Жизнь в Малави
Ассаламу алейкум. Мир всем.
Малави сразу предстала передо мной такой настоящей африканской страной, без признаков излишней буржуазности. Даже без попыток притвориться буржуйской страной. Это самая бедная страна на моём маршруте.
История взаимоотношений Москвы и Малави сложная. Во времена апартеида ЮАР, руководитель Малави (он правил до глубокой старости, 95 или 97 ему было под конец) - он почему-то поддерживал режим ЮАР, а коммунистов и Советский Союз он ненавидел. Социализм строили, тем временем, в соседнем Мозамбике, в Анголе, а Малави держалось подальше от этого учения.
Посольства СССР/России так в Малави и нет, а визу нам они очень плохо выдавали, да почти не выдавали, лишь четверо моих знакомых в 2000 въехали туда по недосмотру наземных пограничников. На африканской деревенской границе ж не всегда знают точно, кто может въехать, кто нет... Потом появилась электронная виза, и то неохотго даавали её. Всё же я получил её , потратил 55 долларов, ну и только получил - радостная новость: Малави объявила безвизовость для целого ряда стран, включая Россию. Тем самым Малави пошла вдогонку за Мозамбиком и Анголой, которые тоже сделали нам, россиянам, а также гражданам некоторых других стран, безвизовый въезд.
На границе я свою электронную визу показывать не стал. Пограничник покрутил в руках мой паспорт, достал смартфон и стал там что-то искать: ну, понятно, ему пришло распоряжение пускать кого-то без визы, но он не помнил, о каких гражданах шла речь в свежем приказе. Убедившись, что россияне теперь безвизовы в Малави, он поставил штамп и пропустил меня.
На границе меня атаковали десятки жуликов - менял. Они начались ещё за двадцать километров до границы. Все мечтали мне подсунуть пачки своих денег (они тут, как и в Замбии, называются квача), в обмен на хотя бы одну зелёную бумажку с портретом одного заокеанского изобретателя - самоучки, который только два года проходил в школу. Речь идёт, конечно, о Франклине, именно его портрет на стодолларовой купюре являлся самым желанным для менял. Но я решил твердо не расставаться с Франклином до столицы, пока не узнаю настоящий курс валют. Ибо, как я и предполагал, официальный курс доллара и рыночный в этой стране различаются (1700 и 2000). Пользуясь этим, десятки менял хватали меня за руки, уверяя, что из курс самый лучший и я его могу проверить в интернете (а там показан был официальный курс). Также на меня налетели таксисты и прочая обычная пограничная шелупонь.
Ладно, друзья. Приехал я в город Мчинджи, жулики кончились. Я взял местную симку с интернетом, и в отличие от других своих ночлегов, пошел в гостиницу отсыпаться. Дождь капал с неба. В перерывах между дождями местные жители старались продавать сотню разных вещей, фрукты, уголь, какие-то коренья, шлепанцы, пустые банки. Жарили картошку, в виде чипсов. Предлагали услуги езды и перевозки грузов на грузовых велосипедах. Да вообще половина городка торговала чем-то. В продаже были и пустые бутылки, стеклянные и пластиковые (привет, Мадагаскар), и разный сор.
Наутро, как дождь иссяк, я пошел внимательно осматривать Мчинджи. Вокзал не действовал, рельсы покрылись травой. В селении было найдено две мечети, десяток церквей и интересное явление - общественные кухни, в каждой из которых десятки женщин готовили обед на углях, и было очень дымно в этих кухнях, глаза его моментально,как они готовят - привыкли, наверное. Я фотографировал всех, почти все это терпели, некоторые ворчали или отворачивались.
По стоимости гостиницы. Я пошёл в первую попавшуюся и взял номер за 12.000 (600 рублей) с личным санузлом и москитной сеткой. Потом наутро рядом оказался другой отель за 4.000 (200 рублей). Одна тысяча квача тут примерно равна 50 рублям или 10 рандам ЮАР, ну, чуть дешевле. В обороте есть бумажные купюры в 5000, 2000, 1000, 500, 200, 100, 50, 20 квача. Самый дешёвый товар стоит 50 (2,5 рубля), небольшой пакетик орешков, или питьевой воды. Тут, как в прочих бедных странах, тоже продают воду в полиэтиленовых пакетах. В том числе не фабричных.
Надо заметить, что такой нищеты, как в Нигере и Мали, тут все же не было. Чтоб голодные стояли у каждого стола - такого, конечно, нет.
Я уехал в Лилонгве. Маршрутчики почти подрались из-за меня. За каждым клиентом погоня: каждый хочет утащить меня или другого пассажира... Там, в столице, меня ждал каучсерфер, по имени Хама Чова. Он оказался надёжным, ответственным человеком и прибыл на место встречи за одну минуту до назначенного времени - случай для Африки редкий. Жил он в богатом районе, имел машину и снимал там дом за 200 долларов в месяц (такой же примерно,как в Лусаке был за 600), к дому прилагался слуга, во дворе был охранник (один на несколько домов). Зарплата охранника 150 долларов в месяц , слуга 100. Снимать дом в простом районе стоит 100 или 50 долларов в месяц, зависит от района. Электричество с перебоями, вода вроде в избытке есть.
Столица встретила меня суетой. Тысячи продавцов торговали в центре, с земли, сотней тысяч хламов. Нищие охватывали с разных сторон. Менялы, увидев белое лицо, гонялись на расстоянии ста метров за мною, выкрикивая курсы валют. Таксисты и велосипедисты настойчиво хватали меня, предлагая извоз. Даже мой небольшой интерес к товару приводил к тому, что за мной гонялся продавец на 40 метров, неся товары и восклицая цены. Здания же в самом Лилонгве не радовали глаз. Одноэтажные дома, двухэтажные магазины, десяток торговых моллов, несколько больших мечетей и церквей. Мусульмане тут примерно 30%, посещают мечети хорошо. К каждой молитве вокруг мечети - скопление торговцев и нищих.
В книжном магазине увидел некоторый ассортимент книг, напечатанных в Малави, на языке чичева и на английском. Карту Малави не продавали.
Наконец, я обменял доллары по выгодному курсу. За каждый из портретов Бенджамина Франклина я получил по 200.000 квача и так стал владельцем копны крупных 5000-ных банкнот. (На другой день, сходив в банк, я добавил к ним ещё большие стопки мелких купюр, и даже мешочек монет приобрел). Теперь у меня денег много больше, чем я могу истратить во всем Малави, и в этом был некоторый смысл.
Я упомянул, что за 50 долларов в месяц можно поселиться в столице. А сколько стоит съем дома в деревне? Вы удивитесь. И я удивился и переспрашивал. Снчть небольшой дом в небольшом поселке (поселок на берегу озера Малави) стоит 5000. Квача. В месяц. Малавийских квача, то есть 250 рублей. А вот дом большой, two bedrooms, две спальни, по-русски трёхкомнатный - 15.000, опять же не рублей, а квача. 750 рублей в месяц, 7-8 долларов.
"Покажите! Покажите мне такую страну! Вы не найдете!" - воскликнут с Бали и берегов Иссык-Куля тысячи свежих "релокантов" последних двух лет. Стойте, не спешите брать билет Денпасар - Лилонгве. В этих домах нет электричества. И водопровода. Туалет во дворе, а за водой надо ходить на колонку, неся на голове вёдра. Готовить на дровах или на угле, а на интернет и сахар вы в первый день уже потратите* месячную сумму аренды своего нового "элитного" жилья. А общаться - на сто человек два, три знают английский. Но кто хочет ближе к природе и к тому, как жили наши предки - учите язык чичева и вперёд, за дровами!
[* Тут небольшое преувеличение автора. Стоимость зависит от оператора, от тарифа, от объема траффика и сахара. В моем случае дешевле, 3gb = 1500 kw, сахар 2700 kw/кг]
Какие зарплаты в провинции? Учитель 100.000 квача / 50 долларов / 5000 рублей в месяц, элитный специалист, хороший врач - 75 долларов, простой труженик, например в строительстве - 25 долларов в месяц (2500 рублей), да и на такую работу очередь выстроится, если эти 50.000 квача в месяц предложить. Питание народа: по вечерам едят нсиму, это то же, что Ишима или Угали - кукурузная каша. Кукурузу сами и растят, сушат, дрова бесплатно, в закуску - какая-то трава или соленая рыба из озера Малави, мяса нет, алкоголя не видно в деревне, одежду носят вечно, ей сносу нет. Почти натуральное хозяйство, деньги мало вовлечены. Живут долго на такой простой диете, зубы у людей обычно на своих местах. В деревне развито хождение босиком, в поселках - шлепанцы, калоши.
...Заранее зная, что маршрут проходит через Малави, самую бедную страну, я также знал, что в деревнях живут ещё беднее. "Престижная" работа охранника, продавца или слуги в деревне отсутствует; редкая подработка в 25$ в месяц - удача. Я заранее думал, что поеду в какую-то мусульманскую деревню и там найду бедную семью, познакомлюсь с их бытом и окажу им пользу: пообщаюсь , дам им советы и оставлю пожертвование. Только чтоб они были не попрошайки, жили бы своим трудом, но бедно, по стечению обстоятельств.
К такому вопросу нужно подойти внимательно, и чтоб и читатель тоже мог так сделать - ведь скоро настанет священный месяц Рамадан, - поясню свой ход мыслей. Конечно, можно раздавать по 1000-2000 квача (50-100 рублей) просто разным просящим и нищим. Но кто знает, кто из них реально нуждается, а кто зарабатывает неплохо на своей однорукости? И, конечно, хотелось бы дать помощь благочестивому человеку, а как определить в городе, в суете? Надо внимательно смотреть, и конечно это лучше сделать там, где есть шанс, что будет общий язык. В Малави язык - чичева, но некоторые знают английский (учат его все, но говорят за пределами столицы немногие). Значит, нужно будет найти умного человека, имама мечети или учителя в школе, чтоб помог определить нуждающегося, чтоб пожертвования не пропил.
В России тоже можно поискать бедного. Но наши бедные - они богатые, по африканским меркам. У всех них есть электричество, а у большинства - и вода дома из крана, и жилище в России получше, чем в Африке. Сто долларов в Москве погоды не сделают, а в Африке это существенно.
На Мозамбик я не надеялся - там самые умные знают португальский язык, в котором я не очень силён. Там сложнее поговорить будет.
Чтоб изучение села и поиск нуждающегося бедняка проходили параллельно с удовольствием, я решил, что село с бедняком я беду искать между селом Chipoka и поселком Salima, которые находятся на озере Малави. Решив это, я отправился.
День 27 февраля выдался очень дождливым. Лило почти постоянно, с небольшим перерывом. Я приехал на трёх маршрутках, и прошел пару километров пешком. Оказался на берегах озера Малави! Озеро было уставлено лодочками, они стояли на берегу. Рыбалка не шла из-за непогоды. На берегу, в двадцати хижинах, сидели рыбаки и их друзья. Но алкоголь не пили. Нет здесь такой привычки, в отличие от Зимбабве. Рыбаки просто общались, женшины варили нсиму - она же Ишима, кукурузная каша. Я заходил в хижины, пил чай и ел Ишиму. Где была возможность, покупал что-то, чтоб завязать разговор. Хижины были соломенные, некоторые протекали.
В качестве столов использовались доски очень толстых деревьев. Некоторые были в 80 сантиметров ширины. Это были части от лодок б.у. Я пришел в одну из хижин, что почти не протекала. Там скопилось уже человек десять. И я туда же.
В этой, наименее протекающей, хижине собрался целый клуб по интересам. Я примкнул туда, потому что там оказался человек, знающий английский язык; звали его Али. Английский он изучил, когда ездил а ЮАР, в город Дурбан, на заработки, а трудился он там не автозаправке. Теперь уже давно вернулся оттуда, а знания английского сохранились.
После того, как я уже хорошо пообедал в этой хижине, возник вопрос ночлега, чтоб где-то забросить рюкзак и гулять. Соломенные хижины были плохим вариантом, все ж в них было очень сыро. В итоге, Али позвал меня к себе в гости. Он жил в стороне от озера, в кирпичном домике, без электричества, вместе со своей женой и двумя детьми 12 и 5 лет. Чвякая по грязи, я вслед за ним прошел по дорожкам и тропинкам и оказался в жилище. Да, у него был один фонарик на солнечных батарейках, хоть что-то, несколько пластмассовых стульев, предметы быта.
Тут я, собственно, и остался на ночёвку. Дождь периодически так сильно лил, что выходить вовсе не хотелось. На углях готовилась еда. В доме было четыре небольших комнаты (промежуточных дверей не было). Одна комнате была кухней, в другой жили дети, в другой жена, в другой комнате ночевали куры, кошка и я тоже стал соседом куры. Были в доме и очень большие, но безопасные тараканы. Электричества, конечно, не было.
В дневное время дети ходили в школу, а муж с женой занимались таким странным делом: они выкапывали из земли кирпичи. Муж вернулся несколько месяцев назад из ЮАР, где работал на автозаправке. Тут в деревне дохода не было никакого, натуральное хозяйство. Ещё мужик торговал на базаре "соком", пакетики с водой, с подсластителем. Вода сырая из колонки.
Из кирпичей, которые уже многие выкопаны из земли, в будущем можно будет построить домик и сдавать его, за 5000 или даже 10.000 квача ($5 в месяц). Почему кирпичи закопались в землю? Не помню. Может остатки предыдущего строения? Вообще же на строительство дома нужно немало денег, новый дом стоит до 1000 долларов. Инвестиция так себе.
Крупных работ в Чипоке нет. Железная дорога, проходящая через поселок, заросла высокими тропическими травами. Не ездит ничего. Вокзал заброшен. Крупный порт на озере, когда-то служивший для пересадки грузов с ж.д. на озёрный транспорт и обратно, порт находится в законсервированном состоянии. То есть ничего там не происходит. Единственный рейсовый пароход, осуществляя рейсы по озеру еженедельно, в Чипоку (уже) не заходит. Из транспортного хаба поселок с годмм превратился в окраину Вселенной: автодорога прошла в 2.5 км от посёлка, да и на ней особо не разбогатеешь.
Есть в центре поселка рынок ("маркет"), где немногочисленные владельцы денег могут от них избавиться. Цены тут не очень низкие. Маленькая булочка за 100 или 200 квач (5 или 10 рублей), небольшой хлеб 200, а самое дорогое - это сахар: 2700 (130 руб/кг), почему-то во всем Малави сахарный кризис и цены на сей продукт несоразмерны прочим. Ещё дорогие сосательные конфеты, они продаются поштучно.
Имеется мечеть. Ее построили для сельских жителей богатые купцы ( индийского происхождения) из более крупного поселка Салима. Салима (до нее 40 км) является центром местной приозерной цивилизации. Там есть электричество. И останавливается еженедельно пароход. В Салиме людей раз в десять больше, чем в Чипоке.
... ... .... ...
Кто-то, наверное, ждёт продолжения истории, но не всегда есть время и удачная возможность писать подробно. Современному писателю нужно для написания текста электричество, еда, вода, удобное помещение, где нет комаров (или мало их) и хотя бы не течёт с крыши. И чтобы местные не отвлекали постоянным интересом к писателю. Другие удобства подавай современному писателю. Не то, что раньше, когда… да кто их знает, древних писателей, может они были ещё более привиредливыми. Хотя вот Ливингстон писал свои письма и записки совсем в неудобных местах, остаётся только удивиться.
Пишу кратко. Про селение Чипока. Это целая совокупность деревень без определённых улиц, адресов, почтовых ящиков, отделений милиции, без названий отдельных частей, просто домики, то чаще, то реже, перемежающиеся кукурузными полями. Я прожил двое суток у гостеприимного Али, у него был сын 12-ти лет, тоже Али (Али Алиевич, мы бы сказали) и Дауд пять лет, а также жена Марьям. На ночь ставил палатку прямо в доме. Я совершил поход в школу (вместе с Али), где проник в доверие к директору школы и провёл полтора урока английского языка, о чём я уже писал - для 12-летних и 8-летних детей; первые задали мне тьму вопросов, а вторые больше отмалчивались. Приятно, что учитель английского языка умел говорить по-английски - это бывает не везде, поверьте.
В малавийских школах кормят, но очень рано, в шесть утра примерно. Для того, чтобы дети не опаздывали. Кто придёт в семь, уже еды не достанется (нам не досталось). Еда бесплатная, это государственная программа. В 7.30 построение под флаг, если он имеется, поётся хором гимн Малави, какая-то патриотическая пятиминутка, потом дети разбегаются по классам, а директор напутствует учителей.
Школа заняла два часа. Я вернулся домой, и Али пригласил меня посетить соседнее село, его родовое селение, где живёт его отец. Поход в соседнее село занял полдня, потому что мы там зашли, наверное, в двадцать домов - надо было поздороваться со всеми знакомыми и родственниками (а Али сочинил версию, что он меня знает давно, ещё со времён работы в ЮАР, и некоторым то ли в шутку, то ли всерьёз, сообщил эту легенду). Показав меня всем родственникам и свойственникам, Али повысил свой рейтинг среди сельчан. Мне же было интересно, есть ли среди них люди, которым 90 или 100 лет, и вот, как я уже писал, трёх таких бабушек мы посетили: 103, 97 и 95 лет.
Интересующимся сообщаю, что место это - Chilungo village, живут тут почти совсем натуральным хозяйством, машин в деревне, похоже, что нет вообще, и дорога, ведущая в деревню - грунтовка - показывает, что шины машины туда заезжают не каждый день вообще. Электричества проводного нет, но некоторые имеют небольшую солнечную панель, чтоб зарядить на ночь фонарик. В деревне есть мечеть, внутри несколько заплесневелая, от сырости краска - побелка начала отваливаться, рядом с мечетью колонка с водой - это всё им создали купцы из Салимы, которые богаты и могут помогать соседям. А какой-то мусульманский фонд профинансировал программу «жильё для бедняков», и построили в селе штук двадцать новеньких домиков из кирпича и цемента, которые совершенно бесплатно предоставили самым нуждающимся. Одна из бабуль, 95-летняя, как раз жила со своими родственниками в одном из таких домиков.
Про детей. Говорят, в старые времена 10-14 детей было нормой. Сейчас, говорят, очень сложные времена, всё стало дорого и хлопотно, и 4 ребёнка - нормальное количество. Я спрашивал, у кого из присутствующих молодых 10 или больше детей, но таких не встретилось. Только 103-летняя Абити Мауляна родила 12, из которых живы четверо.
Из трёх бабуль, с которыми я познакомился, наиболее адекватной и оптимистичной была именно Абити Мауляна - её каждый день выносят на крыльцо, где она сидит - крыльцо выходит на главную улицу села - смотрит (невидящими, вроде бы, глазами) и слушает деревенские голоса, как прошло мимо неё целос столетие. Бабушка прожила в одной этой деревне весь век. Как ни странно, у неё есть вредная привычка - она жуёт какой-то жевательный табак, берёт его из бутылочки, которая имеется при ней. Бабуля сидит обычно не одна - рядом несколько человек, правнучки, дочка, другие потомки. Бабушка разговаривает и иногда напевает песенки начала ХХ века, которые может быть слышала от своих бабушек в далёких 1930-х годах (язык, конечно, чичева, не английский). Дочка Абити Мауляны приглядывает за ней. Ноги и руки у старушки очень тонкие, она, наверное, весит меньше 40 килограммов.
Две другие бабушки, изученные (ну не изученные, а посещённые) нами, были менее оптимистичны. 97- или 98-летняя бабуля Kawele лежала на полу, обёрнутая одеялами, и жаловалась на хвори, голос у неё был тихий, слышала она тоже плохо, звать кого-то ей было тяжело, а дом выходил куда-то на задворки. Поэтому она не вела социальной жизни, а просто лежала в одеялах, не очень чистых. Третья бабуля тоже была не очень социальная, хотя жила в доме, подаренном мусульманским фондом, но разговорчивости и оптимизма в ней было мало. Предстала она нам, случайно, без одеяния, потом для фотографирования, по моей просьбе, её одели.
Так. Стариков посетили, взрослых и детей посетили, потопали обратно в первую деревню, где хранилось моё имущество в доме Али. Этот день был менее дождливым, чем предыдущий. Я ещё осмотрел медресе (мусульманскую школу), но заметил, что там всё было организовано хуже, чем бывает обычно. Всегда важно, чтоб был толковый организатор. Иначе дети будут бегать, носиться, просто не будет увлечения предметом, а хаос какой-то. В медресе я выступать не стал. Вернулся домой к Али, и мы устроили отжимания в разных видах - обычные, на пальчиках, на кулачках, с хлопками и так далее. В целом африканцы довольно крепкие ребята и показывают неплохие результаты.
В итоге, я понял, что Али-старший и есть тот самый, подогнанный мне свыше, человек, которому нужно вручить пожертвование. Во всём он был хорош: сам денег у меня не просил, хотя было видно, что он беден; принимал меня со всей тщательностью и старанием, как лучшего друга, и старался сделать всё самое лучшее; пьянством не занимался, не курил, траву не жевал; трудом занимался по мере возможности и имел планы на разную социальную деятельность в своём селе. В итоге, перед уходом, я отдал ему заранее подготовленную пачку денег, чтоб он провёл Рамадан со своим семейством хорошо и вкусно, а может быть сделал бы какие-то покупки для своего дома. Практику вольных путешествий ему тоже подарил, будет свежая книга в доме. Первые две книги - Коран на арабском, Коран на языке чичева. (Другие, небольшие, пожертвования получили от меня семейство Абити Мауляны и др.)
Про местную скромную жизнь, напоследок. Смотрите. Я пошёл на базар, купил того, сего, и на сдачу 20 сосательных конфет, маленьких. Принёс их в дом. Дети собираются в школу. Я говорю Али: дай своим детям в школу конфеты. Али берёт и выдаёт две конфеты. Две. Скромная тут жизнь. До школы, кстати, 1 км. А еду готовят один раз в день. Вечером. Ншима. В честь моего приезда - с какими-то растительными добавками. На улице - готовка на дровах. Если дождь - готовка на углях в доме... и так век за веком, представьте себе.
Кирпичи производят в самой деревне. Там их обжигают, создав из земляной глины. Обжиг занимает два дня. Потом неделю остывает. Я видел 20 уже обожжённых груд кирпича, поставленных в форме печки метра три высотой. Качество кирпича среднее, можно ножом расковырять такой.
На этом я полностью завершил свои дела в Чипоке и потопал оттуда на дорогу. Чтобы уехать в городок Салима, который оказался целым областным центром (36 тысяч человек). До Салимы меня довёз очень крикливый маршрутчик, с которым мы не поделили одну купюру и он меня чуть не съел за это. Салиму я осмотрел, мне нужен был опять ж.д.вокзал. Не работает железная дорога совсем. Я думал, может какие велотележки? бывает же, что местные используют железку для своих нужд. Нет, только коров пасут.
И из Салимы меня довёз (уже даром) до порта Синга-Бе отличный пакистанец Мухаммад, живущий тут уже 28 лет. В Синга-Бе я поселился в гостинице (5000 квача = 250 рублей, удобства общие на всех, ведро воды нужно просить у владельца, чтоб он притащил). Но с электричеством! Гостиница мне была нужна для подзарядки телефона и пауэрбанка, а также для написания этого текста, ну и как камера хранения меня и рюкзака. Меня ждало (иншаАллах) увлекательное приключение - плавание на пароходе по озеру Ньяса, а для этого нужна была некоторая теоретическая подготовка, о чём читатель узнает в своё время, - надеюсь что скоро.
Малави сразу предстала передо мной такой настоящей африканской страной, без признаков излишней буржуазности. Даже без попыток притвориться буржуйской страной. Это самая бедная страна на моём маршруте.
История взаимоотношений Москвы и Малави сложная. Во времена апартеида ЮАР, руководитель Малави (он правил до глубокой старости, 95 или 97 ему было под конец) - он почему-то поддерживал режим ЮАР, а коммунистов и Советский Союз он ненавидел. Социализм строили, тем временем, в соседнем Мозамбике, в Анголе, а Малави держалось подальше от этого учения.
Посольства СССР/России так в Малави и нет, а визу нам они очень плохо выдавали, да почти не выдавали, лишь четверо моих знакомых в 2000 въехали туда по недосмотру наземных пограничников. На африканской деревенской границе ж не всегда знают точно, кто может въехать, кто нет... Потом появилась электронная виза, и то неохотго даавали её. Всё же я получил её , потратил 55 долларов, ну и только получил - радостная новость: Малави объявила безвизовость для целого ряда стран, включая Россию. Тем самым Малави пошла вдогонку за Мозамбиком и Анголой, которые тоже сделали нам, россиянам, а также гражданам некоторых других стран, безвизовый въезд.
На границе я свою электронную визу показывать не стал. Пограничник покрутил в руках мой паспорт, достал смартфон и стал там что-то искать: ну, понятно, ему пришло распоряжение пускать кого-то без визы, но он не помнил, о каких гражданах шла речь в свежем приказе. Убедившись, что россияне теперь безвизовы в Малави, он поставил штамп и пропустил меня.
На границе меня атаковали десятки жуликов - менял. Они начались ещё за двадцать километров до границы. Все мечтали мне подсунуть пачки своих денег (они тут, как и в Замбии, называются квача), в обмен на хотя бы одну зелёную бумажку с портретом одного заокеанского изобретателя - самоучки, который только два года проходил в школу. Речь идёт, конечно, о Франклине, именно его портрет на стодолларовой купюре являлся самым желанным для менял. Но я решил твердо не расставаться с Франклином до столицы, пока не узнаю настоящий курс валют. Ибо, как я и предполагал, официальный курс доллара и рыночный в этой стране различаются (1700 и 2000). Пользуясь этим, десятки менял хватали меня за руки, уверяя, что из курс самый лучший и я его могу проверить в интернете (а там показан был официальный курс). Также на меня налетели таксисты и прочая обычная пограничная шелупонь.
Ладно, друзья. Приехал я в город Мчинджи, жулики кончились. Я взял местную симку с интернетом, и в отличие от других своих ночлегов, пошел в гостиницу отсыпаться. Дождь капал с неба. В перерывах между дождями местные жители старались продавать сотню разных вещей, фрукты, уголь, какие-то коренья, шлепанцы, пустые банки. Жарили картошку, в виде чипсов. Предлагали услуги езды и перевозки грузов на грузовых велосипедах. Да вообще половина городка торговала чем-то. В продаже были и пустые бутылки, стеклянные и пластиковые (привет, Мадагаскар), и разный сор.
Наутро, как дождь иссяк, я пошел внимательно осматривать Мчинджи. Вокзал не действовал, рельсы покрылись травой. В селении было найдено две мечети, десяток церквей и интересное явление - общественные кухни, в каждой из которых десятки женщин готовили обед на углях, и было очень дымно в этих кухнях, глаза его моментально,как они готовят - привыкли, наверное. Я фотографировал всех, почти все это терпели, некоторые ворчали или отворачивались.
По стоимости гостиницы. Я пошёл в первую попавшуюся и взял номер за 12.000 (600 рублей) с личным санузлом и москитной сеткой. Потом наутро рядом оказался другой отель за 4.000 (200 рублей). Одна тысяча квача тут примерно равна 50 рублям или 10 рандам ЮАР, ну, чуть дешевле. В обороте есть бумажные купюры в 5000, 2000, 1000, 500, 200, 100, 50, 20 квача. Самый дешёвый товар стоит 50 (2,5 рубля), небольшой пакетик орешков, или питьевой воды. Тут, как в прочих бедных странах, тоже продают воду в полиэтиленовых пакетах. В том числе не фабричных.
Надо заметить, что такой нищеты, как в Нигере и Мали, тут все же не было. Чтоб голодные стояли у каждого стола - такого, конечно, нет.
Я уехал в Лилонгве. Маршрутчики почти подрались из-за меня. За каждым клиентом погоня: каждый хочет утащить меня или другого пассажира... Там, в столице, меня ждал каучсерфер, по имени Хама Чова. Он оказался надёжным, ответственным человеком и прибыл на место встречи за одну минуту до назначенного времени - случай для Африки редкий. Жил он в богатом районе, имел машину и снимал там дом за 200 долларов в месяц (такой же примерно,как в Лусаке был за 600), к дому прилагался слуга, во дворе был охранник (один на несколько домов). Зарплата охранника 150 долларов в месяц , слуга 100. Снимать дом в простом районе стоит 100 или 50 долларов в месяц, зависит от района. Электричество с перебоями, вода вроде в избытке есть.
Столица встретила меня суетой. Тысячи продавцов торговали в центре, с земли, сотней тысяч хламов. Нищие охватывали с разных сторон. Менялы, увидев белое лицо, гонялись на расстоянии ста метров за мною, выкрикивая курсы валют. Таксисты и велосипедисты настойчиво хватали меня, предлагая извоз. Даже мой небольшой интерес к товару приводил к тому, что за мной гонялся продавец на 40 метров, неся товары и восклицая цены. Здания же в самом Лилонгве не радовали глаз. Одноэтажные дома, двухэтажные магазины, десяток торговых моллов, несколько больших мечетей и церквей. Мусульмане тут примерно 30%, посещают мечети хорошо. К каждой молитве вокруг мечети - скопление торговцев и нищих.
В книжном магазине увидел некоторый ассортимент книг, напечатанных в Малави, на языке чичева и на английском. Карту Малави не продавали.
Наконец, я обменял доллары по выгодному курсу. За каждый из портретов Бенджамина Франклина я получил по 200.000 квача и так стал владельцем копны крупных 5000-ных банкнот. (На другой день, сходив в банк, я добавил к ним ещё большие стопки мелких купюр, и даже мешочек монет приобрел). Теперь у меня денег много больше, чем я могу истратить во всем Малави, и в этом был некоторый смысл.
Я упомянул, что за 50 долларов в месяц можно поселиться в столице. А сколько стоит съем дома в деревне? Вы удивитесь. И я удивился и переспрашивал. Снчть небольшой дом в небольшом поселке (поселок на берегу озера Малави) стоит 5000. Квача. В месяц. Малавийских квача, то есть 250 рублей. А вот дом большой, two bedrooms, две спальни, по-русски трёхкомнатный - 15.000, опять же не рублей, а квача. 750 рублей в месяц, 7-8 долларов.
"Покажите! Покажите мне такую страну! Вы не найдете!" - воскликнут с Бали и берегов Иссык-Куля тысячи свежих "релокантов" последних двух лет. Стойте, не спешите брать билет Денпасар - Лилонгве. В этих домах нет электричества. И водопровода. Туалет во дворе, а за водой надо ходить на колонку, неся на голове вёдра. Готовить на дровах или на угле, а на интернет и сахар вы в первый день уже потратите* месячную сумму аренды своего нового "элитного" жилья. А общаться - на сто человек два, три знают английский. Но кто хочет ближе к природе и к тому, как жили наши предки - учите язык чичева и вперёд, за дровами!
[* Тут небольшое преувеличение автора. Стоимость зависит от оператора, от тарифа, от объема траффика и сахара. В моем случае дешевле, 3gb = 1500 kw, сахар 2700 kw/кг]
Какие зарплаты в провинции? Учитель 100.000 квача / 50 долларов / 5000 рублей в месяц, элитный специалист, хороший врач - 75 долларов, простой труженик, например в строительстве - 25 долларов в месяц (2500 рублей), да и на такую работу очередь выстроится, если эти 50.000 квача в месяц предложить. Питание народа: по вечерам едят нсиму, это то же, что Ишима или Угали - кукурузная каша. Кукурузу сами и растят, сушат, дрова бесплатно, в закуску - какая-то трава или соленая рыба из озера Малави, мяса нет, алкоголя не видно в деревне, одежду носят вечно, ей сносу нет. Почти натуральное хозяйство, деньги мало вовлечены. Живут долго на такой простой диете, зубы у людей обычно на своих местах. В деревне развито хождение босиком, в поселках - шлепанцы, калоши.
...Заранее зная, что маршрут проходит через Малави, самую бедную страну, я также знал, что в деревнях живут ещё беднее. "Престижная" работа охранника, продавца или слуги в деревне отсутствует; редкая подработка в 25$ в месяц - удача. Я заранее думал, что поеду в какую-то мусульманскую деревню и там найду бедную семью, познакомлюсь с их бытом и окажу им пользу: пообщаюсь , дам им советы и оставлю пожертвование. Только чтоб они были не попрошайки, жили бы своим трудом, но бедно, по стечению обстоятельств.
К такому вопросу нужно подойти внимательно, и чтоб и читатель тоже мог так сделать - ведь скоро настанет священный месяц Рамадан, - поясню свой ход мыслей. Конечно, можно раздавать по 1000-2000 квача (50-100 рублей) просто разным просящим и нищим. Но кто знает, кто из них реально нуждается, а кто зарабатывает неплохо на своей однорукости? И, конечно, хотелось бы дать помощь благочестивому человеку, а как определить в городе, в суете? Надо внимательно смотреть, и конечно это лучше сделать там, где есть шанс, что будет общий язык. В Малави язык - чичева, но некоторые знают английский (учат его все, но говорят за пределами столицы немногие). Значит, нужно будет найти умного человека, имама мечети или учителя в школе, чтоб помог определить нуждающегося, чтоб пожертвования не пропил.
В России тоже можно поискать бедного. Но наши бедные - они богатые, по африканским меркам. У всех них есть электричество, а у большинства - и вода дома из крана, и жилище в России получше, чем в Африке. Сто долларов в Москве погоды не сделают, а в Африке это существенно.
На Мозамбик я не надеялся - там самые умные знают португальский язык, в котором я не очень силён. Там сложнее поговорить будет.
Чтоб изучение села и поиск нуждающегося бедняка проходили параллельно с удовольствием, я решил, что село с бедняком я беду искать между селом Chipoka и поселком Salima, которые находятся на озере Малави. Решив это, я отправился.
День 27 февраля выдался очень дождливым. Лило почти постоянно, с небольшим перерывом. Я приехал на трёх маршрутках, и прошел пару километров пешком. Оказался на берегах озера Малави! Озеро было уставлено лодочками, они стояли на берегу. Рыбалка не шла из-за непогоды. На берегу, в двадцати хижинах, сидели рыбаки и их друзья. Но алкоголь не пили. Нет здесь такой привычки, в отличие от Зимбабве. Рыбаки просто общались, женшины варили нсиму - она же Ишима, кукурузная каша. Я заходил в хижины, пил чай и ел Ишиму. Где была возможность, покупал что-то, чтоб завязать разговор. Хижины были соломенные, некоторые протекали.
В качестве столов использовались доски очень толстых деревьев. Некоторые были в 80 сантиметров ширины. Это были части от лодок б.у. Я пришел в одну из хижин, что почти не протекала. Там скопилось уже человек десять. И я туда же.
В этой, наименее протекающей, хижине собрался целый клуб по интересам. Я примкнул туда, потому что там оказался человек, знающий английский язык; звали его Али. Английский он изучил, когда ездил а ЮАР, в город Дурбан, на заработки, а трудился он там не автозаправке. Теперь уже давно вернулся оттуда, а знания английского сохранились.
После того, как я уже хорошо пообедал в этой хижине, возник вопрос ночлега, чтоб где-то забросить рюкзак и гулять. Соломенные хижины были плохим вариантом, все ж в них было очень сыро. В итоге, Али позвал меня к себе в гости. Он жил в стороне от озера, в кирпичном домике, без электричества, вместе со своей женой и двумя детьми 12 и 5 лет. Чвякая по грязи, я вслед за ним прошел по дорожкам и тропинкам и оказался в жилище. Да, у него был один фонарик на солнечных батарейках, хоть что-то, несколько пластмассовых стульев, предметы быта.
Тут я, собственно, и остался на ночёвку. Дождь периодически так сильно лил, что выходить вовсе не хотелось. На углях готовилась еда. В доме было четыре небольших комнаты (промежуточных дверей не было). Одна комнате была кухней, в другой жили дети, в другой жена, в другой комнате ночевали куры, кошка и я тоже стал соседом куры. Были в доме и очень большие, но безопасные тараканы. Электричества, конечно, не было.
В дневное время дети ходили в школу, а муж с женой занимались таким странным делом: они выкапывали из земли кирпичи. Муж вернулся несколько месяцев назад из ЮАР, где работал на автозаправке. Тут в деревне дохода не было никакого, натуральное хозяйство. Ещё мужик торговал на базаре "соком", пакетики с водой, с подсластителем. Вода сырая из колонки.
Из кирпичей, которые уже многие выкопаны из земли, в будущем можно будет построить домик и сдавать его, за 5000 или даже 10.000 квача ($5 в месяц). Почему кирпичи закопались в землю? Не помню. Может остатки предыдущего строения? Вообще же на строительство дома нужно немало денег, новый дом стоит до 1000 долларов. Инвестиция так себе.
Крупных работ в Чипоке нет. Железная дорога, проходящая через поселок, заросла высокими тропическими травами. Не ездит ничего. Вокзал заброшен. Крупный порт на озере, когда-то служивший для пересадки грузов с ж.д. на озёрный транспорт и обратно, порт находится в законсервированном состоянии. То есть ничего там не происходит. Единственный рейсовый пароход, осуществляя рейсы по озеру еженедельно, в Чипоку (уже) не заходит. Из транспортного хаба поселок с годмм превратился в окраину Вселенной: автодорога прошла в 2.5 км от посёлка, да и на ней особо не разбогатеешь.
Есть в центре поселка рынок ("маркет"), где немногочисленные владельцы денег могут от них избавиться. Цены тут не очень низкие. Маленькая булочка за 100 или 200 квач (5 или 10 рублей), небольшой хлеб 200, а самое дорогое - это сахар: 2700 (130 руб/кг), почему-то во всем Малави сахарный кризис и цены на сей продукт несоразмерны прочим. Ещё дорогие сосательные конфеты, они продаются поштучно.
Имеется мечеть. Ее построили для сельских жителей богатые купцы ( индийского происхождения) из более крупного поселка Салима. Салима (до нее 40 км) является центром местной приозерной цивилизации. Там есть электричество. И останавливается еженедельно пароход. В Салиме людей раз в десять больше, чем в Чипоке.
... ... .... ...
Кто-то, наверное, ждёт продолжения истории, но не всегда есть время и удачная возможность писать подробно. Современному писателю нужно для написания текста электричество, еда, вода, удобное помещение, где нет комаров (или мало их) и хотя бы не течёт с крыши. И чтобы местные не отвлекали постоянным интересом к писателю. Другие удобства подавай современному писателю. Не то, что раньше, когда… да кто их знает, древних писателей, может они были ещё более привиредливыми. Хотя вот Ливингстон писал свои письма и записки совсем в неудобных местах, остаётся только удивиться.
Пишу кратко. Про селение Чипока. Это целая совокупность деревень без определённых улиц, адресов, почтовых ящиков, отделений милиции, без названий отдельных частей, просто домики, то чаще, то реже, перемежающиеся кукурузными полями. Я прожил двое суток у гостеприимного Али, у него был сын 12-ти лет, тоже Али (Али Алиевич, мы бы сказали) и Дауд пять лет, а также жена Марьям. На ночь ставил палатку прямо в доме. Я совершил поход в школу (вместе с Али), где проник в доверие к директору школы и провёл полтора урока английского языка, о чём я уже писал - для 12-летних и 8-летних детей; первые задали мне тьму вопросов, а вторые больше отмалчивались. Приятно, что учитель английского языка умел говорить по-английски - это бывает не везде, поверьте.
В малавийских школах кормят, но очень рано, в шесть утра примерно. Для того, чтобы дети не опаздывали. Кто придёт в семь, уже еды не достанется (нам не досталось). Еда бесплатная, это государственная программа. В 7.30 построение под флаг, если он имеется, поётся хором гимн Малави, какая-то патриотическая пятиминутка, потом дети разбегаются по классам, а директор напутствует учителей.
Школа заняла два часа. Я вернулся домой, и Али пригласил меня посетить соседнее село, его родовое селение, где живёт его отец. Поход в соседнее село занял полдня, потому что мы там зашли, наверное, в двадцать домов - надо было поздороваться со всеми знакомыми и родственниками (а Али сочинил версию, что он меня знает давно, ещё со времён работы в ЮАР, и некоторым то ли в шутку, то ли всерьёз, сообщил эту легенду). Показав меня всем родственникам и свойственникам, Али повысил свой рейтинг среди сельчан. Мне же было интересно, есть ли среди них люди, которым 90 или 100 лет, и вот, как я уже писал, трёх таких бабушек мы посетили: 103, 97 и 95 лет.
Интересующимся сообщаю, что место это - Chilungo village, живут тут почти совсем натуральным хозяйством, машин в деревне, похоже, что нет вообще, и дорога, ведущая в деревню - грунтовка - показывает, что шины машины туда заезжают не каждый день вообще. Электричества проводного нет, но некоторые имеют небольшую солнечную панель, чтоб зарядить на ночь фонарик. В деревне есть мечеть, внутри несколько заплесневелая, от сырости краска - побелка начала отваливаться, рядом с мечетью колонка с водой - это всё им создали купцы из Салимы, которые богаты и могут помогать соседям. А какой-то мусульманский фонд профинансировал программу «жильё для бедняков», и построили в селе штук двадцать новеньких домиков из кирпича и цемента, которые совершенно бесплатно предоставили самым нуждающимся. Одна из бабуль, 95-летняя, как раз жила со своими родственниками в одном из таких домиков.
Про детей. Говорят, в старые времена 10-14 детей было нормой. Сейчас, говорят, очень сложные времена, всё стало дорого и хлопотно, и 4 ребёнка - нормальное количество. Я спрашивал, у кого из присутствующих молодых 10 или больше детей, но таких не встретилось. Только 103-летняя Абити Мауляна родила 12, из которых живы четверо.
Из трёх бабуль, с которыми я познакомился, наиболее адекватной и оптимистичной была именно Абити Мауляна - её каждый день выносят на крыльцо, где она сидит - крыльцо выходит на главную улицу села - смотрит (невидящими, вроде бы, глазами) и слушает деревенские голоса, как прошло мимо неё целос столетие. Бабушка прожила в одной этой деревне весь век. Как ни странно, у неё есть вредная привычка - она жуёт какой-то жевательный табак, берёт его из бутылочки, которая имеется при ней. Бабуля сидит обычно не одна - рядом несколько человек, правнучки, дочка, другие потомки. Бабушка разговаривает и иногда напевает песенки начала ХХ века, которые может быть слышала от своих бабушек в далёких 1930-х годах (язык, конечно, чичева, не английский). Дочка Абити Мауляны приглядывает за ней. Ноги и руки у старушки очень тонкие, она, наверное, весит меньше 40 килограммов.
Две другие бабушки, изученные (ну не изученные, а посещённые) нами, были менее оптимистичны. 97- или 98-летняя бабуля Kawele лежала на полу, обёрнутая одеялами, и жаловалась на хвори, голос у неё был тихий, слышала она тоже плохо, звать кого-то ей было тяжело, а дом выходил куда-то на задворки. Поэтому она не вела социальной жизни, а просто лежала в одеялах, не очень чистых. Третья бабуля тоже была не очень социальная, хотя жила в доме, подаренном мусульманским фондом, но разговорчивости и оптимизма в ней было мало. Предстала она нам, случайно, без одеяния, потом для фотографирования, по моей просьбе, её одели.
Так. Стариков посетили, взрослых и детей посетили, потопали обратно в первую деревню, где хранилось моё имущество в доме Али. Этот день был менее дождливым, чем предыдущий. Я ещё осмотрел медресе (мусульманскую школу), но заметил, что там всё было организовано хуже, чем бывает обычно. Всегда важно, чтоб был толковый организатор. Иначе дети будут бегать, носиться, просто не будет увлечения предметом, а хаос какой-то. В медресе я выступать не стал. Вернулся домой к Али, и мы устроили отжимания в разных видах - обычные, на пальчиках, на кулачках, с хлопками и так далее. В целом африканцы довольно крепкие ребята и показывают неплохие результаты.
В итоге, я понял, что Али-старший и есть тот самый, подогнанный мне свыше, человек, которому нужно вручить пожертвование. Во всём он был хорош: сам денег у меня не просил, хотя было видно, что он беден; принимал меня со всей тщательностью и старанием, как лучшего друга, и старался сделать всё самое лучшее; пьянством не занимался, не курил, траву не жевал; трудом занимался по мере возможности и имел планы на разную социальную деятельность в своём селе. В итоге, перед уходом, я отдал ему заранее подготовленную пачку денег, чтоб он провёл Рамадан со своим семейством хорошо и вкусно, а может быть сделал бы какие-то покупки для своего дома. Практику вольных путешествий ему тоже подарил, будет свежая книга в доме. Первые две книги - Коран на арабском, Коран на языке чичева. (Другие, небольшие, пожертвования получили от меня семейство Абити Мауляны и др.)
Про местную скромную жизнь, напоследок. Смотрите. Я пошёл на базар, купил того, сего, и на сдачу 20 сосательных конфет, маленьких. Принёс их в дом. Дети собираются в школу. Я говорю Али: дай своим детям в школу конфеты. Али берёт и выдаёт две конфеты. Две. Скромная тут жизнь. До школы, кстати, 1 км. А еду готовят один раз в день. Вечером. Ншима. В честь моего приезда - с какими-то растительными добавками. На улице - готовка на дровах. Если дождь - готовка на углях в доме... и так век за веком, представьте себе.
Кирпичи производят в самой деревне. Там их обжигают, создав из земляной глины. Обжиг занимает два дня. Потом неделю остывает. Я видел 20 уже обожжённых груд кирпича, поставленных в форме печки метра три высотой. Качество кирпича среднее, можно ножом расковырять такой.
На этом я полностью завершил свои дела в Чипоке и потопал оттуда на дорогу. Чтобы уехать в городок Салима, который оказался целым областным центром (36 тысяч человек). До Салимы меня довёз очень крикливый маршрутчик, с которым мы не поделили одну купюру и он меня чуть не съел за это. Салиму я осмотрел, мне нужен был опять ж.д.вокзал. Не работает железная дорога совсем. Я думал, может какие велотележки? бывает же, что местные используют железку для своих нужд. Нет, только коров пасут.
И из Салимы меня довёз (уже даром) до порта Синга-Бе отличный пакистанец Мухаммад, живущий тут уже 28 лет. В Синга-Бе я поселился в гостинице (5000 квача = 250 рублей, удобства общие на всех, ведро воды нужно просить у владельца, чтоб он притащил). Но с электричеством! Гостиница мне была нужна для подзарядки телефона и пауэрбанка, а также для написания этого текста, ну и как камера хранения меня и рюкзака. Меня ждало (иншаАллах) увлекательное приключение - плавание на пароходе по озеру Ньяса, а для этого нужна была некоторая теоретическая подготовка, о чём читатель узнает в своё время, - надеюсь что скоро.