Откровенно
Не стоит ожидать терпимости и понимания от приверженцев высоких идеалов и лиц с твердыми моральными устоями. В самом деле, проявление терпимости требует в чем-то, пусть временно, но и поступиться принципами - а что же за идеалист, поступающийся принципами? - это не идеалист.
Циник - вот от кого можно ожидать понимания. Какие, помилуйте, принципы - что я не знаю, что ли, как тут все устроено. И хорошо, хорошо, будь по-вашему - в конце концов, я от вас ничего другого и не ждал - успокойтесь только.
Равным образом, от бодрых жизнелюбцев и верящих в светлое будущее не следует ждать милосердия и сострадания. Жизнь прекрасна - какое страдание, вы, вообще, о чем? В чем вам посочувствовать? - если вы страдаете, никто не виноват, кроме вас. Это только ваше отношение такое, и достаточно выйти из тесной каморки вашего Эго, чтобы увидеть, как прекрасен мир, в котором мы живем, и забыть о своих мнимых страданиях, как о страшном сне. А если у вас не получилось - значит, вы недостаточно верили, и нужно верить больше.
Милосердие - плод знания, явного, но чаще тайного - что мир совершенно равнодушен к заведшейся у него где-то там, на крошечной, прилепленной над пропастью небытия площадке - жизни. Он ее, вообще говоря, не звал и совершенно не интересуется, когда она, наконец, уйдет - не говоря уж о том, каково ей там. А каково ей - полностью зависит от того, какие уж сигналы приходят о ее положении на этой узенькой площадке и возможности еще немного продержаться на ней. Единственный смысл этих сигналов в том, чтобы вывести жизнь из ее благодушия, когда эта возможность сокращается, лишить покоя и побудить к лихорадочным действиям. Нет ничего плохого и нет угрозы - вот и вся ее радость. Есть угроза - страдай и суетись, чтобы пожить еще немного. А поскольку избежав одной угрозы, вскоре столкнешься с другой - страдай неизбывно. И это проблема жизни: твоя, не мира.
Только ясно сознающий это способен на подлинное - не вычитанное в книгах и не высмотренное в фильмах - милосердие - сводящееся, так или иначе, к тому, чтобы хоть на час завесить тряпкой мигающий красный сигнал тревоги и заткнуть подушкой его нестерпимый вой. Нет и не может может быть на этой крошечной площадке жизни правильной и неправильной - вся она одинакова. И поэтому, голодного - просто накорми; на всю жизнь не накормишь - но хоть конфетку дай; не надо удочку - нет уже никакой рыбы в отравленной реке. Пьянице - налей рюмочку, не думай о циррозе, он будет потом. Больному - поправь подушку, дай таблетку, расскажи анекдот. Дай забыть о том, что будет завтра.
Избавь от страдания, или хоть посочувствуй. Все равно никакого другого смысла у жизни нет, и сделать это некому, кроме тебя.
Циник - вот от кого можно ожидать понимания. Какие, помилуйте, принципы - что я не знаю, что ли, как тут все устроено. И хорошо, хорошо, будь по-вашему - в конце концов, я от вас ничего другого и не ждал - успокойтесь только.
Равным образом, от бодрых жизнелюбцев и верящих в светлое будущее не следует ждать милосердия и сострадания. Жизнь прекрасна - какое страдание, вы, вообще, о чем? В чем вам посочувствовать? - если вы страдаете, никто не виноват, кроме вас. Это только ваше отношение такое, и достаточно выйти из тесной каморки вашего Эго, чтобы увидеть, как прекрасен мир, в котором мы живем, и забыть о своих мнимых страданиях, как о страшном сне. А если у вас не получилось - значит, вы недостаточно верили, и нужно верить больше.
Милосердие - плод знания, явного, но чаще тайного - что мир совершенно равнодушен к заведшейся у него где-то там, на крошечной, прилепленной над пропастью небытия площадке - жизни. Он ее, вообще говоря, не звал и совершенно не интересуется, когда она, наконец, уйдет - не говоря уж о том, каково ей там. А каково ей - полностью зависит от того, какие уж сигналы приходят о ее положении на этой узенькой площадке и возможности еще немного продержаться на ней. Единственный смысл этих сигналов в том, чтобы вывести жизнь из ее благодушия, когда эта возможность сокращается, лишить покоя и побудить к лихорадочным действиям. Нет ничего плохого и нет угрозы - вот и вся ее радость. Есть угроза - страдай и суетись, чтобы пожить еще немного. А поскольку избежав одной угрозы, вскоре столкнешься с другой - страдай неизбывно. И это проблема жизни: твоя, не мира.
Только ясно сознающий это способен на подлинное - не вычитанное в книгах и не высмотренное в фильмах - милосердие - сводящееся, так или иначе, к тому, чтобы хоть на час завесить тряпкой мигающий красный сигнал тревоги и заткнуть подушкой его нестерпимый вой. Нет и не может может быть на этой крошечной площадке жизни правильной и неправильной - вся она одинакова. И поэтому, голодного - просто накорми; на всю жизнь не накормишь - но хоть конфетку дай; не надо удочку - нет уже никакой рыбы в отравленной реке. Пьянице - налей рюмочку, не думай о циррозе, он будет потом. Больному - поправь подушку, дай таблетку, расскажи анекдот. Дай забыть о том, что будет завтра.
Избавь от страдания, или хоть посочувствуй. Все равно никакого другого смысла у жизни нет, и сделать это некому, кроме тебя.