Не стало Анны Ивановны...
- Ни хера себе!... - только и смог он вымолвить, когда второго января позвонила Вася и сообщила то, во что мне даже сейчас, после панихиды, как-то не совсем верится… Вот когда на самом деле что-то ужасное происходит, сначала такой ступор, и даже в лице не меняешься, и улыбка какая-то глуповатая даже… нервный смешок…
- Анна Ивановна умерла… Инфаркт.
И сразу чем-то таким душным накрыло. И мы смотрели друг на друга, и комок к горлу подступил, и слова с языка не шли…
Я знала ее несколько лет, но совсем поверхностно. Когда мы только стали встречаться, и Ваня представил меня актерам, сидевшим в гримерке - Это Тоня… Она сказала: «Сегодня Тоня, завтра Даша…», все посмеялись. А меня это тогда так задело... Думаю, ну ничего себе, заявления… Но потом я узнала, какая Анна Ивановна на самом деле. Забегаешь в театр, она всегда так улыбнется, как родной. Ее доброта была безбрежная, согревала любого человека, оказывающегося рядом. Сувенирчик на новый год, и привет, и чемодан детских вещичек, когда у нас родился сын… И всегда спросит, как дела… Но больше я знала ее по рассказам мужа, друзей-актеров. Ее мудрость и чувство справедливости, и искренняя невозможность оставаться в стороне, когда рядом кого-то напрасно обижают… Она всегда помогала молодым в театре, а молодые там были для нее все. И вовсе не потому, что лет ей было немало. Нет, Анна Ивановна всегда была красавица, следила за собой и была полна энергии настолько, что язык не поворачивался назвать ее пожилой. Хотя в «Сказке» она работала со дня основания театра. 33 года! Творческий коллектив - непростой, но ее все любили! В ней чувствовался такой внутренний стержень! Она подбадривала и вдохновляла, и помогала, и жалела, по-матерински, всех… Не говорю о ее профессиональных заслугах. Они и так общепризнаны… и столько об этом было сказано на прощании… Народная, заслуженная, человек огромного таланта… Рядом с ней было уютно и спокойно. Это свое умение радоваться жизни, что бы ни было, она умела транслировать окружающим…
Столько роз, белых, алых… Люди несли и несли их, и вот всю эту гору цветов уже перестал выдерживать приставной столик…
Летом мы часто приходили гулять возле «Сказки», заходили поздороваться в театр, играли с ее внучкой, чудесной девочкой Милей. Такой воспитанный, ласковый ребенок, так любит возится с малышами! Мне кажется, во многом это заслуга ее бабушки. В жизни бывают разные обстоятельства, какое-то время, пока ее мама была в Москве, Миля жила в Абакане с бабушкой… Сегодня, увидев, какая притихшая сидит возле гроба Миля, какие стеклянные от горя глаза у ее мамы, как безутешны родные Анны Ивановны, и я не сдержалась… Не представляю даже, как им страшно сейчас… Все изменилось. Теперь все будет иначе…
Так принято в театре, под аплодисменты ее тело вынесли из зала. Люди покинули фойе: отпевание в Никольской церкви, поминки… А театр, которому Анна Ивановна служила столько лет, тоже притих, опустевший и будто бы растерянный. Я смотрела сверху, как начали разбирать помост, на котором еще десять минут назад стоял гроб. Сняли черную ткань, а под ней каркас из досок, похожий на детскую кроватку… Черный кабинет, и вот уже ни следа нет, ничего не напоминает о том, что было недавно. Только кажется, что именно на тебя сморит она с портрета, с легкой улыбкой, не сводит своих мудрых, добрых глаз… И вот все плывет, плывет, соленый привкус во рту... Страшная утрата для всех, кто ее знал и любил. А из-за кулис уже торчит угол декорации из «Колобка». Опускается штанкета, Даня снимает портрет, уносит со сцены. Завтра снова будет детский спектакль, интермедия у елки, ее коллеги будут улыбаться, петь, танцевать, смешить детей, потому что такая работа, они профессионалы… В фойе, коридорах - мишура и гирлянды… Новый год... И зеркала завтра уже откроют…
Скорблю вместе с вами. Но show must go on. Держитесь, ребята! Придется как-то привыкнуть жить без нее… Банальщина жуткая, и сплошная неправда! Все, кого мы любим, они ведь навсегда с нами…
- Анна Ивановна умерла… Инфаркт.
И сразу чем-то таким душным накрыло. И мы смотрели друг на друга, и комок к горлу подступил, и слова с языка не шли…
Я знала ее несколько лет, но совсем поверхностно. Когда мы только стали встречаться, и Ваня представил меня актерам, сидевшим в гримерке - Это Тоня… Она сказала: «Сегодня Тоня, завтра Даша…», все посмеялись. А меня это тогда так задело... Думаю, ну ничего себе, заявления… Но потом я узнала, какая Анна Ивановна на самом деле. Забегаешь в театр, она всегда так улыбнется, как родной. Ее доброта была безбрежная, согревала любого человека, оказывающегося рядом. Сувенирчик на новый год, и привет, и чемодан детских вещичек, когда у нас родился сын… И всегда спросит, как дела… Но больше я знала ее по рассказам мужа, друзей-актеров. Ее мудрость и чувство справедливости, и искренняя невозможность оставаться в стороне, когда рядом кого-то напрасно обижают… Она всегда помогала молодым в театре, а молодые там были для нее все. И вовсе не потому, что лет ей было немало. Нет, Анна Ивановна всегда была красавица, следила за собой и была полна энергии настолько, что язык не поворачивался назвать ее пожилой. Хотя в «Сказке» она работала со дня основания театра. 33 года! Творческий коллектив - непростой, но ее все любили! В ней чувствовался такой внутренний стержень! Она подбадривала и вдохновляла, и помогала, и жалела, по-матерински, всех… Не говорю о ее профессиональных заслугах. Они и так общепризнаны… и столько об этом было сказано на прощании… Народная, заслуженная, человек огромного таланта… Рядом с ней было уютно и спокойно. Это свое умение радоваться жизни, что бы ни было, она умела транслировать окружающим…
Столько роз, белых, алых… Люди несли и несли их, и вот всю эту гору цветов уже перестал выдерживать приставной столик…
Летом мы часто приходили гулять возле «Сказки», заходили поздороваться в театр, играли с ее внучкой, чудесной девочкой Милей. Такой воспитанный, ласковый ребенок, так любит возится с малышами! Мне кажется, во многом это заслуга ее бабушки. В жизни бывают разные обстоятельства, какое-то время, пока ее мама была в Москве, Миля жила в Абакане с бабушкой… Сегодня, увидев, какая притихшая сидит возле гроба Миля, какие стеклянные от горя глаза у ее мамы, как безутешны родные Анны Ивановны, и я не сдержалась… Не представляю даже, как им страшно сейчас… Все изменилось. Теперь все будет иначе…
Так принято в театре, под аплодисменты ее тело вынесли из зала. Люди покинули фойе: отпевание в Никольской церкви, поминки… А театр, которому Анна Ивановна служила столько лет, тоже притих, опустевший и будто бы растерянный. Я смотрела сверху, как начали разбирать помост, на котором еще десять минут назад стоял гроб. Сняли черную ткань, а под ней каркас из досок, похожий на детскую кроватку… Черный кабинет, и вот уже ни следа нет, ничего не напоминает о том, что было недавно. Только кажется, что именно на тебя сморит она с портрета, с легкой улыбкой, не сводит своих мудрых, добрых глаз… И вот все плывет, плывет, соленый привкус во рту... Страшная утрата для всех, кто ее знал и любил. А из-за кулис уже торчит угол декорации из «Колобка». Опускается штанкета, Даня снимает портрет, уносит со сцены. Завтра снова будет детский спектакль, интермедия у елки, ее коллеги будут улыбаться, петь, танцевать, смешить детей, потому что такая работа, они профессионалы… В фойе, коридорах - мишура и гирлянды… Новый год... И зеркала завтра уже откроют…
Скорблю вместе с вами. Но show must go on. Держитесь, ребята! Придется как-то привыкнуть жить без нее… Банальщина жуткая, и сплошная неправда! Все, кого мы любим, они ведь навсегда с нами…