Микеланджело Буонарроти.
Как говорит молва, не жди похвал,
Когда увлекся до самозабвенья.
В который раз меня постиг провал,
Чему виною самоотреченье.
Лишь Феникс путь к бессмертию познал,
А наш удел неотвратимый - тленье.
Я сам не свой, в сомнениях живу
И только вами брежу наяву.
Это Микеланджело-поэт.
Для меня стало открытием, что он не считал себя живописцем и архитектором, при этом спроектировал купол собора св. Петра в Ватикане и единолично расписал Сикстинскую капеллу! Роспись заняла более 4 лет + год на восстановление здоровья Микеланджело, подорванного тяжелой работой. Сначала он взял в помощники коллег-флорентийцев, но после отказался от их услуг, закрасив их живопись и начав все с нуля.
Первая фреска получилась мелковата для такой высоты потолка, Микеланджело это понял и следующие значительно увеличил. Крупные фигуры отлично просматриваются в деталях, выглядят очень реалистино, нависают над зрителем, создавая 3Д -эффект.
В Сикстинской капелле запрещено фотографировать, но я, конечно, воспринимаю запреты как вызов. Сделала несколько фото.
Легенда утверждает, что заказ на роспись Сикстинской капеллы стал результатом происков недоброжелателей мастера. В то время, знаменитый скульптор трудился над изваяниями для гробницы папы Юлия II, умного и жестокого понтифика, чье правление было отмечено созданием многих прославленных достопримечательностей центра католического мира. Как человек дальновидный и, заботящийся о прославлении величия папского престола, он загодя заказал себе гробницу наиболее талантливому скульптору своей эпохи.
Но вот однажды Микеланджело отлучился из Рима. В это время его недоброжелатели, возглавляемые Браманте (тогда главным архитектором собора Святого Петра, впоследствии оконченного Микеланджело) ринулись в атаку. Они смогли убедить Папу, что такое внимание к будущей своей гробнице может ускорить смерть и вообще является дурным предзнаменованием. И предложили заказать скульптору роспись плафона капеллы Сикста IV (впоследствии для той же капеллы Микеланджело была создана фреска "Страшный суд"). Расчет недругов последнего гения Возрождения был прост: отвлечь его от скульптуры, в которой его превосходство было неоспоримо и довести до отчаяния вынужденной работой над живописью, к которой тот не проявлял склонности, а, следовательно, и не имел необходимого опыта.
Когда Микеланджело вернулся в Рим его "приветствовал" этот необычный заказ понтифика. Художник встретил его, как и ожидалось, без тени энтузиазма. Он всячески стремился переадресовать его. В первую очередь Рафаэлю (друг и родственник которого, к слову, был одним из активных деятелей антимикеланджеловской коалиции), но Папа, как человек упрямый и наделенной властью, видя сопротивление мастера, лишь утвердился в желании получить роспись, исполненную кистью великого скульптора. Микеланджело был вынужден уступить.
Нехотя он приступил к работе. Вызвал из Флоренции помощников и начал подготовку к созданию фрески. Надо сказать, качество первого проекта росписи полностью отвечало чувствам мастера по отношению к этому заказу. Он был более чем скромен. Микеланджело планировал написать лишь фигуры 12 апостолов. Но неожиданно для всех (и для самого себя в первую очередь) проект полностью захватил его. Он заперся в капелле в полном одиночестве и создал одно из величайших произведений искусства.
Отдельная тема - как технически было возможно устроить леса для расписывания такой большой площади потолка. Известно, что Браманте, которому папа поручил обеспечить технически эту возможность, решил подвесить к потолку на канатах подмостья (нечто вроде люлек) и для этого во всем потолке пробил дыры. Когда Микеланджело увидел это, то, естественно, задал вопрос, как эти дыры заделать после того, как роспись будет сделана. Браманте ответил, что подумает об этом после, по-другому же сделать нельзя. «Микеланджело понял, - рассказывает Вазари, - что Браманте либо небольшой мастер своего дела, либо небольшой его друг». В конце концов, Микеланджело изобрел своей способ: он установил подмостья на козлах так, чтобы они не касались стен. Сохранился чертеж художника, дающий об этом представление. Более того, уже в наше время, когда производили расчистку фресок, реставраторы соорудили подмостья именно такими, какими их спроектировал Микеланджело.
Четыре года изнурительного труда - это борьбы с собственным плохим здоровьем, с гнетом финансовых трудностей, с церковными проблемами, это недостаточное знание техники фресковой живописи (в какой-то момент фрески стали покрываться плесень, и это приводило художника в отчаяние), это, наконец, назойливая нетерпеливость и вздорность папы. «Встречаясь с Микеланджело, папа напоминал ему часто: «Не сделать ли капеллу красками и золотом побогаче, ведь она бедновата», - рассказывает Вазари. (Прямо как в известном анекдоте про «нового» русского, который на вопрос, какое впечатление произвел на него Эрмитаж, сказал: «Бедненько… Но чистенько!». - А. М.). На что Микеланджело отвечал попросту: «Святой отец, в те времена люди золота на себе не носили, а те, что там изображены, слишком богатыми никогда не были, но были святыми людьми, так как презирали богатство».
Лежа на лесах на спине, писал все сам, боясь что-либо доверить ученикам. Папа торопил его, но Микеланджело не допускал грозного заказчика в капеллу во время работы, а когда тот все же цроникал под ее своды, сбрасывал с лесов, якобы нечаянно, доски, обращая в бегство разъяренного старика. Объяснения же между ними были настолько бурными, что папа даже раз ударил его посохом.
На потолке Сикстинской капеллы Микеланджело создавал образы, в которых и по сей день мы видим высочайшее проявление человеческого гения и человеческого дерзания. Между тем мысль о том, что какие-то недруги строят против него козни, не покидала его.
«Я не забочусь, - сообщал он в одном из своих писем, - ни о здоровье, ни о земных почестях, живу в величайших трудах и с тысячью подозрений». А в другом письме (брату) заявлял с полным правом: «Я тружусь через силу, больше чем любой человек, когда-либо существовавший».
Микеланджело, обладавший минимальным опытом живописца, начал эту работу 10 мая 1508 г. и закончил 5 сентября 1512 г. Более четырех лет труда, требовавшего почти сверхчеловеческого духовного и физического напряжения. Наглядное представление об этом дают такие саркастические стихи Микеланджело:
Я получил за труд лишь зоб, хворобу
(Так пучит кошек мутная вода
В Ломбардии - нередких мест беда!)
Да подбородком вклинился в утробу;
Грудь как у гарпий; череп мне на злобу
Полез к горбу; и дыбом борода;
А с кисти на лицо течет бурда,
Рядя меня в парчу, подобно гробу;
Сместились бедра начисто в живот;
А зад, в противовес, раздулся в бочку;
Ступни с землею сходятся не вдруг;
Свисает кожа коробом вперед,
А сзади складкой выточена в строчку,
И весь я выгнут, как сирийский лук.
В 1565 году живописец Даниеле де Вольтерра задрапировал обнаженные фигуры персонажей Страшного Суда, за что получил прозвище «Брагеттоне» (исподнишник), под которым навсегда остался в истории.
Недавняя реставрация, проведенная по новейшей технологии с использованием компьютерных разработок, вернула фрескам былую яркость и силу светотени. С помощью японской телевизионной компании, предоставившей самую современную аппаратуру и прочие высокие технологии, удалось провести фото- и видео съемку каждой отдельной детали бесценных фресок Микеланджело, которыми расписан свод Сикстинской капеллы, а так же его фрески Страшный Суд, что позволило значительно сократить сроки реставрационных работ.
Результаты реставрации, начатой в 1981 году и законченной в 1994 году, вызвали удивление даже среди ученых и экспертов, так как они опровергали утверждение, цитируемое во всех литературных источниках, касающихся творчества Микеланджело. Было принято считать, что художник, находившийся в постоянных поисках подходящей колористической гаммы, обычно пользовался неяркими красками. Однако в процессе реставрационных работ проявились подлинные цвета фресок, потускневших от дыма свечей и атмосферных воздействий. И многие из пришедших в обновленную капеллу просто не поверили - подлинные образы художника оказались слишком сильными, а цвета - яркими, как на рекламном плакате. Некоторые историки искусства до сих пор отстаивают прежнюю капеллу, покрытую накопившейся за несколько веков свечной копотью и грязью.
Когда увлекся до самозабвенья.
В который раз меня постиг провал,
Чему виною самоотреченье.
Лишь Феникс путь к бессмертию познал,
А наш удел неотвратимый - тленье.
Я сам не свой, в сомнениях живу
И только вами брежу наяву.
Это Микеланджело-поэт.
Для меня стало открытием, что он не считал себя живописцем и архитектором, при этом спроектировал купол собора св. Петра в Ватикане и единолично расписал Сикстинскую капеллу! Роспись заняла более 4 лет + год на восстановление здоровья Микеланджело, подорванного тяжелой работой. Сначала он взял в помощники коллег-флорентийцев, но после отказался от их услуг, закрасив их живопись и начав все с нуля.
Первая фреска получилась мелковата для такой высоты потолка, Микеланджело это понял и следующие значительно увеличил. Крупные фигуры отлично просматриваются в деталях, выглядят очень реалистино, нависают над зрителем, создавая 3Д -эффект.
В Сикстинской капелле запрещено фотографировать, но я, конечно, воспринимаю запреты как вызов. Сделала несколько фото.
Легенда утверждает, что заказ на роспись Сикстинской капеллы стал результатом происков недоброжелателей мастера. В то время, знаменитый скульптор трудился над изваяниями для гробницы папы Юлия II, умного и жестокого понтифика, чье правление было отмечено созданием многих прославленных достопримечательностей центра католического мира. Как человек дальновидный и, заботящийся о прославлении величия папского престола, он загодя заказал себе гробницу наиболее талантливому скульптору своей эпохи.
Но вот однажды Микеланджело отлучился из Рима. В это время его недоброжелатели, возглавляемые Браманте (тогда главным архитектором собора Святого Петра, впоследствии оконченного Микеланджело) ринулись в атаку. Они смогли убедить Папу, что такое внимание к будущей своей гробнице может ускорить смерть и вообще является дурным предзнаменованием. И предложили заказать скульптору роспись плафона капеллы Сикста IV (впоследствии для той же капеллы Микеланджело была создана фреска "Страшный суд"). Расчет недругов последнего гения Возрождения был прост: отвлечь его от скульптуры, в которой его превосходство было неоспоримо и довести до отчаяния вынужденной работой над живописью, к которой тот не проявлял склонности, а, следовательно, и не имел необходимого опыта.
Когда Микеланджело вернулся в Рим его "приветствовал" этот необычный заказ понтифика. Художник встретил его, как и ожидалось, без тени энтузиазма. Он всячески стремился переадресовать его. В первую очередь Рафаэлю (друг и родственник которого, к слову, был одним из активных деятелей антимикеланджеловской коалиции), но Папа, как человек упрямый и наделенной властью, видя сопротивление мастера, лишь утвердился в желании получить роспись, исполненную кистью великого скульптора. Микеланджело был вынужден уступить.
Нехотя он приступил к работе. Вызвал из Флоренции помощников и начал подготовку к созданию фрески. Надо сказать, качество первого проекта росписи полностью отвечало чувствам мастера по отношению к этому заказу. Он был более чем скромен. Микеланджело планировал написать лишь фигуры 12 апостолов. Но неожиданно для всех (и для самого себя в первую очередь) проект полностью захватил его. Он заперся в капелле в полном одиночестве и создал одно из величайших произведений искусства.
Отдельная тема - как технически было возможно устроить леса для расписывания такой большой площади потолка. Известно, что Браманте, которому папа поручил обеспечить технически эту возможность, решил подвесить к потолку на канатах подмостья (нечто вроде люлек) и для этого во всем потолке пробил дыры. Когда Микеланджело увидел это, то, естественно, задал вопрос, как эти дыры заделать после того, как роспись будет сделана. Браманте ответил, что подумает об этом после, по-другому же сделать нельзя. «Микеланджело понял, - рассказывает Вазари, - что Браманте либо небольшой мастер своего дела, либо небольшой его друг». В конце концов, Микеланджело изобрел своей способ: он установил подмостья на козлах так, чтобы они не касались стен. Сохранился чертеж художника, дающий об этом представление. Более того, уже в наше время, когда производили расчистку фресок, реставраторы соорудили подмостья именно такими, какими их спроектировал Микеланджело.
Четыре года изнурительного труда - это борьбы с собственным плохим здоровьем, с гнетом финансовых трудностей, с церковными проблемами, это недостаточное знание техники фресковой живописи (в какой-то момент фрески стали покрываться плесень, и это приводило художника в отчаяние), это, наконец, назойливая нетерпеливость и вздорность папы. «Встречаясь с Микеланджело, папа напоминал ему часто: «Не сделать ли капеллу красками и золотом побогаче, ведь она бедновата», - рассказывает Вазари. (Прямо как в известном анекдоте про «нового» русского, который на вопрос, какое впечатление произвел на него Эрмитаж, сказал: «Бедненько… Но чистенько!». - А. М.). На что Микеланджело отвечал попросту: «Святой отец, в те времена люди золота на себе не носили, а те, что там изображены, слишком богатыми никогда не были, но были святыми людьми, так как презирали богатство».
Лежа на лесах на спине, писал все сам, боясь что-либо доверить ученикам. Папа торопил его, но Микеланджело не допускал грозного заказчика в капеллу во время работы, а когда тот все же цроникал под ее своды, сбрасывал с лесов, якобы нечаянно, доски, обращая в бегство разъяренного старика. Объяснения же между ними были настолько бурными, что папа даже раз ударил его посохом.
На потолке Сикстинской капеллы Микеланджело создавал образы, в которых и по сей день мы видим высочайшее проявление человеческого гения и человеческого дерзания. Между тем мысль о том, что какие-то недруги строят против него козни, не покидала его.
«Я не забочусь, - сообщал он в одном из своих писем, - ни о здоровье, ни о земных почестях, живу в величайших трудах и с тысячью подозрений». А в другом письме (брату) заявлял с полным правом: «Я тружусь через силу, больше чем любой человек, когда-либо существовавший».
Микеланджело, обладавший минимальным опытом живописца, начал эту работу 10 мая 1508 г. и закончил 5 сентября 1512 г. Более четырех лет труда, требовавшего почти сверхчеловеческого духовного и физического напряжения. Наглядное представление об этом дают такие саркастические стихи Микеланджело:
Я получил за труд лишь зоб, хворобу
(Так пучит кошек мутная вода
В Ломбардии - нередких мест беда!)
Да подбородком вклинился в утробу;
Грудь как у гарпий; череп мне на злобу
Полез к горбу; и дыбом борода;
А с кисти на лицо течет бурда,
Рядя меня в парчу, подобно гробу;
Сместились бедра начисто в живот;
А зад, в противовес, раздулся в бочку;
Ступни с землею сходятся не вдруг;
Свисает кожа коробом вперед,
А сзади складкой выточена в строчку,
И весь я выгнут, как сирийский лук.
В 1565 году живописец Даниеле де Вольтерра задрапировал обнаженные фигуры персонажей Страшного Суда, за что получил прозвище «Брагеттоне» (исподнишник), под которым навсегда остался в истории.
Недавняя реставрация, проведенная по новейшей технологии с использованием компьютерных разработок, вернула фрескам былую яркость и силу светотени. С помощью японской телевизионной компании, предоставившей самую современную аппаратуру и прочие высокие технологии, удалось провести фото- и видео съемку каждой отдельной детали бесценных фресок Микеланджело, которыми расписан свод Сикстинской капеллы, а так же его фрески Страшный Суд, что позволило значительно сократить сроки реставрационных работ.
Результаты реставрации, начатой в 1981 году и законченной в 1994 году, вызвали удивление даже среди ученых и экспертов, так как они опровергали утверждение, цитируемое во всех литературных источниках, касающихся творчества Микеланджело. Было принято считать, что художник, находившийся в постоянных поисках подходящей колористической гаммы, обычно пользовался неяркими красками. Однако в процессе реставрационных работ проявились подлинные цвета фресок, потускневших от дыма свечей и атмосферных воздействий. И многие из пришедших в обновленную капеллу просто не поверили - подлинные образы художника оказались слишком сильными, а цвета - яркими, как на рекламном плакате. Некоторые историки искусства до сих пор отстаивают прежнюю капеллу, покрытую накопившейся за несколько веков свечной копотью и грязью.