Лагеря для гражданского населения весной 1944 года: проблема классификации
Разбирая бумаги, наткнулся на двухгодичной давности тезисы моего доклада для конференции «Нацистские лагеря на оккупированных советских территориях» в Париже. Сборник материалов конференции, насколько понимаю, пока не вышел.
«19 марта 1944 года наступающие части Красной Армии в районе местечка Озаричи Полесской области Белорусской ССР обнаружили на переднем крае немецкой обороны три концентрационных лагеря, в которых находилось свыше 33 тысяч детей, нетрудоспособных женщин и стариков. Эти лагеря размещались: первый - на болоте у поселка Дерть; второй - в 2 километрах северо-западнее местечка Озаричи; третий - на болоте в 2 километрах западнее деревни Подосинник… Лагеря представляли собой открытую площадь, обнесенную колючей проволокой. Подступы к ним были заминированы. Никаких построек, даже легкого типа, на территории лагерей не было. Заключенные размещались прямо на земле.. Многие из них, потерявшие способность двигаться, без памяти лежали в грязи. Заключенным было запрещено разводить костры, собирать хворост для подстилки. За малейшую попытку нарушения этого режима гитлеровцы расстреливали советских людей».
Процитированное сообщение Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских оккупантов (ЧГК) было опубликовано в советской прессе в апреле 1944 года; на Нюрнбергском трибунале эта информация была оглашена как наглядное свидетельство преступной политики, осуществлявшейся нацистами на оккупированной советской территории. Условия содержания заключенных озаричских лагерей были поистине ужасны, а смертность - крайне велика; речь шла о тысячах погибших от голода, холода и болезней, расстрелянных охранниками. И это при том, что срок существования лагерей оказался крайне короток - всего около недели.
Неудивительно, что в сообщении ЧГК озаричские лагеря были названы «лагерями смерти у переднего края немецкой обороны». Это определение закрепилось в советской и постсоветской историографии; например, в подготовленном белорусскими историками «Справочнике о местах принудительного содержания гражданского населения» озаричские лагеря определяются как «специальный лагерь смерти (уничтожения) у переднего края немецкой обороны». Это определение уникально - в справочнике в избытке встречаются лагеря гражданского населения, есть лагеря уничтожения (например, Тростенец), есть даже, пусть и в небольшом количестве, лагеря у переднего края немецкой обороны. А вот совмещение всех трех определений, да еще с приставкой «специальный», приходится только на Озаричи.
Основываясь на доступных к настоящему моменту документах, попытаемся более детально рассмотреть состав узников озаричских лагерей, механизм их отбора, условия содержания.
1) В озаричских лагерях содержались исключительно нетрудоспособные люди: беременные женщины и женщины с малолетними детьми, старики.
2) Отбор направляемых в озаричские лагеря узников осуществлялся следующим образом: сначала объявлялось о принудительной (под угрозой смерти) эвакуации из населенного пункта, затем жители направлялись на пункт промежуточной фильтрации, где трудоспособные люди отделялись от нетрудоспособных. В озаричские лагеря также направлялись больные из каких-то местных больниц (например, узница З. Гаврильчик вспоминает о том, что «часть этих людей была в больничном белье» ).
3) Перемещение в лагерь отобранных в ходе фильтрации людей осуществлялось изнурительными пешими маршами от железнодорожных станций, в ходе которых охрана (немецкие солдаты и местные коллаборационисты) расстреливали обессиливших людей. По воспоминаниям узников, убийства отстающих, имели массовый характер.
4) Условия содержания в озаричских лагерях были бесчеловечными: фактически лагеря, подобно лагерям советских военнопленных в 1941 году, представляли собой огороженное колючей проволокой пространство. Результатом подобного содержания была массовая смертность узников.
5) Трудоиспользование узников не проводилось; этой цели не ставилось в принципе.
Упрощая ситуацию, мы видим следующий алгоритм действий оккупантов: принудительная эвакуация (угон) мирного населения, отделение трудоспособных от нетрудоспособных, уничтожение нетрудоспособных.
Этот алгоритм действий удивительно напоминает алгоритм действий карателей во время проведения «контрпартизанских» операций. Так было, например, во время операции «Зимнее волшебство» (февраль - март 1943 г., латвийско-белорусское пограничье).
Описание использовавшегося с самого начала операции алгоритма действий карателей дано, например, в датируемом летом 1943 года письме генерального комиссара Риги О. Дрекслера: «Кампания разворачивалась следующим образом: входя в село (вначале не было никакого сопротивления), тотчас расстреливали подозреваемых в партизанской деятельности. Таковыми считались почти все мужчины в возрасте от 16 до 50 лет.... Сразу (за воинскими частями) шло СД, которое действовало приблизительно так: расстреливало всех остальных подозреваемых. Стариков и немощных, которые отставали в пути, расстреливали. Остальным, в большинстве своем жителям и детям, предстояло пройти так называемую «вторую фильтрацию». Тех, кто не в состоянии были продолжать путь, расстреливали».
То, что описанный Дрекслером алгоритм действий карателей соответствовал действительности, можно увидеть на примере захваченного в первый же день операции села Росица и окрестных деревень. Вопреки данным немецкой разведки, согласно которому Росица являлась опорным пунктом «бандитов» , партизан в ней не оказалось. Тем не менее, оперативная группа СД уничтожила 206 жителей села. Помимо этого в Росицу в течение нескольких дней пригоняли жителей окрестных деревень для «вторичной фильтрации». Часть из них впоследствии была угнана в концлагерь Саласпилс, а часть - сожжена в местном костеле вместе с двумя католическими священниками. В публицистической литературе утверждается, что в общей сложности в Росице было уничтожено более 1500 человек ; по всей видимости эта цифра преувеличена, однако в любом случае речь идет о сотнях уничтоженных карателями мирных жителей.
Различия между действиями оккупантов во время операции «Зимнее волшебство» и при создании озаричских лагерей невелики и легко объяснимы:
1) При принудительной эвакуации будущих узников озаричских лагерей не осуществлялись убийства «подозреваемых в партизанской деятельности». Причина: операция «Зимнее волшебство» проводилось на территории, контролируемой советскими партизанами. Озаричских узников угоняли с территорий, контролируемых оккупантами.
2) Во время фильтрации угоняемых во время операции «Зимнее волшебство» часть нетрудоспособных (старики и больные) уничтожались сразу же, тогда как в озаричском случае их пригнали в лагеря умирать. Причина: операция «Зимнее волшебство» проводилась полицией и СД, а озаричская - в зоне ответственности подразделений вермахта. Военные выбрали менее брутальный, но не менее эффективный и уже опробованный ими в 1941 - 1942 гг. на советских военнопленных механизм уничтожения.
3) Во время операции «Зимнее волшебство» итоговая фильтрация трудоспособных не трудоспособных осуществлялась в лагере Саласпилс, причем детей разлучали с матерями, тогда как в озаричские лагеря дети попадали вместе с матерями. Это объясняется тем, что, во-первых, во время «Зимнего волшебства» оккупанты планировали трудоиспользование малолетних детей (из них выкачивали кровь для немецких солдат и продавали латышским сельским хозяевам). В ситуации 1944 года в Белоруссии подобное трудоиспользование детей было невозможно. Во-вторых, в озаричском случае просто не было возможности отделения детей от матерей: одно дело, когда такая операция осуществляется в стационарном концентрационном лагере, и совсем другое - на пункте предварительной фильтрации.
Подводя итоги: наш взгляд, операция по созданию озаричских лагерей была традиционной для оккупантов операцией по угону рабочей силы, однако из-за условий, в которых эта операция осуществлялась (наступление Красной Армии) и исполнителей (вермахт, а не СД) нетрудоспособные не расстреливались и сжигались, а уничтожались голодом и холодом. В любом случае, мы имеем дело с частным случаем преступной нацистской истребительной политики на Востоке.
«19 марта 1944 года наступающие части Красной Армии в районе местечка Озаричи Полесской области Белорусской ССР обнаружили на переднем крае немецкой обороны три концентрационных лагеря, в которых находилось свыше 33 тысяч детей, нетрудоспособных женщин и стариков. Эти лагеря размещались: первый - на болоте у поселка Дерть; второй - в 2 километрах северо-западнее местечка Озаричи; третий - на болоте в 2 километрах западнее деревни Подосинник… Лагеря представляли собой открытую площадь, обнесенную колючей проволокой. Подступы к ним были заминированы. Никаких построек, даже легкого типа, на территории лагерей не было. Заключенные размещались прямо на земле.. Многие из них, потерявшие способность двигаться, без памяти лежали в грязи. Заключенным было запрещено разводить костры, собирать хворост для подстилки. За малейшую попытку нарушения этого режима гитлеровцы расстреливали советских людей».
Процитированное сообщение Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских оккупантов (ЧГК) было опубликовано в советской прессе в апреле 1944 года; на Нюрнбергском трибунале эта информация была оглашена как наглядное свидетельство преступной политики, осуществлявшейся нацистами на оккупированной советской территории. Условия содержания заключенных озаричских лагерей были поистине ужасны, а смертность - крайне велика; речь шла о тысячах погибших от голода, холода и болезней, расстрелянных охранниками. И это при том, что срок существования лагерей оказался крайне короток - всего около недели.
Неудивительно, что в сообщении ЧГК озаричские лагеря были названы «лагерями смерти у переднего края немецкой обороны». Это определение закрепилось в советской и постсоветской историографии; например, в подготовленном белорусскими историками «Справочнике о местах принудительного содержания гражданского населения» озаричские лагеря определяются как «специальный лагерь смерти (уничтожения) у переднего края немецкой обороны». Это определение уникально - в справочнике в избытке встречаются лагеря гражданского населения, есть лагеря уничтожения (например, Тростенец), есть даже, пусть и в небольшом количестве, лагеря у переднего края немецкой обороны. А вот совмещение всех трех определений, да еще с приставкой «специальный», приходится только на Озаричи.
Основываясь на доступных к настоящему моменту документах, попытаемся более детально рассмотреть состав узников озаричских лагерей, механизм их отбора, условия содержания.
1) В озаричских лагерях содержались исключительно нетрудоспособные люди: беременные женщины и женщины с малолетними детьми, старики.
2) Отбор направляемых в озаричские лагеря узников осуществлялся следующим образом: сначала объявлялось о принудительной (под угрозой смерти) эвакуации из населенного пункта, затем жители направлялись на пункт промежуточной фильтрации, где трудоспособные люди отделялись от нетрудоспособных. В озаричские лагеря также направлялись больные из каких-то местных больниц (например, узница З. Гаврильчик вспоминает о том, что «часть этих людей была в больничном белье» ).
3) Перемещение в лагерь отобранных в ходе фильтрации людей осуществлялось изнурительными пешими маршами от железнодорожных станций, в ходе которых охрана (немецкие солдаты и местные коллаборационисты) расстреливали обессиливших людей. По воспоминаниям узников, убийства отстающих, имели массовый характер.
4) Условия содержания в озаричских лагерях были бесчеловечными: фактически лагеря, подобно лагерям советских военнопленных в 1941 году, представляли собой огороженное колючей проволокой пространство. Результатом подобного содержания была массовая смертность узников.
5) Трудоиспользование узников не проводилось; этой цели не ставилось в принципе.
Упрощая ситуацию, мы видим следующий алгоритм действий оккупантов: принудительная эвакуация (угон) мирного населения, отделение трудоспособных от нетрудоспособных, уничтожение нетрудоспособных.
Этот алгоритм действий удивительно напоминает алгоритм действий карателей во время проведения «контрпартизанских» операций. Так было, например, во время операции «Зимнее волшебство» (февраль - март 1943 г., латвийско-белорусское пограничье).
Описание использовавшегося с самого начала операции алгоритма действий карателей дано, например, в датируемом летом 1943 года письме генерального комиссара Риги О. Дрекслера: «Кампания разворачивалась следующим образом: входя в село (вначале не было никакого сопротивления), тотчас расстреливали подозреваемых в партизанской деятельности. Таковыми считались почти все мужчины в возрасте от 16 до 50 лет.... Сразу (за воинскими частями) шло СД, которое действовало приблизительно так: расстреливало всех остальных подозреваемых. Стариков и немощных, которые отставали в пути, расстреливали. Остальным, в большинстве своем жителям и детям, предстояло пройти так называемую «вторую фильтрацию». Тех, кто не в состоянии были продолжать путь, расстреливали».
То, что описанный Дрекслером алгоритм действий карателей соответствовал действительности, можно увидеть на примере захваченного в первый же день операции села Росица и окрестных деревень. Вопреки данным немецкой разведки, согласно которому Росица являлась опорным пунктом «бандитов» , партизан в ней не оказалось. Тем не менее, оперативная группа СД уничтожила 206 жителей села. Помимо этого в Росицу в течение нескольких дней пригоняли жителей окрестных деревень для «вторичной фильтрации». Часть из них впоследствии была угнана в концлагерь Саласпилс, а часть - сожжена в местном костеле вместе с двумя католическими священниками. В публицистической литературе утверждается, что в общей сложности в Росице было уничтожено более 1500 человек ; по всей видимости эта цифра преувеличена, однако в любом случае речь идет о сотнях уничтоженных карателями мирных жителей.
Различия между действиями оккупантов во время операции «Зимнее волшебство» и при создании озаричских лагерей невелики и легко объяснимы:
1) При принудительной эвакуации будущих узников озаричских лагерей не осуществлялись убийства «подозреваемых в партизанской деятельности». Причина: операция «Зимнее волшебство» проводилось на территории, контролируемой советскими партизанами. Озаричских узников угоняли с территорий, контролируемых оккупантами.
2) Во время фильтрации угоняемых во время операции «Зимнее волшебство» часть нетрудоспособных (старики и больные) уничтожались сразу же, тогда как в озаричском случае их пригнали в лагеря умирать. Причина: операция «Зимнее волшебство» проводилась полицией и СД, а озаричская - в зоне ответственности подразделений вермахта. Военные выбрали менее брутальный, но не менее эффективный и уже опробованный ими в 1941 - 1942 гг. на советских военнопленных механизм уничтожения.
3) Во время операции «Зимнее волшебство» итоговая фильтрация трудоспособных не трудоспособных осуществлялась в лагере Саласпилс, причем детей разлучали с матерями, тогда как в озаричские лагеря дети попадали вместе с матерями. Это объясняется тем, что, во-первых, во время «Зимнего волшебства» оккупанты планировали трудоиспользование малолетних детей (из них выкачивали кровь для немецких солдат и продавали латышским сельским хозяевам). В ситуации 1944 года в Белоруссии подобное трудоиспользование детей было невозможно. Во-вторых, в озаричском случае просто не было возможности отделения детей от матерей: одно дело, когда такая операция осуществляется в стационарном концентрационном лагере, и совсем другое - на пункте предварительной фильтрации.
Подводя итоги: наш взгляд, операция по созданию озаричских лагерей была традиционной для оккупантов операцией по угону рабочей силы, однако из-за условий, в которых эта операция осуществлялась (наступление Красной Армии) и исполнителей (вермахт, а не СД) нетрудоспособные не расстреливались и сжигались, а уничтожались голодом и холодом. В любом случае, мы имеем дело с частным случаем преступной нацистской истребительной политики на Востоке.