1912. Золотой крикет

[a_kaminsky]

Пролог
Золотой телец

Официальное появление «И.Е. Гинцбург» на Ленских приисках датируется 1872 годом. С 1870-го до 1872-го шел период консультаций и обмена запросами между министерством финансов, министерством внутренних дел и горным департаментом по поводу участия евреев в золотпромышленности.
В результате вышло специальное разрешение еврейским купцам 1-й гильдии участвовать в золотодобыче.

Подробно описывать установление контроля над Ленскими приисками не буду - этого полным полно в сети, к тому же все сведения перекочевывают из одной статьи в другую методом «copy/paste».

Посему считаю нужным в этом вопросе заострить внимание только на основных моментах. А более подробно напишу о том, что упоминают «не только лишь все».

Бытует мнение, что Гицбург разорил иркутских купцов, но они к концу 60-х стали разоряться сами. Первыми стали разоряться Катышевцевы, за ними потянулись Баснины. Сибиряковы продержались ещё долго.

Причин этому было несколько. И все они банальны.

Во-первых, мелкозалегающие россыпи истощились, а глубокозалегающие требовали совсем другой постановки дела. И прежде всего грамотной разведки и инженерной подготовки.
Во-вторых, для этого требовались куда как более крупные и долгосрочные капиталовложения.
В третьих, планирование осуществлялось «на одну операцию». То есть, на один старательский сезон. Во многом полагаясь на удачу и на русское «авось».

Следствием было накопление долгов, закладывание и перезакладывание паев под векселя с соответствующим результатом.

Агенты «И.Е. Гинцбург» и «Э.М. Мейер и Ко» просто скупали векселя, а потом получали заложенные паи, причем выкупали ещё по-божески, сохраняя владельцам «попудные», то есть процент от стоимости каждого пуда добытого золота.
10 декабря 1882 года было образовано новое «Ленское золотопромышленное товарищество» из которого Катышевцевы и Баснины пропали.
Открытие крупного месторождения «Сухой Лог» позволило «Лензото» получить прибыль и нарастить оборотный капитал, но этого хватило ненадолго. К концу восьмидесятых годов оно столькнулось со всё той же нехваткой финансирования.

Мейер обратился было к англичанам, но «Baring Вrothers» в 1890-м, вследствие неудачных операций в Аргентине, с грохотом навернулся, спровоцировав в Лондоне так называемую «панику 1890 года».



В результате консорциум, в который вошли, помимо Банка Англии и Ротшильдов, все крупные британские банки, вынужден был создать специальный фонд для поддержки «Baring Вrothers». Под угрозой крушения оказалась вся банковская система Великобритании.

Операции в Аргентине так же отразились и на парижском филиале «И.Е. Гинцбург». Там где дело касалось хорошо налаженного бизнеса Штиглица всё было хорошо и даже отлично. Там, где гении разбежались крутиться от себя - получались громкие провалы.
Чтобы закрыть дыру в балансе от неудачных вложений в аргентинские бумаги и в дОбычу золота в Южной Африке, парижское отделение не нашло ничего лучше, как спекулировать русскими кредитными билетами.





Колебания курса кредитных билетов были постоянной головной болью русского правительства. Потому министерство финансов и Государственный банк постоянно искали решение этой проблемы.
В Госбанке гениев не держали, всё больше отдавали предпочтение профессионалам экстра-класса.
Стараниями Штиглица и Ламанского Госбанк к 1880 году занял по размерам вкладов первое место среди десятки эмиссионных центров мира. Имея на счетах 37,9 миллионов фунтов стерлингов он превосходил Банк Англии с 33,8 миллионами фунтов и почти в десять раз Дойче Банк с 3-мя миллионами.



При этом Госбанк активно занимался спасением дореформенных финансовых учреждений, причем так успешно, что кризис 70-х-80-х годов России практически не коснулся.

Для регулирования курса кредитных билетов было решено разрешить обмен бумажного рубля на звонкую монету по фиксированному курсу, существенно расширить металлический обменный фонд, а чтобы от высокого курса не страдала собственная промышленность - проводить в нужное время бумажную эмиссию. Таким образом, искусственными мерами нащупывался наиболее оптимальный курс рубля.
После хорошего урожая 1890 года курс начал стремительно расти, что потребовало решительных мер по его понижению. Слегка понизившись, он вскоре снова поднялся, цена золота выросла и гениальные Гинцбурги, игравшие на понижение, ощутили жесткое приземление.

Еще в 1891 году Гинцбург обратился в Госбанк за кредитом для «Лензото», кредит ему выдали, но в марте 1892-го дыру в балансе закрывать оказалось нечем.
Он снова метнулся в Госбанк, но тогдашний министр финансов Иван Алексеевич Вышнеградский, которому донесли об истинных масштабах и причинах кризиса, выдавать кредит отказался.



3 марта 1892 года «И.Е. Гинцург» объявил о неплатежеспособности. Первым делом в банк прислали ревизию с проверкой вкладов высшей аристократии. Все вклады оказались на месте, выяснилось, что парижский филиал оперировал, так сказать, «своими». Тем не менее, такая концентрация фамильного капитала в одном месте и под таким рискованным управлением была признана нецелесообразной. «Такими деньгами не рискуют, Белкин» (с).
Штиглиц себе подобных фортелей не позволял. Да и банки с 90-х годов росли, как грибы после дождя.

Потому в правление «И.Е. Гинцбург» ввели администрацию и объявили ликвидацию, продолжавшуюся до 1896 года.

Бытует распространенное мнение, впервые опубликованное Половцовым, что Вышнеградский не дал денег Гинцбургу из-за того, что тот отказался устраивать ему встречу с Ротшильдом. Вышнеградский, мол, ждал взятку от Ротшильдов в 500 тысяч франков, Ротшильд её зажилил, и Вышнеградский хотел «встретиться и поговорить».
Но, во-первых, донос, в котором излагались подобные сведения, бесследно исчез, а во-вторых, непонятно зачем ему для этих целей нужен был Гинцбург. Если с 1879 года в России работал прямой агент Ротшильдов Адольф Юльевич Ротштейн, ставший в 1889 году главой «Международного коммерческого банка».



Могут последовать возражения, мол, ну вы сравнили: великого Гинцбурга и какого-то там Ротштейна.

Ну, как сказать.

В 1899 году тогдашний министр финансов Витте по поручению Николая II отправил Ротштейна в Брюссель на секретные переговоры с Джоном Пирпонтом Морганом.



Речь шла, ни много ни мало, о создании наднациональной валютной системы, привязанной к золоту, с центром в США и в противовес финансовому центру в Лондоне.

Сейчас мало кто вспоминает, что идею создания подобной системы впервые выдвинул Николай II на Гаагской конференции 1907 года.
После переговоров в Брюсселе Морган послал своего представителя в Петербург для продолжения разговора, но дело застопорилось из-за русско-японской войны и «первой русской революции», закончившейся подписанием в 1907 году Русско-английского соглашения.

На Гаагской конференции вопрос был вынесен на всестороннее обсуждение и идея получила одобрение со стороны всех 48-и стран участниц. Было решено учредить Международную валютную систему (МВС) с финансовым и эмиссионным центром в Нью-Йорке. Для обеспечения эмиссии новой валюты участники обязались создать золотой пул, внеся вклады золотом, местом хранения которого тоже был избран Нью-Йорк.
Но выполнили свои обязательства только Россия и Китай. В пропорции 89% и 11% соответственно.
С 1908-го русское золото на военных кораблях стало прибывать в Гибралтар, где перегружалось на американские пароходы до Нью-Йорка. Посредниками операций были французские Ротшильды.



Всего таким образом Россия передала Штатам 48,5 тонн золота.
Однако другие страны свои обязательства выполнять не спешили, потому реализацию идеи создания МВС снова отложили «до лучших времен».

К 1913 году американцы создали свою знаменитую ФРС, НО.
Собственного золота для обеспечения эмиссии банкнот Федерального резерва у казначейства США не было, а коммерческие банки предоставлять свое золото для этих целей наотрез отказались.
Тогда американцы обратились к Николаю и представителям китайской династии с предложением использовать для обеспечения русско-китайское золото, с уплатой в размере 4% от каждой эмиссии банкнот. Николай и китайцы согласились и ведомства трех стран подписали соответствующие документы.
Так что банкноты Федерального резерва, выпуска 1914-го года, например, вроде этих, на 90% обеспечены русским золотом.



После 1917 года большевики документы «потеряли», а американцы о них просто «забыли».
Речь идет даже не о возврате долга или хотя бы элементарной благодарности.
Демонстративное умолчание доходит до степени «не было этого».

Взамен «дядюшки Сэмы» принимают позу недостижимого морального превосходства и настойчиво советуют русским «перестать беспокоиться и начать жить».



Но это я сильно в сторону. Хотя..

Вернемся к «Лензото».

После окончания процедуры ликвидации, встал вопрос как быть с вложенным в Ленские прииски деньгами «ах каких людей». Поэтому Гинцбургу было позволено зарегистрировать новый торговый дом с прежним названием, а на месте товарищества в мае 1896 года возникло акционерное общество с таким же названием.



Была проведена некоторая модернизация приисков, например построена первая в регионе гидроэлектростанция с первой в России электроустановкой с напряжением 10 000 вольт, на прииски был проведен телеграф, но проблема финансирования всё равно оставалась.



Иностранные партнеры в лице французских и немецких банков с Гинцбургами связываться не имели желания, а англичане, в общем сами еще не отошли от кризиса.
Потому финансированием «Лензото» с 1901 года занялся Государственный банк. Правда, памятуя недавний эпичный крах, в правление «Лензото» ввели банковскую администрацию в лице Николая Игнатьевича Бояновского.

Под управлением Госбанка баланс «Лензото» выровнялся, предприятие стало приносить стабильную прибыль, но у акционеров были проблемы. Госбанк не разрешал выплату дивидендов до полного погашения долга по его кредитам.

Потому Гинцбург и Мейер стали искать финансирование на стороне. Немецкие и французские банковские круги по прежнему оставались глухи, а англичане на предложение Мейера откликнулись.

При посредничестве смешанной англо-русской компании «Russian mining corporation» («Русская горнодобывающая корпорация») 10 июля 1908 года в Лондоне было учреждено акционерное общество «The Lena Goldfields Limited».





Основной целью ставилась полная ликвидация задолженности перед Госбанком и привлечение иностранного капитала для финансирования деятельности «Лензото»

Председателем общества от России был избран Василий Иванович Тимирязев.



Тимирязев был также председателем «Russian mining corp.» и «смотрящим» от русского правительства в целом ряде крупнейших акционерных обществ со смешанным капиталом в горнодобывающей и нефтяной отрасли, за исключением предприятий Нобеля.
Помимо прочего Тимирязев был членом Русско-английской торговой палаты.





Ещё Тимирязев известен тем, что был одним из авторов Брест-Литовского мирного договора 1918 года, что, конечно, его в значительной степени характеризует.

От англичан вице-председателем назначен полковник Джордж Харрис, 4-й баронет Харрис, Лорд Харрис.



До этого Харрис успел побывать английским консулом в Бомбее, потом был соратником Сесиля Родса в Южной Африке и председателем «Consolidated goldfields of South Africa».



Но политическая и бизнес-карьера шла фоном. Настоящей страстью Харриса было другое джентльменское занятие - крикет.



Профессионально играть Харрис начал ещё в Итоне, потом был капитаном сборных Уэльса и Англии, и активно выступал вплоть до 1911 года. Помимо этого входил в руководство элитного клуба «Marylebone Cricket Club» (MCC).
Клуб был основан в 1787 году и базировался на Lord's Cricket Ground в Лондоне.
Имел (и имеет до сих пор) огромное влияние на мир крикета не только в Англии, но и во всем мире.

Кроме лорда Харриса от англичан в совет директоров вошел Генри Дэвид Бойл (Henry David Boyle)- директор «Russian mining corp» - соратник лорда Харриса по Родезии и по совместительству директор «Consolidated goldfields of South Africa». Генри Бойл был внуком шотландского лорда Бойла 7-го графа Глазго.

Сын Генри Бойла Дэвид Хью Монтгомери Бойл был резидентом SIS в Нью-Йорке и стал известен благодаря громкому скандалу. Оперативники МИ-6 попались на попытке похищения лидера «Шинн Фейн» Имона де Валера. Американцы стали разматывать клубок и наткнулись на целое гнездо британской агентуры в среде коммунистов, социалистов, анархо-синдикалистов и даже ведение подрывной работы в среде негров, которая проводилась под прикрытием «Звездного ордена Эфиопии»(!).

В результате родился секретный меморандум, врученный британскому послу и Бойла эвакуировали в Канаду, сообщив американцам, что резидентура в Нью-Йорке закрыта.

Оба Бойла, старший и младший, тоже были страстными поклонниками и игроками в крикет.

Ещё одним членом совета директоров стал горный инженер, королевский горный инспектор Роберт Джеймс Фрешвилл (R.J. Frechville)



Фрешвилл получил образование в Королевском колледже в Виндзоре и в Королевской горной школе в Лондоне. Затем прошел практику в горнодобывающих районах Невады, Колорадо и Калифорнии. С 1873 по 1877 год служил в горном департаменте правительства Японии, а в 1878 и 1879 годах был управляющим золотых приисков Эль Кальяо в Венесуэле.

Также туда вошел Максимилиан Кемпнер, которого в советской литературе именуют «некий М.Кемпнер из Берлина».



Меж тем, «некий М.Кемпнер из Берлина» носил титул прусского тайного советника и возглавлял «Немецкий калийный синдикат», крупнейшее предприятие в Европе и Северной Америке.



Кроме этого Кемпнер входил в организацию «Общество друзей», объединявшую культурную, экономическую и политическую еврейскую элиту Германии.

Структура собственности новой компании была следующей.

Не менее 70% акций «The Lena Goldfields» по договору должна была обмениваться на акции «Лензото». Оставшихся 30% размещались на Лондонской бирже. 30% акций «Лензото» оставались у «И.Е. Гинцбург» (тех, кто за ним стоял) и «Э.М. Мейер и Ко».
Таким образом, 70% акций было потенциально сосредоточено у русских акционеров, а англичане получали пакет «Лензото» в размере около 22%
При этом «The Lena Goldfields» стала занимать по отношению к «Лензото» положение главного кредитора, которое раньше занимал Госбанк.
Для оперативного финансирования были выпущены 6% облигации, так называемые «шеры» (shares), на сумму основного капитала, которые распространялись в Лондоне, Париже и Петербурге и были сразу раскуплены, хотя и не имели хождения на бирже.

С этим финансированием «Лензото» очень скоро стало полновластным хозяином Ленского золотопромышленного района, подмяв под себя со временем «Компанию промышленности» Сибиряковых. «Лензото» стало владельцем 431 прииска, пароходной компании, бодайбинских железных дорог и вскоре монополизилировало в этом регионе всё. Транспорт, торговлю, золотопромышленное и лесное производство. Это позволило «Лензото» стать лидером по добыче золота в России, оставив далеко позади все остальные предприятия.

Пока русские занимались производством, англичане занялись любимым делом - торговлей на бирже. При помощи стандартных рекламных трюков акции «The Lena Goldfields» и «Лензото» взлетели в цене почти в 9 раз. При номинале в 750 рублей, уже к 1909-му они стали стоить 1850 рублей, а к 1910 году заоблачные 6075.

Однако, игра игрой, а реальное золото манило и жгло воображение. К которому англичан не подпускали вообще.
Уже в 1909-м правление «The Lena Goldfields» направило в «Лензото» меморандум с требованием предоставлять в Лондон все протоколы собраний акционеров и финансовые отчеты, мотивируя это тем, что лондонское правление является инстанцией в случае финансовых споров. Русские ответили согласием, не преминув упомянуть, что никаких конфликтов в среде русских акционеров нет, а если и будут, то правление «Лензото» в состоянии разрешить их самостоятельно.

Помимо этого, англичане всемерно пытались получить доступ к непосредственному управлению приисками. Владельцы «золотых копей царя Соломона» не привыкли ощущать себя в роли младших партнеров.

Что предлагали конкретно?

Ну, например, на прииски командировали известного американского геолога и инженера Честера Уэллса Пюрингтона.



Пюрингтон долго работал в Калифорнии и на Аляске и был международным экспертом экстра-класса по методам отбора проб и разработки горных технологий. Работа Пюрингтона, так называемый «Бюллетень USGS 263», озаглавленный «Методы и затраты на добычу золотоносного песка из россыпей на Аляске», стал классикой, и своеобразной библией по выбору методов и расчета затрат на добычу золота из россыпей, не только на Аляске, или на западе США, но и во всем мире.

Пюрингтон обследовал Ленские прииски, попенял на техническую отсталость, но рекомендованные им первоочередные преобразования сводились к следующему:

1. Весь русский руководящий персонал уволить и заменить иностранным - английским или американским. Русским инженерам позволялось занимать младшие управленческие должности и «беспрекословно выполнять указания руководства».

2. Из русских рабочих на приисках оставить максимум 10%, остальных уволить и заменить китайцами или корейцами, на худой конец киргизами или казанскими татарами, можно в пропорции, но общим числом не менее 90%

Русские ответили категорическим отказом.

Советские историки удивляются. Мол, странно, но «план Пюрингтона» начали выполнять большевики после национализации Ленских приисков. По постановлению Приискового Совета рабочих и солдатских депутатов в июне 1917 года, "Лензото" начало осуществлять наем рабочих в северных провинциях Китая.

Хотя, чему тут удивляться? «Говорим Партия, подразумеваем Лондон».

Поскольку все английские предложения отметались, англичане избрали другую тактику.

Как известно, одним из основных приемов «недружественного поглощения» является скупка и концентрация в своих руках крупного пакета акций, близкого к контрольному. Само собой, акции скупаются не на пике роста стоимости, а на «дне».

Инструменты для игры на понижение применяются те же, только со знаком минус. Вместо рекламы, в газетах появилась «антиреклама». Косяком пошли анонимные сообщения об истощении запасов золота, пожарах на шахтах, финансовых проблемах «Лензото» и мифических «рабочих волнениях».
В результате к декабрю 1910 года акции рухнули почти наполовину до 3100 рублей.

Игру заметили и в русской прессе началась кампания с требованием защитить русское золото от влияния английской компании. При этом в публикациях стал звучать политический подтекст.
Тимирязев вынужден был лично выступить в прессе, с тем, чтобы успокоить общественное мнение, чем заслужил личную благодарность лорда Харриса.

Акции снова поднялись в цене до 5500 рублей, но с весны 1911 года опять началась игра на понижение.

Всё это заставило русских акционеров «Лензото» поставить на очередном общем собрании, которые проходили ежегодно по итогам сезона добычи (после 30 сентября), вопрос о целесообразности существования зловредной надстройки в виде «The Lena Goldfields».
Мол, финансирование со стороны англичан не такое уж критичное, можно решить этот вопрос самостоятельно. С этой целью принято решение ходатайствовать в министерство торговли и промышленности об увеличении уставного капитала «Лензото» на 5 520 000 рублей с 10 980 000 до 16 500 000 рублей и выпуске дополнительного пакета акций, причем снизить их стоимость до 150 рублей, с тем, чтобы они стали доступны более широким слоям населения. Решение было одобрено подавляющим числом голосов собравшихся и был сформирован специальный комитет акционеров для представления русских интересов в правлении «The Lena Goldfields»

После собрания в прессе развернулась кампания по защите интересов вкладчиков.
Одной из таких публикаций стала статья, на правах рекламы в польской газете «Kurier Warszawski» от 19 ноября 1911 года.



Подобные объявления появились и в других крупных газетах, но в сетевые архивы русских печатных изданий попасть сложнее, чем в английские. Потому ниже приведу перевод с польского. Поскольку я по польски «вшистко розумьем, але нье мувье», не судите строго.

Одно время много писалось о переходе «Ленского золотопромышленного товарищества», одной из самых богатых золотодобывающих компаний в России, в руки английского акционерного общества «The Lena Goldfields». Однако утверждение о том, что Россия безвозвратно потеряла то золотое яблоко, которым является «Ленское товарищество», является необоснованным, поскольку, согласно сведениям от людей, близко знакомых с положением дел, около 70% всех акций остаются в руках русских и только около 30% находятся в обращении за рубежом.

Поскольку правление «The Lena Goldfields» находится в Лондоне, а его акции имеют хождение только в Лондоне и Париже - русский владелец этих акций мало осведомлен о состоянии, в котором в настоящее время находится «Ленское товарищество», и лишен достоверной информации, которая касается товарищества проектов на будущее, а также не имеет возможности оказывать какого-либо влияния на его решения.

Принимая во внимание такое положение вещей, вполне понятны устремления некоторых финансовых сфер за рубежом, глубоко уверенных в большом будущем «Ленского товарищества», снизить цену на акции «The Lena Goldfields», выкупить их из рук российских владельцев по цене, как можно более низкой, и сконцентрировать пакет этих акций на иностранных рынках.

Эти устремления иностранных сфер постепенно начинают осуществляться.
В настоящее время заметно занижение курсовой стоимости акций «The Lena Goldfields», вопреки отличным результатам, которые дает эксплуатация «Ленского товарищества», львиная доля которого принадлежит «The Lena Goldfields», что можно объяснить только приведенными выше соображениями.

Динамику развития «Ленского товарищества» наглядно видно на примере некоторых цифр: в период 1908-1909 годов было получено и приобретено у свободных продавцов 675 пудов золота, а прибыль составила 4,9 миллиона рублей; в 1909-1910 гг. золота было добыто более 800 пудов с прибылью около 6 000 000 рублей и, по расчетам, предполагаемый объем добычи в 1910-1911 гг. составил 1000 пудов, с которых будет получена соответствующая прибыль.
Согласно отчету на последнем Общем собрании, в связи с приобретением крупных участков «Компании Промышленности», такие же объемы добычи золота, как в 1910-1911 годах, будут сохраняться в течение очень долгого времени или вообще будут увеличены.

Перед лицом этих обстоятельств в Санкт-Петербурге теперь создана группа людей, которые хорошо знакомы с проблемами «Ленского золотопромышленного товарищества», для противодействия переходу акций "The Lena Goldfields" по заниженным ценам в руки иностранцев.

Для этого необходимо объединить всех владельцев «The Lena Goldfields», как в России, так и в Царстве Польском, для совместной защиты их частных интересов и для надлежащего представительства на общих собраниях общества в Лондоне.

Поэтому мы просим всех, кто владеет акциями акционерного общества «The Lena Goldfields», любезно сообщить нам о количестве принадлежащих им акций, а также указать свой точный адрес, чтобы мы могли отправить соответствующее приглашение на собрание акционеров, которое состоится в ближайшее время.
Информацию направлять для передачи лично в руки Леопольду Грауману, горному инженеру, по адресу С. Петербург, ул. Моховая, 27.

За публикациями стояли известные русские финансисты Александр Иванович Вышнеградский и Алексей Иванович Путилов, которые по результатам сентябрьского собрания в октябре 1911 года вошли с русской стороны в совет директоров «The Lena Goldfields».

Алексей Иванович Путилов, был внучатым племянников того самого, знаменитого Путилова, но представлял собой совершенно иной тип русской аристократии.



Путилов был учеником Витте и занимал должности в министерстве финансов в бытность Витте премьером. С уходом Витте вместе с ним подал в отставку и Путилов. Пустившись при этом в частный бизнес.
Дело в том, что Путилов был видным масоном Великого Востока, входил в ложу «Космос» в Петербурге, а потом и в парижский Великий восток, и как все французские братья во «либерте-эгалите» был по убеждениям демократом, либералом и республиканцем. Говорят даже, что излишняя демократичность не позволила ему занять в ложе «Космос» должность Мастера Стула.
Потому Путилов считал не зазорным лично заниматься банковским делом.

Хотя, когда касалось личных дел, тут убеждения отходили на задний план.

Руки дочери Путилова попросил молодой человек из незнатных дворян. Путилов, сразу почему-то, позабыв о «фратерните» отказал. Тогда дочь покончила с собой, а молодой человек застрелился у Путилова на пороге. Безутешный отец не нашел ничего лучше, как ответить на это двойное самоубийство фразой «Еще оперетты мне тут не хватало».

После начала ПМВ Путилов входил в «Военно-промышленный комитет», что само по себе клеймо, потом поддержал братьев во время Февральского переворота, потом финансировал Корнилова, а потом через Китай эмигрировал на родину «либерте».

Русско-Азиатский банк, возглавляемым Путиловым, был представителем французского капитала, в частности, франко-голландской группы «Paribas».



Но Путилов с опорой на свои связи в высших сферах, с самого начала поставил так, что дела банка будет решать исключительно он, а дело французов только давать деньги и получать дивиденды.
Французы, сталкивающиеся при ведении дел с серьезными русскими бюрократическими препонами для иностранного капитала, согласились.

Александр Иванович Вышнеградский был сыном бывшего министра финансов Вышнеградского и был с Путиловым одного поля ягодой.
Международный коммерческий банк, который он возглавил после смерти Ротштейна, был завязан, в основном, на немецкий и бельгийский капитал.

Путилов с Вышнеградским и возглавили комитет русских вкладчиков «Лензото» и «The Lena Goldfields». Цели ставились понятные. Пользуясь высокой ценой акций «Лензото» получить с продажи нового выпуска прибыль, рассчитаться с англичанами и дальше рулить самостоятельно.

В начале 1912 года комитет подал ходатайство в министерство торговли и промышленности об увеличении капитала и новом выпуске акций.
Прошение было направлено на высочайшее рассмотрение 25 февраля 1912 года и 29 февраля 1912 года было утверждено.
Выпуск акций был назначен на 14 апреля 1912 года.



Пишут, что англичане «приняли это известие холодно».

Ну, как сказать.
С января в прессе опять пошел вал анонимного негатива, касающегося «Лензото», но на него уже мало обращали внимание.
Среди акционеров обывателей было мало, а люди просвещенные теперь требовали фактов.
Тем более, что после изобретения в 1900 году Джорджем Истменом первой «мыльницы» - знаменитой модели фотоаппарата «Kodak Brownie» - фотография стала доступна даже подростку.



Модель стоила всего 1 доллар и стала самой массовой камерой своего времени. Причем, проявлять пленку и печатать фотографии было не обязательно самостоятельно. Достаточно было отправить пленку для обработки в магазин. Этот сервис прилагался к продаже фотоаппарата. В Российской империи этот гаджет продавался в 1912 году за 11 рублей 20 копеек. Не такие уж космические деньги.

Потому наряду с «холодным восприятием известия» параллельно пошли другие процессы.
С осени на Ленских приисках группами и по одному стали появляться весьма интересные люди, а 25 февраля 1912 года, в день подачи решения акционеров на высочайшее утверждение, «Аннушка разлила масло».

Точнее, работница Андреевского прииска Степанида Завалина нашла в пакете с пайковым мясом конский половой член.

Ну, а 29-го февраля - в день высочайшего утверждения этого решения - на Адреевском прииске компании «Лензото» «вспыхнула забастовка».

Click to view

Закулисье протеста