Поминальная
Это неправильно все же говорят, что природа не терпит пустоты. Бывает, терпит.
Когда уходят близкие люди -- да, порой и не очень близкие -- родственники, друзья, просто люди, которых давно знаешь и которые не безразличны -- пустота остается. И приходится ее терпеть вместе с природой.
Да, в зависимости от степени близости или далекости она более или менее скоро заполняется повседневными заботами, из которых первыми приходят хлопоты о похоронах -- куда еще в нашей, и так уж из нашего праха наполовину состоящей земле пристроить еще один -- свежий; о поминках -- как поставить столы и где взять на всех стульев и рюмок. Эти на первый взгляд нелепые обычаи, хлопоты -- последнее милосердие ушедших, чтобы отвлечь нас от горя, чтобы оно притупилось, стало выносимым, порою совсем спряталось куда-то вглубь -- до времени.
Пустота, оставленная ушедшими, не спеша затягивается мелкими радостями и неприятностями повседневной жизни -- как затягивается ряской зеркало черной воды над канувшим в нее телом; заполняется книгами, новостями, пустыми разговорами, воспоминаниями -- которые по истечении положенного времени перестают вызывать -- у женщин неизбежные слезы, у мужчин -- тяжкую задумчивость: даже приносят утешение и тихую радость. Наполняется запахом расцветающих в положенное время сирени и жасмина, летним жарким воздухом, каплями осеннего дождя и леденцами первых, ноябрьских еще, гололедиц.
Но -- в глубине, в сердцевине всего этого остается маленькая, но пустота. Даже спустя годы. Даже не пустота, а дыра в ткани мироздания, незаполнимая ничем. Видимая только близким. Да и то -- если приглядеться. И со временем этих дырочек, этих темных окошек становится все больше и больше -- именно в них, а не в паспорте, выражается наш истинный возраст.
Спасибо, кто дочитал. Выпьем, не чокаясь.
Когда уходят близкие люди -- да, порой и не очень близкие -- родственники, друзья, просто люди, которых давно знаешь и которые не безразличны -- пустота остается. И приходится ее терпеть вместе с природой.
Да, в зависимости от степени близости или далекости она более или менее скоро заполняется повседневными заботами, из которых первыми приходят хлопоты о похоронах -- куда еще в нашей, и так уж из нашего праха наполовину состоящей земле пристроить еще один -- свежий; о поминках -- как поставить столы и где взять на всех стульев и рюмок. Эти на первый взгляд нелепые обычаи, хлопоты -- последнее милосердие ушедших, чтобы отвлечь нас от горя, чтобы оно притупилось, стало выносимым, порою совсем спряталось куда-то вглубь -- до времени.
Пустота, оставленная ушедшими, не спеша затягивается мелкими радостями и неприятностями повседневной жизни -- как затягивается ряской зеркало черной воды над канувшим в нее телом; заполняется книгами, новостями, пустыми разговорами, воспоминаниями -- которые по истечении положенного времени перестают вызывать -- у женщин неизбежные слезы, у мужчин -- тяжкую задумчивость: даже приносят утешение и тихую радость. Наполняется запахом расцветающих в положенное время сирени и жасмина, летним жарким воздухом, каплями осеннего дождя и леденцами первых, ноябрьских еще, гололедиц.
Но -- в глубине, в сердцевине всего этого остается маленькая, но пустота. Даже спустя годы. Даже не пустота, а дыра в ткани мироздания, незаполнимая ничем. Видимая только близким. Да и то -- если приглядеться. И со временем этих дырочек, этих темных окошек становится все больше и больше -- именно в них, а не в паспорте, выражается наш истинный возраст.
Спасибо, кто дочитал. Выпьем, не чокаясь.