(no subject)
"Доктор" появился еще через день; "Не слишком пунктуально" - подумал я, услышав голос в прихожей. Я не стал его встречать.
Он, видимо, уже знал, что мне более или менее известна истинная моя история; истинная настолько, насколько может быть истинной история чего бы то ни было, выкинутого странной фантазией судьбы из ровного и бесстрастного потока времени - история, в которой середина может предшествовать началу, причины - порождаться своими следствиями и вымысел - быть более реальным и значимым, чем беспристрастный перечень фактов; но главное - вся она бесконечными петлями повторяет одни и те же обстоятельства, всякий раз перекраивая их и раскрашивая новыми рисунками, так что порою и не угадать, что в ней появилось нового, а что - лишь одетое в перелицованные до неузнаваемости драпировки и много раз уже случавшееся в прошлом.
- "Прошлом"... Разве имеет это слово какой-либо смысл для вас? - спросил меня Шнопс (или как уж там его нужно было называть на самом деле), когда после взаимных приветствий мы заговорили на эту тему. - Действительность, в которую погружены мы все - а скорее, тот водолазный колокол, в котором все мы вместе погружены в океан небытия, - наполнена таким множеством разнообразных причин и еще более разнообразных следствий, что им попросту давно уже не хватает в нем места, чтобы выстроиться в ровные и прямые цепочки. Представьте себе спутанный клубок разноцветных шнурков, - и он вдруг достал из кармана плаща, который так и не снял, - точно: маленький пестрый клубочек.
- Если вытащить из него один и растянуть в руках, - продолжал он, иллюстрируя все, что говорит, действием, - то мы увидим на нем последовательно, слева направо: черную полоску, белую полоску, зеленую полоску, затем красную, или какую-нибудь еще синюю полоску.
- Но если ничего не вынимать, - он бросил выдернутый шнурок на ковер, а своим клубком повертел у меня перед носом, - то мы увидим лишь одну сплошную пестроту: белые полоски будут соседствовать с красными, зеленые с черными, однако окажется, что все они принадлежат разным шнуркам, все перепутается - где там, в клубке, лево? где право? - ничего не понять. "Все смешалось в доме Обломовых" - (если не перепутал фамилию): но так очень точно описал это один мой... Мы, словом, были близко знакомы когда-то - вот будто с вами, - он как-то глумливо усмехнулся, и продолжал:
- Можно, конечно, попытаться выдернуть свой шнурок из клубка - вот как только сейчас я это проделал, чтобы мое разъяснение было более наглядным для вас... - он вдруг остановился, с сожалением поглядел на брошенный им самим шнурок, что так и валялся на ковре, покачал головой и заметил: - Так уже и от клубка скоро ничего не останется... где-то нужно новый доставать... - да, так вот - но представьте, что шнурки-то внутри клубка перевязаны друг с другом! И не всегда - конец к началу, а зачастую - где-нибудь посредине! Ну-ка, извольте все это распутать и выстроить в единую последовательность...
Он сокрушенно покачал головою и, снова пряча клубок в карман, закончил:
- Ничего не получится, уверяю вас.
Лили, все это время тихонько просидевшая, подобрав ноги, на подоконнике и - хотя задумчиво смотрела в окно - молча его слушавшая, перевела многозначительный взгляд на меня и подняла палец.
- Послушайте, я в общем-то и не стремлюсь что-либо распутывать, - сказал я, с некоторой досадою, - я бы просто хотел понять, что мне теперь делать и как жить дальше.
Лили снова подняла палец - на этот раз с той же многозначительностью поглядев на Шнопса.
- Собственно, даже это не слишком меня беспокоит, - продолжал я, - ну, поживу пока, как есть - как-то ведь я жил вот здесь до сих пор - а потом будет видно...
Однако Шнопс покачал головою:
- А вот это у вас, дорогой вы мой, не получится никак. Вам придется сначала во многом разобраться и кое-что распутать.
- Что значит "распутать", - удивился я, - вы только что...
- Ну да, ну да, говорил, - не дал мне закончить Шнопс.
- И теперь предлагаете мне этим заняться?
- Совершенно верно. Я, впрочем, не предлагаю - я просто вам об этом сообщаю.
- Но вы ведь сказали, что это невозможно, что у меня ничего не получится? Зачем же мне этим заниматься?
- Незачем, - ответил этот поразительный "доктор", - но придется.
* * *
Несколько мгновений мне хотелось его ударить. Чуть тряхнув головою, чтобы прогнать это неприятное чувство, я вздохнул:
- Вы пришли смеяться надо мною...
См. «Время воздаяния»
Он, видимо, уже знал, что мне более или менее известна истинная моя история; истинная настолько, насколько может быть истинной история чего бы то ни было, выкинутого странной фантазией судьбы из ровного и бесстрастного потока времени - история, в которой середина может предшествовать началу, причины - порождаться своими следствиями и вымысел - быть более реальным и значимым, чем беспристрастный перечень фактов; но главное - вся она бесконечными петлями повторяет одни и те же обстоятельства, всякий раз перекраивая их и раскрашивая новыми рисунками, так что порою и не угадать, что в ней появилось нового, а что - лишь одетое в перелицованные до неузнаваемости драпировки и много раз уже случавшееся в прошлом.
- "Прошлом"... Разве имеет это слово какой-либо смысл для вас? - спросил меня Шнопс (или как уж там его нужно было называть на самом деле), когда после взаимных приветствий мы заговорили на эту тему. - Действительность, в которую погружены мы все - а скорее, тот водолазный колокол, в котором все мы вместе погружены в океан небытия, - наполнена таким множеством разнообразных причин и еще более разнообразных следствий, что им попросту давно уже не хватает в нем места, чтобы выстроиться в ровные и прямые цепочки. Представьте себе спутанный клубок разноцветных шнурков, - и он вдруг достал из кармана плаща, который так и не снял, - точно: маленький пестрый клубочек.
- Если вытащить из него один и растянуть в руках, - продолжал он, иллюстрируя все, что говорит, действием, - то мы увидим на нем последовательно, слева направо: черную полоску, белую полоску, зеленую полоску, затем красную, или какую-нибудь еще синюю полоску.
- Но если ничего не вынимать, - он бросил выдернутый шнурок на ковер, а своим клубком повертел у меня перед носом, - то мы увидим лишь одну сплошную пестроту: белые полоски будут соседствовать с красными, зеленые с черными, однако окажется, что все они принадлежат разным шнуркам, все перепутается - где там, в клубке, лево? где право? - ничего не понять. "Все смешалось в доме Обломовых" - (если не перепутал фамилию): но так очень точно описал это один мой... Мы, словом, были близко знакомы когда-то - вот будто с вами, - он как-то глумливо усмехнулся, и продолжал:
- Можно, конечно, попытаться выдернуть свой шнурок из клубка - вот как только сейчас я это проделал, чтобы мое разъяснение было более наглядным для вас... - он вдруг остановился, с сожалением поглядел на брошенный им самим шнурок, что так и валялся на ковре, покачал головой и заметил: - Так уже и от клубка скоро ничего не останется... где-то нужно новый доставать... - да, так вот - но представьте, что шнурки-то внутри клубка перевязаны друг с другом! И не всегда - конец к началу, а зачастую - где-нибудь посредине! Ну-ка, извольте все это распутать и выстроить в единую последовательность...
Он сокрушенно покачал головою и, снова пряча клубок в карман, закончил:
- Ничего не получится, уверяю вас.
Лили, все это время тихонько просидевшая, подобрав ноги, на подоконнике и - хотя задумчиво смотрела в окно - молча его слушавшая, перевела многозначительный взгляд на меня и подняла палец.
- Послушайте, я в общем-то и не стремлюсь что-либо распутывать, - сказал я, с некоторой досадою, - я бы просто хотел понять, что мне теперь делать и как жить дальше.
Лили снова подняла палец - на этот раз с той же многозначительностью поглядев на Шнопса.
- Собственно, даже это не слишком меня беспокоит, - продолжал я, - ну, поживу пока, как есть - как-то ведь я жил вот здесь до сих пор - а потом будет видно...
Однако Шнопс покачал головою:
- А вот это у вас, дорогой вы мой, не получится никак. Вам придется сначала во многом разобраться и кое-что распутать.
- Что значит "распутать", - удивился я, - вы только что...
- Ну да, ну да, говорил, - не дал мне закончить Шнопс.
- И теперь предлагаете мне этим заняться?
- Совершенно верно. Я, впрочем, не предлагаю - я просто вам об этом сообщаю.
- Но вы ведь сказали, что это невозможно, что у меня ничего не получится? Зачем же мне этим заниматься?
- Незачем, - ответил этот поразительный "доктор", - но придется.
* * *
Несколько мгновений мне хотелось его ударить. Чуть тряхнув головою, чтобы прогнать это неприятное чувство, я вздохнул:
- Вы пришли смеяться надо мною...
См. «Время воздаяния»