Кабул-2001
Старый цыган, родом из Швейцарии, Роналд Вердон, о кочевой жизни которого я уже писал несколько дней назад, путешествует уже более 22-х лет. Он рассказал, в частности, о своём посещении Афганистана в эпоху Талибана. Это большая редкость - почти никто не бывал в эпоху талибов в этой стране; нам же талибы не дали визу (в Пакистане) в своё время… По моей просьбе он поведал нам следующее (приведено в упрощённом переводе, и в сокращении):
«В 2001 году я из Ирана отправился в Афганистан. Вообще-то говоря, я думал идти через Туркмению на Узбекистан, но узбекскую визу мне не дали. И я отправился из иранского Мешхеда на Герат [через переход Ислам-Кала, -- прим.ред.].
Визы Афганистана у меня не было. Но иранцы выпустили меня. Афганская сторона границы выглядела очень плохо. Стояли какие-то бочки из-под топлива, толклись люди с бородами и с автоматами, кто из них пограничник, кто полицейский, а кто просто человек, было не понятно. Они очень удивились моему появлению. Поинтересовались, верую ли я в Единого Бога. Я отвечал положительно - «Нет Бога, кроме Единого Бога». Ну они и пропустили меня. Но мне нужен был хоть какой-то штамп, что я проехал официально. Они долго искали его. Среди пыльных шкафов, запертых ящиков, долго искали штамп, сдули с него пыль, поставили штамп. Езжай, говорят, в Герат, покажись там начальству.
Добрался я со своим верблюдом до Герата. Люди жили там очень бедно. В городе было много бородатых начальников. Они сперва отнеслись ко мне отрицательно. Спрашивали, кто я; может быть, думали меня расстрелять. Но я напомнил, что верую в Единого Бога. Тогда мне дали письмо, как во времена Марко Поло. И я отправился дальше, с письмом.
От Герата до Кандагара дорога была не очень хорошей. Через русла были мосты, сломанные. Через Кандагар я добрался до Кабула.
Кабул тех дней [сентябрь 2001 г] был не удобным для жизни городом. Грязь, вонь, нечистоты. Канализации нет, открыто сливается всё на улицы. Туалеты - просто места в городе, где просто так люди садились и справляли свою нужду, что не характерно для мусульман [мы такие же «площадки для туалетных нужд» видели - прим.ред]. Электричества централизованного не было; у редких богатых людей были генераторы; ночью город был тёмным. Базары были не очень хороши. Город огромный, много нищих, множество разрушенных домов от всех предыдущих войн. Что мне делать в этом Кабуле сейчас? Где пасти своего верблюда? - так подумал я, и покинул этот город. Я поднялся на одну из гор, окружающих Кабул, где в это время была некоторая трава, и протекал ручей. На склоне этой горы я и задержался на несколько дней. Местные приносили мне еду, я бартером рассчитывался с ними, сандалиями, которые я вёз в большом количестве.
Прошло несколько дней, и в один день, вдруг, когда я в своём «бедуинском месте» проводил стирку, ко мне вдруг приезжает несколько джипов, а в них - сам губернатор Кабула [а центральное правительство Талибана сидело в Кандагаре почти всегда - прим.ред.] и восемь бородатых «генералов», обвешанных оружием.
-- Ты кто? Что ты делаешь?
Я объяснил им. Губернатор понимал по-английски.
-- Встань! Поезжай с нами! Быстро! - закричали они.
Я же продолжал стираться.
-- Я занимаюсь наведением чистоты, я запылился, -- отвечаю я.
-- Приведи его! - закричал губернатор одному из «генералов». [...] И второй из них ударил меня вот так [показывает].
Но я продолжал стирку и сказал так:
-- Вы делаете харам (запретное), а я делаю халяль (разрешённое). Вы можете убить меня прямо здесь. Но я говорю: «Нет Бога, кроме Единого Бога», и если вы убьёте меня, я попаду в джаннат (рай), а вы попадёте в джаханнам (ад).
Это смутило их.
-- Где твой верблюд?
-- Он там пасётся, на горе.
-- Приведи его сюда!
Я не стал дальше спорить, оделся и пошёл за верблюдом. Был жаркий сентябрьский день. Я подумал так: ручей тут грязен, и не пригоден для питья «генералов»; они пусть подождут; я не буду очень торопиться. И пошёл не торопясь. Поднялся за верблюдом - там узкие тропки, и мы пошли вниз. Медленно, потому что вниз нужно очень осторожно идти по тропкам с верблюдом. Они уже изнывали от ожидания, потому что прошло часа два. Они уже, как я приблизился метров на двести, отправились навстречу мне (два «генерала») и начали кидать камни, чему я был не очень рад.
-- Где ты так долго ходишь? - кричали они. - пошли скорей вниз!
А у меня был арбуз, большой-пребольшой, килограммов на двадцать, холодный -- спрятан в камнях в ручье. Я вижу, что они уже изжарились на солнце, и спрашиваю их:
-- Хотите арбуз?
-- Где арбуз? Какой арбуз? - удивились они. Я тут достаю арбуз.
-- Нет! - закричал губернатор, нет! Но его подчинённые смотрели на него и хотели арбуз. - Ну ладно, только я сам разрежу арбуз!
«Хорошо, как хотите, -- подумал я. - Ведь обычно, по традиции, режет арбуз хозяин, вот они и не хотят, чтобы я резал арбуз. Ну ладно, режьте сами».
Съели арбуз, и тут настало время молитвы. Я тоже совершил молитву с ними. Но вижу, они торопят:
-- Спускайся вниз, будешь наш гость, -- уже не так злобно говорят мне.
-- Я кочевник, бедуин, -- отвечаю я, -- мне нельзя торопиться, и мне негде кормить верблюда среди грязи и камней вашего города. Хорошо, я посещу вас, но не сегодня, а через неделю.
На том и согласились, и они уехали. А я остался.
…Прошла неделя. Никто меня не беспокоил. Наконец, я решил спуститься вниз, в город Кабул, и нанести визит губернатору, который так приглашал меня.
Но как только я приблизился, и появился во дворе губернатора, я увидел, что все люди там находятся в страшной панике!
Как оказалось, в этот день американцы напали на Афганистан. Очень скоро американцы начали бомбить Кабул и другие города. Ситуация вокруг меня стала не очень хорошей. Люди, конечно, относились хорошо, но бомбы могли повредить меня и моего верблюда!»
Продолжение следует (о том, как кочевник покинул-таки Афганистан, и попал в Пакистан осенью 2001) - в следующем посте!
(Достоверность рассказа и отдельных его эпизодов мной не проверялась, да и проверить нелегко; оставим всё, как и было рассказано кочевником).
«В 2001 году я из Ирана отправился в Афганистан. Вообще-то говоря, я думал идти через Туркмению на Узбекистан, но узбекскую визу мне не дали. И я отправился из иранского Мешхеда на Герат [через переход Ислам-Кала, -- прим.ред.].
Визы Афганистана у меня не было. Но иранцы выпустили меня. Афганская сторона границы выглядела очень плохо. Стояли какие-то бочки из-под топлива, толклись люди с бородами и с автоматами, кто из них пограничник, кто полицейский, а кто просто человек, было не понятно. Они очень удивились моему появлению. Поинтересовались, верую ли я в Единого Бога. Я отвечал положительно - «Нет Бога, кроме Единого Бога». Ну они и пропустили меня. Но мне нужен был хоть какой-то штамп, что я проехал официально. Они долго искали его. Среди пыльных шкафов, запертых ящиков, долго искали штамп, сдули с него пыль, поставили штамп. Езжай, говорят, в Герат, покажись там начальству.
Добрался я со своим верблюдом до Герата. Люди жили там очень бедно. В городе было много бородатых начальников. Они сперва отнеслись ко мне отрицательно. Спрашивали, кто я; может быть, думали меня расстрелять. Но я напомнил, что верую в Единого Бога. Тогда мне дали письмо, как во времена Марко Поло. И я отправился дальше, с письмом.
От Герата до Кандагара дорога была не очень хорошей. Через русла были мосты, сломанные. Через Кандагар я добрался до Кабула.
Кабул тех дней [сентябрь 2001 г] был не удобным для жизни городом. Грязь, вонь, нечистоты. Канализации нет, открыто сливается всё на улицы. Туалеты - просто места в городе, где просто так люди садились и справляли свою нужду, что не характерно для мусульман [мы такие же «площадки для туалетных нужд» видели - прим.ред]. Электричества централизованного не было; у редких богатых людей были генераторы; ночью город был тёмным. Базары были не очень хороши. Город огромный, много нищих, множество разрушенных домов от всех предыдущих войн. Что мне делать в этом Кабуле сейчас? Где пасти своего верблюда? - так подумал я, и покинул этот город. Я поднялся на одну из гор, окружающих Кабул, где в это время была некоторая трава, и протекал ручей. На склоне этой горы я и задержался на несколько дней. Местные приносили мне еду, я бартером рассчитывался с ними, сандалиями, которые я вёз в большом количестве.
Прошло несколько дней, и в один день, вдруг, когда я в своём «бедуинском месте» проводил стирку, ко мне вдруг приезжает несколько джипов, а в них - сам губернатор Кабула [а центральное правительство Талибана сидело в Кандагаре почти всегда - прим.ред.] и восемь бородатых «генералов», обвешанных оружием.
-- Ты кто? Что ты делаешь?
Я объяснил им. Губернатор понимал по-английски.
-- Встань! Поезжай с нами! Быстро! - закричали они.
Я же продолжал стираться.
-- Я занимаюсь наведением чистоты, я запылился, -- отвечаю я.
-- Приведи его! - закричал губернатор одному из «генералов». [...] И второй из них ударил меня вот так [показывает].
Но я продолжал стирку и сказал так:
-- Вы делаете харам (запретное), а я делаю халяль (разрешённое). Вы можете убить меня прямо здесь. Но я говорю: «Нет Бога, кроме Единого Бога», и если вы убьёте меня, я попаду в джаннат (рай), а вы попадёте в джаханнам (ад).
Это смутило их.
-- Где твой верблюд?
-- Он там пасётся, на горе.
-- Приведи его сюда!
Я не стал дальше спорить, оделся и пошёл за верблюдом. Был жаркий сентябрьский день. Я подумал так: ручей тут грязен, и не пригоден для питья «генералов»; они пусть подождут; я не буду очень торопиться. И пошёл не торопясь. Поднялся за верблюдом - там узкие тропки, и мы пошли вниз. Медленно, потому что вниз нужно очень осторожно идти по тропкам с верблюдом. Они уже изнывали от ожидания, потому что прошло часа два. Они уже, как я приблизился метров на двести, отправились навстречу мне (два «генерала») и начали кидать камни, чему я был не очень рад.
-- Где ты так долго ходишь? - кричали они. - пошли скорей вниз!
А у меня был арбуз, большой-пребольшой, килограммов на двадцать, холодный -- спрятан в камнях в ручье. Я вижу, что они уже изжарились на солнце, и спрашиваю их:
-- Хотите арбуз?
-- Где арбуз? Какой арбуз? - удивились они. Я тут достаю арбуз.
-- Нет! - закричал губернатор, нет! Но его подчинённые смотрели на него и хотели арбуз. - Ну ладно, только я сам разрежу арбуз!
«Хорошо, как хотите, -- подумал я. - Ведь обычно, по традиции, режет арбуз хозяин, вот они и не хотят, чтобы я резал арбуз. Ну ладно, режьте сами».
Съели арбуз, и тут настало время молитвы. Я тоже совершил молитву с ними. Но вижу, они торопят:
-- Спускайся вниз, будешь наш гость, -- уже не так злобно говорят мне.
-- Я кочевник, бедуин, -- отвечаю я, -- мне нельзя торопиться, и мне негде кормить верблюда среди грязи и камней вашего города. Хорошо, я посещу вас, но не сегодня, а через неделю.
На том и согласились, и они уехали. А я остался.
…Прошла неделя. Никто меня не беспокоил. Наконец, я решил спуститься вниз, в город Кабул, и нанести визит губернатору, который так приглашал меня.
Но как только я приблизился, и появился во дворе губернатора, я увидел, что все люди там находятся в страшной панике!
Как оказалось, в этот день американцы напали на Афганистан. Очень скоро американцы начали бомбить Кабул и другие города. Ситуация вокруг меня стала не очень хорошей. Люди, конечно, относились хорошо, но бомбы могли повредить меня и моего верблюда!»
Продолжение следует (о том, как кочевник покинул-таки Афганистан, и попал в Пакистан осенью 2001) - в следующем посте!
(Достоверность рассказа и отдельных его эпизодов мной не проверялась, да и проверить нелегко; оставим всё, как и было рассказано кочевником).