малая родина
"Петровка? Это што ли та, в которой по-украински говорят?" - переспрашивает таксист. Та самая. Мы выезжаем из Воронежа, чтобы проехать 170 километров в сторону Ростова, пару раз заблудиться и оказаться там, где родилась бабушка. После Павловска водитель пару раз останавливается, чтобы спросить дорогу у встречных. На самом деле мы уже разобрались, как нам ехать, просто он хочет еще послушать тот самый суржик, на котором говорят жители сел, перевезенных с Украины во времена Петра для заготовки леса и изготовления запчастей для флота.
В нашей деревне строились и продолжают строиться на украинский лад - хата и отдельно летняя кухня, а где-то до пятидесятых девушки в праздники надевали ленты. Соседняя деревня не то северная, не то сибирская: там под одной крышей и изба, и клеть, и сени. И говор там свой.
"Иди вон в тень под яблонии" - говорит мне отцовский одноклассник дядя Петр, - "щаз я сорву арбуз и приду". Арбуз умещается в ладонях, больше они тут редко вырастают, но до чего же вкусный.
Дон
белая меловая грунтовка
В нашей деревне строились и продолжают строиться на украинский лад - хата и отдельно летняя кухня, а где-то до пятидесятых девушки в праздники надевали ленты. Соседняя деревня не то северная, не то сибирская: там под одной крышей и изба, и клеть, и сени. И говор там свой.
"Иди вон в тень под яблонии" - говорит мне отцовский одноклассник дядя Петр, - "щаз я сорву арбуз и приду". Арбуз умещается в ладонях, больше они тут редко вырастают, но до чего же вкусный.
Дон
белая меловая грунтовка