Все страньше и страньше...
Уже много отмечалось странностей судебного процесса над Р. Мирзаевым. В публекуемом мной ниже интервью, думаю, объяснение, по крайней мере, одной из них.
"Российская судебная медицина не больна. Она агонизирует"
Фото: kekmir.ru Текст: Мария Эйсмонт
Выпускник Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, доктор медицинских наук Виктор Колкутин работал практикующим экспертом с 1983 года. В 1997 году стал главным судмедэкспертом Минобороны России. За 12 лет руководства судебной медициной Минобороны участвовал в расследовании многих громких дел: взрыв на Котляковском кладбище, смерть генерала Рохлина, убийство журналиста Холодова, история рядового Сычева, гибель подлодки “Курск”, идентификация тел погибших в Чечне российских солдат, падение польского самолета под Смоленском, смерть Слободана Милошевича.
В 2009-2010 году возглавлял Российский центр судебно-медицинской экспертизы Минздравсоцразвития, откуда ушел из-за конфликта с министром Голиковой. Колкутина обвиняли в том, что он устроил на работу своих родственников (что он признает, но объясняет производственной необходимостью), и в нецелевом использовании средств, что он категорически отвергает. Известен сложными отношениями с журналистами - судился с “МК” и “Новой газетой”. Главные претензии - экспертиза по делу Холодова (утверждает, что взрывное устройство, убившее журналиста, составляло 50, а не 200 граммов тротила, что ставит под сомнение версию об участии в убийстве военных профессионалов) и время гибели подводников с “Курска” (утверждает, что 23 подводника из 9-го отсека жили от 4,5 до 8 часов, а не двое суток, что означает, что помочь им было нельзя).
.......
- По идее профессиональная судебная экспертиза должна снимать многие вопросы в судебном заседании. Но на деле так происходит далеко не всегда. Во многих процессах фигурирует несколько экспертиз, нередко противоречащих друг другу. Суд же часто выбирает то экспертное заключение, которое поддерживает сторону обвинения. Кому верить?
Самое ужасное, что если в судах других странах открывается какое-то новое обстоятельство, которое в корне меняет всю картину, и обвиняемого, сидящего «в ожидании гильотины», вдруг оправдывают, то все этому радуются, потому что что Господь не дал состояться неправосудному решению. А у нас в России когда такое случается (оправдательный приговор), то судью, образно говоря, на носилках со стенокардией выносят, потому что им оправданий не надо. Первый раз я с этим столкнулся где-то году в 1993 - был тогда молодым преподавателем и с особым трепетом делал все экспертизы. В одной из них нам удалось доказать, что человек, которого с черепно-мозговой травмой извлекли из водоема, умер не от черепно-мозговой травмы, а от утопления. Когда судья прочитал это, он сказал фразу, которая у меня до сих пор звучит в ушах. Он в прямом смысле слова отбросил наше заключение в сторону - я уж не помню, рассыпались листки или нет - и сказал: «А меня устраивает, что он умер от черепно-мозговой травмы».
- Прямо на весь зал, громко, при всех адвокатах и прокурорах так и сказал?
Да. На весь зал. «А меня устраивает» - и не принял нашу экспертизу как доказательство. И на этот аргумент я уже ничего не смог возразить. В следующем суде, где я выступал как криминалист, нам удалось экспериментально доказать, что пистолет человека, которого обвиняли в убийстве другого человека, на тот момент был технически неисправен. Эта неисправность была связана с возможностью самопроизвольного выстрела. То есть на спусковой крючок он не нажимал, но выстрел произошёл и пуля вылетела. После меня выступал другой эксперт с совершенно противоположной экспертизой. Ему пистолет попал на исследование через полтора года после меня. Прежде, чем он огласил свои результаты, я сумел приватно задать ему несколько вопросов. Я спросил: «А где этот пистолет находился полтора года? Он отвечает: «У другого охранника». Я спросил: «Как же он мог им пользоваться, если пистолет был неисправен?» Он говорит: «А он эти неисправные детали заменил». После этого выступает судья, которая меня просто «прибила гвоздями». Она говорит: «Вы что, хотите сказать, что наши советские пистолеты плохие?!». И подсудимому дали 8 лет «за умышленное убийство». А фактически - ни за что.
.........
- То есть основная проблема современной судебной экспертизы - ее ангажированность?
Ангажированность, безусловно, есть, но это - не самая большая беда экспертизы. Самая большая беда - невежество. Сейчас в профессию пришло столько поверхностно обученных людей, сколько, наверное, в первые месяцы Великой Отечественной войны приходило в авиацию. И это не робкие студенты 70-80х, - они отстаивают эти свои ужасы, они выдумывают! Никогда не забуду, как мы столкнулись с одним экспертом в суде. Там ситуация была такая: два приятеля пили, один ушел в 12 часов ночи, тот его проводил до двери, а в 3 часа 30 минут любовница нашла хозяина квартиры мертвым, лежащим в унитазе в соответствующей формации, от которой он и задохнулся Время ухода гостя - 12 ночи - было железно зафиксировано соседом, который как раз в это время подходил и просил уменьшить громкость музыки. Смерть наступила, как я уже сказал, в 3 часа 30 минут, то есть, через три с половиной часа после ухода гостя. И вот тот эксперт говорит: В 12 гость хозяина душил но не додушил, у потерпевшего произошло расстройство мозгового кровообращения, но оно не было полным, он не потерял сознание и сохранил способность к активным действиям, он проводил гостя до двери, а потом в полчетвертого ему опять стало плохо от того, что его душили в 12, и от этого у него началась рвота… То есть, как не крути, причина смерти - удавление руками. Вам может быть это показаться смешным, а человеку дали 10 лет - в первый раз. Потом был повторный пересмотр дела, и я пытался объяснить: так быть не может! Найдите мне в справочниках смерть от удушения через три с половиной часа после самого удушения, когда перед этим человек ходит и дверь закрывает. А то, что у него 5,5 промилле алкоголя в крови - а это смертельная доза - и что у него в бронхах и легких аспирация рвотными массами - это никого не смущает? Судья меня выслушал, потом суд ушел в совещательную комнату, итог - 6 лет. Мы потом с адвокатом подходим к судье и говорим: «Вам не стыдно?» Он отвечает: «Ну, есть немного какое-то ощущение дискомфорта, но с другой стороны: я же почти в 2 раза уменьшил срок!»
полный текст тут
"Российская судебная медицина не больна. Она агонизирует"
Фото: kekmir.ru Текст: Мария Эйсмонт
Выпускник Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, доктор медицинских наук Виктор Колкутин работал практикующим экспертом с 1983 года. В 1997 году стал главным судмедэкспертом Минобороны России. За 12 лет руководства судебной медициной Минобороны участвовал в расследовании многих громких дел: взрыв на Котляковском кладбище, смерть генерала Рохлина, убийство журналиста Холодова, история рядового Сычева, гибель подлодки “Курск”, идентификация тел погибших в Чечне российских солдат, падение польского самолета под Смоленском, смерть Слободана Милошевича.
В 2009-2010 году возглавлял Российский центр судебно-медицинской экспертизы Минздравсоцразвития, откуда ушел из-за конфликта с министром Голиковой. Колкутина обвиняли в том, что он устроил на работу своих родственников (что он признает, но объясняет производственной необходимостью), и в нецелевом использовании средств, что он категорически отвергает. Известен сложными отношениями с журналистами - судился с “МК” и “Новой газетой”. Главные претензии - экспертиза по делу Холодова (утверждает, что взрывное устройство, убившее журналиста, составляло 50, а не 200 граммов тротила, что ставит под сомнение версию об участии в убийстве военных профессионалов) и время гибели подводников с “Курска” (утверждает, что 23 подводника из 9-го отсека жили от 4,5 до 8 часов, а не двое суток, что означает, что помочь им было нельзя).
.......
- По идее профессиональная судебная экспертиза должна снимать многие вопросы в судебном заседании. Но на деле так происходит далеко не всегда. Во многих процессах фигурирует несколько экспертиз, нередко противоречащих друг другу. Суд же часто выбирает то экспертное заключение, которое поддерживает сторону обвинения. Кому верить?
Самое ужасное, что если в судах других странах открывается какое-то новое обстоятельство, которое в корне меняет всю картину, и обвиняемого, сидящего «в ожидании гильотины», вдруг оправдывают, то все этому радуются, потому что что Господь не дал состояться неправосудному решению. А у нас в России когда такое случается (оправдательный приговор), то судью, образно говоря, на носилках со стенокардией выносят, потому что им оправданий не надо. Первый раз я с этим столкнулся где-то году в 1993 - был тогда молодым преподавателем и с особым трепетом делал все экспертизы. В одной из них нам удалось доказать, что человек, которого с черепно-мозговой травмой извлекли из водоема, умер не от черепно-мозговой травмы, а от утопления. Когда судья прочитал это, он сказал фразу, которая у меня до сих пор звучит в ушах. Он в прямом смысле слова отбросил наше заключение в сторону - я уж не помню, рассыпались листки или нет - и сказал: «А меня устраивает, что он умер от черепно-мозговой травмы».
- Прямо на весь зал, громко, при всех адвокатах и прокурорах так и сказал?
Да. На весь зал. «А меня устраивает» - и не принял нашу экспертизу как доказательство. И на этот аргумент я уже ничего не смог возразить. В следующем суде, где я выступал как криминалист, нам удалось экспериментально доказать, что пистолет человека, которого обвиняли в убийстве другого человека, на тот момент был технически неисправен. Эта неисправность была связана с возможностью самопроизвольного выстрела. То есть на спусковой крючок он не нажимал, но выстрел произошёл и пуля вылетела. После меня выступал другой эксперт с совершенно противоположной экспертизой. Ему пистолет попал на исследование через полтора года после меня. Прежде, чем он огласил свои результаты, я сумел приватно задать ему несколько вопросов. Я спросил: «А где этот пистолет находился полтора года? Он отвечает: «У другого охранника». Я спросил: «Как же он мог им пользоваться, если пистолет был неисправен?» Он говорит: «А он эти неисправные детали заменил». После этого выступает судья, которая меня просто «прибила гвоздями». Она говорит: «Вы что, хотите сказать, что наши советские пистолеты плохие?!». И подсудимому дали 8 лет «за умышленное убийство». А фактически - ни за что.
.........
- То есть основная проблема современной судебной экспертизы - ее ангажированность?
Ангажированность, безусловно, есть, но это - не самая большая беда экспертизы. Самая большая беда - невежество. Сейчас в профессию пришло столько поверхностно обученных людей, сколько, наверное, в первые месяцы Великой Отечественной войны приходило в авиацию. И это не робкие студенты 70-80х, - они отстаивают эти свои ужасы, они выдумывают! Никогда не забуду, как мы столкнулись с одним экспертом в суде. Там ситуация была такая: два приятеля пили, один ушел в 12 часов ночи, тот его проводил до двери, а в 3 часа 30 минут любовница нашла хозяина квартиры мертвым, лежащим в унитазе в соответствующей формации, от которой он и задохнулся Время ухода гостя - 12 ночи - было железно зафиксировано соседом, который как раз в это время подходил и просил уменьшить громкость музыки. Смерть наступила, как я уже сказал, в 3 часа 30 минут, то есть, через три с половиной часа после ухода гостя. И вот тот эксперт говорит: В 12 гость хозяина душил но не додушил, у потерпевшего произошло расстройство мозгового кровообращения, но оно не было полным, он не потерял сознание и сохранил способность к активным действиям, он проводил гостя до двери, а потом в полчетвертого ему опять стало плохо от того, что его душили в 12, и от этого у него началась рвота… То есть, как не крути, причина смерти - удавление руками. Вам может быть это показаться смешным, а человеку дали 10 лет - в первый раз. Потом был повторный пересмотр дела, и я пытался объяснить: так быть не может! Найдите мне в справочниках смерть от удушения через три с половиной часа после самого удушения, когда перед этим человек ходит и дверь закрывает. А то, что у него 5,5 промилле алкоголя в крови - а это смертельная доза - и что у него в бронхах и легких аспирация рвотными массами - это никого не смущает? Судья меня выслушал, потом суд ушел в совещательную комнату, итог - 6 лет. Мы потом с адвокатом подходим к судье и говорим: «Вам не стыдно?» Он отвечает: «Ну, есть немного какое-то ощущение дискомфорта, но с другой стороны: я же почти в 2 раза уменьшил срок!»
полный текст тут