Не стало Виталия Абрамовича Колмановского...
Только бы не писать некролог. Или собственные мемуары под видом некролога. «Я не имел чести знать Виталия Абрамовича лично, нас познакомил Интернет...»
Как и все в Баку, я знал, что есть такой филолог, преподаватель Педагогического института, главный автор бакинского КВНа, весёлый и очень остроумный человек, пишет стихи, у него множество друзей и знакомых, его дочь Маша - самая активная девочка в нашей школе, у неё тоже множество друзей и знакомых, среди знакомых и я.
Уже не помню, откуда я узнал про Живой Журнал, когда впервые увидел его заметки, раньше или позже, чем в ЖЖ, прочитал на «Бакинских страницах» его статьи «о языке и не только». «Что меня беспокоит в языке моих соотечественников?» - спрашивал Виталий Абрамович и сразу отвечал: «А ничего не беспокоит, говорите, как хотите». После такого вступления не прочитать статью было нельзя.
В ЖЖ его записи появлялись три раза в неделю. По понедельникам обсуждались библейские темы, среда была отдана воспоминаниям, а по пятницам филолог и почтенный отец семейства становился гусаром, автором изящных, ироничных, иногда немного фривольных стихов. «Да, Русланчик, да, да, да! Ну, мужик ты хоть куда. Но, признаться, как приятно щекотала борода» - отвечала Людмила на суровый вопрос Руслана, сохранила ли она ему верность во владениях Черномора.
Я тогда не имел отношения ни к ЖЖ, ни к Гусарскому клубу, безусловным лидером которого был Виталий Абрамович. Но однажды решился прокомментировать его запись. Моя реплика появилась в анонимном режиме, но ведь всё равно можно подписаться - я этого не сделал. В конце доброжелательного ответа было сказано: «Мне не хватает одного: знать, с кем имею честь». Я представился, написал что-то ещё, потом осмелел настолько, что поместил стихотворную страшилку в духе есенинского «Чёрного человека» под рассказом Виталия Абрамовича о гусарском конкурсе страшилок. И был приглашён в Гусарский клуб.
Об этом виртуальном сообществе я здесь писал достаточно, и тем, у кого хватало терпения это читать, хорошо знаком суровый, но справедливый граф Бестыжев-Рюмкин - гусарская ипостась Виталия Абрамовича. Я попробую сказать здесь то, чего нет в моих отчётах о гусарских баталиях. Бест-Ру (так гусары называли графа) учил нас писать грамотно. Вернее, не учил, а доказывал необходимость грамотного письма своими суждениями, оценками, своей позицией. (Банальность, кажется, а вы почитайте стихи иных дилетантов.) Он говорил, что никакие мы не поэты, а любители, но именно поэтому должны работать профессионально (я почти цитирую его парадоксальное высказывание). В Клубе никто не называл свои поделки стихами - только работами. Бест-Ру не терпел приблизительных рифм, необязательных слов, неоправданных нарушений размера. Никакие ссылки на поэтические вольности классиков, вроде «из пламя и света», его не убеждали: Лермонтову можно, а нам нельзя. Когда в чьей-то работе прозвенели «капели», последовало суровое напоминание, что капель не имеет множественного числа. Помню, я вякнул: а «дробь капелей к середине дня»? «Пастернак тоже не бог, загляните в словарь» - был ответ. Тут уж я не удержался от эпиграммы:
Неточность рифм и звон капелей
его не привлекает слух.
Гусар неопытных он племя
предупреждает: в наше время
нельзя без пламя и без цели
тревожить Лермонтова дух.
В момент написания этот стишок показался мне не очень почтительным и я опубликовал его позднее, но на строгом отношении Бест-Ру к нашим «творческим» выходкам Клуб, на самом деле, держался. И при этом я не помню, чтобы он вступил с кем-то в перепалку, долго о чём-то спорил. Его голос и без того был решающим.
А по средам я читал истории Виталия Абрамовича о жизни, о театре, который был его огромным увлечением, о людях, многих из которых знали мои родители, кого-то знал и я. Казалось, этим историям не будет конца...
Виталий Абрамович писал, что ему ни за что в своей жизни не стыдно, он всегда занимался тем, что ему было интересно, делал то, что любил делать. Всем бы так прожить жизнь.