о. Николай Толстиков. Приходинки
о. Николай Толстиков. Приходинки
ВО СЛАВУ БОЖИЮ!
В алтаре храма в определенные моменты службы священнослужителям разрешается уставом сидеть. Наш игумен, видимо, для пущего смирения этим послаблением пренебрегает: стоит и стоит себе, молится… Но однажды присел-таки, то ли неважно себя почувствовал, то ли просто устал. - В кои-то веки! Не иначе, жалованье всем прибавят! - воскликнул кто-то из малоимущих пономарей. И точно, как по заказу, на другой день - желанная добавка! Теперь игумена на каждой службе с участливым видом просили пономари присесть, даже мягким стуликом обзавелись и его игумену старательно подставляли… Тщетны попытки! Не так прост игумен, опять стоит перед престолом Божиим несокрушимо. И еще наставляет жаждущих дополнительного «сребра»: - Потрудитесь-ка просто, во славу Божию!
НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ
На дальний приход приехал строгий архиерей, заметил какие-то непорядки. За трапезой - напряженное молчание. Местный батюшка, прежде чем вкусить скромных яств, осторожно перекрестил свой рот. - Зачем вы это делаете? - раздраженно спросил владыка. - На всякий случай. Чтобы бес не заскочил. - А может, чтоб не выскочил?
ЖЕРТВА
Отец Василий из протоиереев прежних, жизнью вдоволь «тертых», в советскую пору уполномоченными по делам религии вдосталь «обласканный», насмешек от атеистов разных мастей в свое время натерпевшийся… В ельцинскую эпоху народ валом повалил в восстанавливаемые храмы. Стоят такие люди на службе, переминаются с ноги на ногу, пялятся по сторонам недоумевающе, не ведая, что надо делать. Отец Василий и вразумляет таких с амвона: - Не умеете молиться - кладите деньги! Все посильная жертва ваша Господу будет…
ДЕЛОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Одолели бомжи. С холодами порядочной компанией обосновались в притворе храма, хватают за рукава прихожан, «трясут» милостыню. Настоятель, бедный, не знает как отбиться от них: иной здоровенный дядя, одетый в шмотки с чужого плеча куда как «круче» многодетного молодого батюшки, гнусавит протяжно, заступая дорогу: - Я кушать хочу! Дай!.. Выручает казначей - тетка бывалая, «тертая» жизнью. Храм, хоть и в центре города, но верующим возвращен недавно, обустраиваться в нем только-только начали. Чтоб не застынуть в мороз, поставили печки - времянки, привезли и свалили на улице возле стены храма воз дров. Казначея и обращается к бомжам с деловым предложением: - Берите рукавицы, топоры, и - дрова колоть! Всех потом накормим!.. Ну, кто первый, самый смелый? Ты? Бомж в ответ мнется, бормочет себе под нос: « Да я работать-то и отвык…» и - бочком, бочком - на улицу! Следом - остальные. Как ветром всех сдуло!
СОВЕТСКОЕ ВОСПИТАНИЕ
Из трапезной храма подкармливают бомжей. Повариха выносит им на улицу кастрюлю с супом. Минута - суп проглочен. С пустой посудиной в руках стучится в двери пьяненькая пожилая бомжиха, говорит деловито: - «Второе», пожалуйста!.. И десерт!
СВЯТОЙ
В разгар грозы молния ударила прямо в купол колокольни стоявшей на бугре на отшибе от городка церкви. Вспыхнуло гигантской свечой, даром что и дождь еще не затих. Пусть и времечко было советское, атеистическое, храм действующий, но народ тушить пожар бросился дружно. Потом батюшка одарил особо отличившихся мужичков полновесными червонцами с ленинским профилем. Мужики бригадой двинулись в «казенку», событие такое отпраздновали на полную катушку. Потом постепенно, по прошествии лет, все бы и забылось, кабы не опоек Коля - в чем только душа держится. Всякий раз, торча в пивнушке за столиком на своих ногах колесом, он вспоминал геройский подвиг. И втолковывая молодяжке, что если б не он, то б хана делу, «сгорела б точно церква!», блаженно закатив глаза, крестился заскорузлой щепотью: - Теперь я святой!.. Так и прозвали его - Коля Святой.
БЕССРЕБРЕНИКИ
Триня и Костюня - пожилые тюремные сидельцы, и не по одному сроку за их плечами: то кого побили, то чего украли. И тут долго на волюшке ходить, видать, опять не собрались: подзудил их лукавый в ближней деревне церковь «подломить». Двинулись на дело глухой ночью, здоровенным колом приперли дверь избушки, где дрых старик-сторож, оконце махонькое - не выскочит, и, прилагая все нажитые воровские навыки, выворотили четыре старинных замка на воротах храма. Побродили в гулкой темноте, пошарились с фонариком. В ценностях икон ни тот, ни другой не пендрили и потому их и трогать не стали. Наткнулись на деревянную кассу для пожертвований, раскокали, но и горсти мелочи там не набралось.
- Тю! - присвистнул радостно Триня. - Бросай эту мелочевку, тут в углу целый ящик кагора!..
На задах чьего-то подворья, в сараюшке устроили налетчики пир. Тут их тепленькими и взяли. Когда их вязали, возмущались они, едва шевеля онемевшими языками:
- Мы че?! Ничё не сперли, кагор и тот выпить не успели.
БЕЗ ГРЕХА
Благообразного вида старушонка священнику:
- Ой, батюшко, хотела бы причаститься, да все никак не получается!
- Иди на исповедь! - отвечает ей молодой батюшка. - Знаешь, что в Чаше-то находится?
Старушонка хитро поглядывает, почти шепчет заговорщически:
- Знаю… Да только не скажу.
- Евангелие читаешь? - продолжает допытываться священник.
- На столе всегда лежит, - ответствует бабулька.
- Так читаешь?
- Так на столе-то оно ведь лежит!
- Много грехов накопила?
- Ох, батюшко, много-много! - сокрушенно всплескивает ручками старушка.
- Перечисляй тогда!
Бабулька задумывается, вздыхает вроде б как с огорчением:
- Да какие у меня грехи? Нету…
И ВСЕГО-ТО ДЕЛОВ!
В верхнее окно алтаря нашего храма виден флаг, развевающийся над зданием городского суда. - Посмотрите! Вон как полотнище повылиняло, истрепалось ветром! Заменили бы хоть! - посетовал однажды настоятель. И - как-то смотрим - полотнище флага новехонькое, реет гордо. - Вот дело другое! - доволен настоятель. В это время к престолу, держа кадило, осторожно приближается наш пономарь Алексей - Божий человек, колеблемый после поста даже сквозняком и смиренный душою и сердцем. - Каюсь, батюшка, это я… - лепечет он еле слышно. - Благословения у вас забыл испросить. Стекло в верхнем окне перед службой протер. И вот… - Да, накадили мы, братие!
http://pravoslavie.fm/yumor/prikhodinki-svyashhennik-nikolay-tolsti/
ВО СЛАВУ БОЖИЮ!
В алтаре храма в определенные моменты службы священнослужителям разрешается уставом сидеть. Наш игумен, видимо, для пущего смирения этим послаблением пренебрегает: стоит и стоит себе, молится… Но однажды присел-таки, то ли неважно себя почувствовал, то ли просто устал. - В кои-то веки! Не иначе, жалованье всем прибавят! - воскликнул кто-то из малоимущих пономарей. И точно, как по заказу, на другой день - желанная добавка! Теперь игумена на каждой службе с участливым видом просили пономари присесть, даже мягким стуликом обзавелись и его игумену старательно подставляли… Тщетны попытки! Не так прост игумен, опять стоит перед престолом Божиим несокрушимо. И еще наставляет жаждущих дополнительного «сребра»: - Потрудитесь-ка просто, во славу Божию!
НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ
На дальний приход приехал строгий архиерей, заметил какие-то непорядки. За трапезой - напряженное молчание. Местный батюшка, прежде чем вкусить скромных яств, осторожно перекрестил свой рот. - Зачем вы это делаете? - раздраженно спросил владыка. - На всякий случай. Чтобы бес не заскочил. - А может, чтоб не выскочил?
ЖЕРТВА
Отец Василий из протоиереев прежних, жизнью вдоволь «тертых», в советскую пору уполномоченными по делам религии вдосталь «обласканный», насмешек от атеистов разных мастей в свое время натерпевшийся… В ельцинскую эпоху народ валом повалил в восстанавливаемые храмы. Стоят такие люди на службе, переминаются с ноги на ногу, пялятся по сторонам недоумевающе, не ведая, что надо делать. Отец Василий и вразумляет таких с амвона: - Не умеете молиться - кладите деньги! Все посильная жертва ваша Господу будет…
ДЕЛОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Одолели бомжи. С холодами порядочной компанией обосновались в притворе храма, хватают за рукава прихожан, «трясут» милостыню. Настоятель, бедный, не знает как отбиться от них: иной здоровенный дядя, одетый в шмотки с чужого плеча куда как «круче» многодетного молодого батюшки, гнусавит протяжно, заступая дорогу: - Я кушать хочу! Дай!.. Выручает казначей - тетка бывалая, «тертая» жизнью. Храм, хоть и в центре города, но верующим возвращен недавно, обустраиваться в нем только-только начали. Чтоб не застынуть в мороз, поставили печки - времянки, привезли и свалили на улице возле стены храма воз дров. Казначея и обращается к бомжам с деловым предложением: - Берите рукавицы, топоры, и - дрова колоть! Всех потом накормим!.. Ну, кто первый, самый смелый? Ты? Бомж в ответ мнется, бормочет себе под нос: « Да я работать-то и отвык…» и - бочком, бочком - на улицу! Следом - остальные. Как ветром всех сдуло!
СОВЕТСКОЕ ВОСПИТАНИЕ
Из трапезной храма подкармливают бомжей. Повариха выносит им на улицу кастрюлю с супом. Минута - суп проглочен. С пустой посудиной в руках стучится в двери пьяненькая пожилая бомжиха, говорит деловито: - «Второе», пожалуйста!.. И десерт!
СВЯТОЙ
В разгар грозы молния ударила прямо в купол колокольни стоявшей на бугре на отшибе от городка церкви. Вспыхнуло гигантской свечой, даром что и дождь еще не затих. Пусть и времечко было советское, атеистическое, храм действующий, но народ тушить пожар бросился дружно. Потом батюшка одарил особо отличившихся мужичков полновесными червонцами с ленинским профилем. Мужики бригадой двинулись в «казенку», событие такое отпраздновали на полную катушку. Потом постепенно, по прошествии лет, все бы и забылось, кабы не опоек Коля - в чем только душа держится. Всякий раз, торча в пивнушке за столиком на своих ногах колесом, он вспоминал геройский подвиг. И втолковывая молодяжке, что если б не он, то б хана делу, «сгорела б точно церква!», блаженно закатив глаза, крестился заскорузлой щепотью: - Теперь я святой!.. Так и прозвали его - Коля Святой.
БЕССРЕБРЕНИКИ
Триня и Костюня - пожилые тюремные сидельцы, и не по одному сроку за их плечами: то кого побили, то чего украли. И тут долго на волюшке ходить, видать, опять не собрались: подзудил их лукавый в ближней деревне церковь «подломить». Двинулись на дело глухой ночью, здоровенным колом приперли дверь избушки, где дрых старик-сторож, оконце махонькое - не выскочит, и, прилагая все нажитые воровские навыки, выворотили четыре старинных замка на воротах храма. Побродили в гулкой темноте, пошарились с фонариком. В ценностях икон ни тот, ни другой не пендрили и потому их и трогать не стали. Наткнулись на деревянную кассу для пожертвований, раскокали, но и горсти мелочи там не набралось.
- Тю! - присвистнул радостно Триня. - Бросай эту мелочевку, тут в углу целый ящик кагора!..
На задах чьего-то подворья, в сараюшке устроили налетчики пир. Тут их тепленькими и взяли. Когда их вязали, возмущались они, едва шевеля онемевшими языками:
- Мы че?! Ничё не сперли, кагор и тот выпить не успели.
БЕЗ ГРЕХА
Благообразного вида старушонка священнику:
- Ой, батюшко, хотела бы причаститься, да все никак не получается!
- Иди на исповедь! - отвечает ей молодой батюшка. - Знаешь, что в Чаше-то находится?
Старушонка хитро поглядывает, почти шепчет заговорщически:
- Знаю… Да только не скажу.
- Евангелие читаешь? - продолжает допытываться священник.
- На столе всегда лежит, - ответствует бабулька.
- Так читаешь?
- Так на столе-то оно ведь лежит!
- Много грехов накопила?
- Ох, батюшко, много-много! - сокрушенно всплескивает ручками старушка.
- Перечисляй тогда!
Бабулька задумывается, вздыхает вроде б как с огорчением:
- Да какие у меня грехи? Нету…
И ВСЕГО-ТО ДЕЛОВ!
В верхнее окно алтаря нашего храма виден флаг, развевающийся над зданием городского суда. - Посмотрите! Вон как полотнище повылиняло, истрепалось ветром! Заменили бы хоть! - посетовал однажды настоятель. И - как-то смотрим - полотнище флага новехонькое, реет гордо. - Вот дело другое! - доволен настоятель. В это время к престолу, держа кадило, осторожно приближается наш пономарь Алексей - Божий человек, колеблемый после поста даже сквозняком и смиренный душою и сердцем. - Каюсь, батюшка, это я… - лепечет он еле слышно. - Благословения у вас забыл испросить. Стекло в верхнем окне перед службой протер. И вот… - Да, накадили мы, братие!
http://pravoslavie.fm/yumor/prikhodinki-svyashhennik-nikolay-tolsti/