Пушкин о Державине
"По твоем отъезде перечел я Державина всего, и вот мое окончательное мнение. Этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка (вот почему он и ниже Ломоносова). Он не имел понятия ни о слоге, ни о гармонии - ни даже о правилах стихосложения. Вот почему он и должен бесить всякое разборчивое ухо. Он не только не выдерживает оды, но не может выдержать и строфы (исключая чего, знаешь). Что ж в нем: мысли, картины и движения истинно поэтические; читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника. Ей-богу, его гений думал по-татарски - а русской грамоты не знал за недосугом. Державин, со временем переведенный, изумит Европу, а мы из гордости народной не скажем всего, что мы знаем об нем (не говоря уж о его министерстве). У Державина должно сохранить будет од восемь да несколько отрывков, а прочее сжечь. Гений его можно сравнить с гением Суворова - жаль, что наш поэт слишком часто кричал петухом..." (из письма А. Дельвигу, июнь 1825 г.).
"Кумир Державина 1/4 золотой, 3/4 свинцовый доныне еще не оценен. Ода к Фелице стоит на ряду с «Вельможей», ода «Бог» с одой «На смерть Мещерского», ода к Зубову недавно открыта. <...> Отчего у нас нет гениев и мало талантов? Во-первых, у нас Державин и Крылов, во-вторых, где же бывает много талантов" (из письма А. Бестужеву, конец мая - начало июня 1825 г.).
Макогоненко М. Г. в статье "Пушкин и Державин" объясняет столь резкую оценку Пушкиным Державина, данную им в приведённых письмах, тем, что "к 1825 г., когда Пушкин становится реалистом", ему, как "основоположнику нового направления, по мысли историков литературы, уже не на что было опереться в прошлом, нечего было продолжать. Более того, на пути утверждения нового возникли препятствия, мешавшие ему. Главной опасностью были прославленные авторитеты, писатели прошлого, чуждые пушкинской поэзии действительности. Среди этих авторитетов оказывается и Державин". По мнению автора статьи, Пушкин "не выносил окончательного приговора Державину, он не опровергал его кумир, но требовал его настоящей, подлинно исторической оценки, оценки именно с позиций побеждающего реализма". Далее Макогоненко М. Г. приходит к выводу, что в 30-е годы отношение Пушкина к Державину изменилось, он признал преемственность традиции, "принял благословение Державина". В доказательство приводятся эпиграфы из Державина, взятые Пушкиным для своих произведений, прямые ссылки на его имя и опыт в статьях и стихотворениях, доводы о поэтическом диалоге Пушкина с Державиным в программных произведениях "Памятник" и "Осень".
Лучшим произведением Державина Пушкин считал оду "Водопад" (см.: О статьях Кюхельбекера в альманахе «Мнемозина»,1825-1826 гг.).