зеленый шатер». «Штайн» - это роман о своем среди чужих, а «Шатер» - о том, как эпоха ломает хребты. «Шатер» - очень хитрый роман: начинается полифонией (три девочки, три мальчика), но когда мальчик-музыкант набредает по сюжету на музыку Шенберга и Штокхаузена, сам роман превращается в какофонию. Помимо романов, хороши и рассказы Улицкой, нередко бунински эротичные. Жаркие, потные, возбужденные девочки, теряющие невинность случайно, как куклу.
2. Александр Терехов. Роман «Каменный мост» - толстенный, кстати. Терехов велик хотя бы тем, что создал жанр анти-мокьюментари (напомню, что mocumentary - это вымысел, притворившийся документом). У Терехова не сразу врубаешься, что история убийства 16-летним сыном наркома 16-летней дочери посла и создания фашистской организации в кремлевской школе - абсолютно реальна. А вообще «Мост» - роман о невыносимом страхе смерти. Из-за которого жмутся, как дети к отцу, к империи.
3. Эдуард Лимонов. Пятью главными романами Лимонова можно унять жажду, как Христовыми пятью хлебами голод. «У нас была великая эпоха», «Подросток Савенко», «Молодой негодяй», «Это я, Эдичка», «Дневник неудачника». Сцена совокупления героя с негром из «Эдички» - одна из лучших в русской литературе, и там не про секс. Просто все вокруг мертвые, а черный парень - единственный живой.
4. Владимир Сорокин. «Голубое сало», «День опричника», если зацепило - все остальное. Сорокин - образцовый постмодернист, жонглер привычностями. Ныне он пишет романы, где мало что оставляет даже не от Путина, а от русской идеи. Именно в этом (а не в откровенных сценах) причина, почему «нашисты» бросали книги Сорокина в унитаз. Отличникам и отличницам Сорокина следует читать обязательно, хоть под партой.
5. Виктор Пелевин. «Generation «П»», «Empire «V»», «Ананасная вода для прекрасной дамы» (последняя книга). П. работает так: вычленяет из хаоса смысл, а потом - ап! - макает во флуоресцентную краску. Получается инсталляция, раскрашенный скелет современной эпохи. Глава «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» из «Ананасной воды», выставляющая на обозрение промытое телевидением общество, в этом смысле - запредельная вещь.
6. Дмитрий Быков. Я люблю этого великого толстяка, я дружу с Быковым, я обожаю Быкова за стихи (любимейшее из «Пригородных электричек»: «Парень в рыжем полушубке/ Лет примерно двадцати/ Обнимает девку в юбке /Типа «Господи, прости!»), а прозу ценю за язык и сатиру уровня Салтыкова-Щедрина. Лучшее - у Быкова «Орфография», «ЖД» и толщиной напоминающий самого Быкова «Пастернак».
7. Михаил Шишкин. Шишкин живет большей частью в Германии, что не могло на него не повлиять ни эстетически, ни интеллектуально: все-таки интеллектуальное бурление сегодня лежит по другую сторону океана и в любом случае по другую сторону Буга. Когда-то шишкинский роман «Венерин волос» очаровал меня тонкими мазками, лессировками, - однако это кватроченто свелось к одной идее, хоть и неглупой: пусть люди врут, но сами истории подлинные. Теперь все советуют «Письмовник» - непременно буду читать.
8. Алексей Иванов. В федеральную моду этот пермяк был запущен главным российским тренд-мейкером Леонидом Парфеновым. «Географ глобус пропил» - это роман о русском Питере Пэне, роман об учителе географии, так и не пожелавшем стать взрослым, так и застывшем в подростках, это роман, переплавивший все эти «ты, блин, скотина, чего мою ручку-то берешь?» в реальную литературу. «Общага на крови» - роман об ангеле, живущем в общежитии. Далее - следуют «Золото бунта», "Сердце Пармы", «Блуда и МУДО».
9. Михаил Идов, «Кофемолка». Это недавно открытый в России, не вполне русский автор (потому как живет в США), рукоположенный в наимоднейшие журналом GQ. «Кофемолка» - это фактически авторизованный перевод замечательный производственный роман об открытии кофейни молодой парой в Нью-Йорке. От чтения возникает удивительное ощущение иной возможной русской жизни, потому что читать Идова - это как Вуди Аллена смотреть.
10. А вот на десятое место претендентов много. Например, трое питерских авторов питерских: Павел Крусанов с «Укусом ангела», Андрей Аствацатуров со «Скунскамерой», или Александр Секацкий с «Прикладной метафизикой». «Метафизика», впрочем, не роман, а поваренная книга интеллектуала.
Ну, так то-то я предпочитаю non-fiction: Докинза, Хокинга, Хантингтона… - они теперь на Слоне вместе со мной.