Опять на "Гранях" пишут про Б и В
Подборка разных ссылок (в т.ч. и в ЖЖ)
http://www.grani.ru/Society/History/m.181957.html
Николай Митрохин. Козлы обучения
http://www.grani.ru/opinion/m.182062.html Так что у меня по мере чтения постоянно попадавшихся за последние две недели материалов по "делу" Вдовина-Барсенкова возникли следующие вопросы.
Искренне ли организаторы этой кампании убеждены в том, что любой антисемитизм и вообще любая ксенофобия есть экстремизм? Почему она приобрела подобный размах - с обсуждениями в Общественной палате и даже в обычно мало интересующейся подобными историями правительственной "Российской газете"? Случайно или нет, что она совпала с массированным и энергичным наездом прокуратуры на все реально действующие правозащитные организации, ибо последние два года правильные, все более либеральные слова с телеэкрана оборачиваются все большим зажимом демократических институтов на практике?
Какой смысл, имея за плечами недавно проигранное дело Сахаровского центра, проблемы которого, напомню, начались с того, что он подал (абсолютно обоснованно) заявление на погромщиков, играть с прокуратурой в те же игры? Тем более кому в данном случае угрожали Вдовин с Барсенковым? Более ли они опасны для общества, чем такие известные антисемиты, как Александр Проханов и Максим Шевченко - постоянные гости "Эха Москвы", выступившего одним из главных рупоров кампании против учебного пособия? Разве Удальцов и Лимонов, с которыми Людмила Алексеева (подписавшая письмо в защиту Сванидзе, о котором далее) участвует в митингах протеста, меньше склонны отрицать сталинские преступления, чем Вдовин?
Обращали ли инициаторы кампании внимание на то, что в любом книжном магазине исторический раздел на 80-90% заполнен литературой, ничем не отличающейся от писаний упомянутых авторов? Не возникало ли у них каких-либо мыслей по поводу изменения этой ситуации в принципе? И твердо ли они были уверены, что кампания против Вдовина и Барсенкова приведет к их увольнению из университета, а даже если они будут уволены, это улучшит ситуацию на истфаке МГУ, который, равно как и университет в целом, давно уже имеет в профессиональном кругу славу "политически консервативного" учреждения?
...
Но главное для меня в том, что и своим обращением к прокурору, а также к страшному чеченскому дяде, которого еще недавно они же называли убийцей и бандитом (Сванидзе признал, что послал ему учебное пособие Вдовина с отчеркнутыми "криминальными" строками), и своим интеллектуальным уровнем кампания не просто дискредитирует идею общественного контроля за сферой образования, но и забалтывает реально существующие проблемы.
Стиль организованной Световой, Голубовским и Сванидзе кампании и особенно письмо в ее поддержку наглядно демонстрируют печальную истину. Советские статусные либералы, дети из семей советской номенклатуры, столь много полезного сделавшие в перестройку, в своем понимании как нынешних процессов, так и истории России остались буквально в прошлом веке. Это в 1970-е годы, когда мало кому ныне известная левая коммунистка Раиса Лерт воевала в подобной тональности в самиздате с полузабытым антисемитом и сталинистом Станиславом Куняевым, можно было надеяться на то, что к письму общественников прислушаются где-то в отделе культуры ЦК или что передача про чьи-то грехи по Центральному телевидению послужит основанием для "оргвыводов". Аппаратчики старались игнорировать жалобы, беспрерывно поступающие к ним с обеих сторон - и от либералов и от антисемитов, однако если власть все же вставала в какой-то ситуации на сторону одной из группировок интеллигенции, то постановление Секретариата ЦК приводило к далеко идущим последствиям для всей страны.
А что сейчас? Запретят пособие Вдовина - оно выйдет под другим названием, уволят его - придет на его место такой же, из молодых и резвых учеников Дугина, а он сам найдет себе место в другом вузе. Да еще, придя в себя, будет втайне благодарен Сванидзе за рекламу, многократно увеличившую тиражи его занудных писаний.
Да, в российской системе образования немало откровенных ксенофобов, и это проблема. Но путь к ее решению лежит в совершенно иной области и нуждается в системном подходе, а не в публичной расправе над попавшимся под руку козлом отпущения.
Отечественные либералы в последние двадцать лет проиграли борьбу за университеты. В отличие от Восточной Европы, где общественность и власть поняли, что борозда, по которой могут тащиться старые кони, не нужна в принципе и что в гуманитарной сфере, особенно в таких идеологизированных дисциплинах, как история, социология и философия, ставка должна делаться на молодых. Поэтому там после крушения советского блока не только отправили на досрочную пенсию всех, кому было за сорок, но и обеспечили подготовку нового поколения специалистов. Специально созданные для этого и переделанные старые академические центры и издательства с помощью иностранных экспертов и методик скоро удовлетворили потребность и в новых преподавателях, и в учебной литературе.
В России ситуация была обратная. Ельцин, Гайдар, Черномырдин проблемами образования (как и многими другими) не интересовались вовсе, и официальные зарплаты преподавателей вузов более чем на десятилетие опустились ниже прожиточного минимума. Некогда молодые и перспективные перестроечные кандидаты наук с историческим образованием, как, например те же участвовавшие в обличении Вдовина Николай Сванидзе, Ирина Карацуба, Никита Соколов, Анатолий Голубовский, вместо переобучения и повышения квалификации, а затем руководства кафедрами и факультетами пошли в хлебную журналистику. И безнадежно деградировали профессионально, что, впрочем, не мешает им, "в девичестве" специалистам главным образом по средневековью и ХIX веку, учить публику пониманию советского периода.
Например, Анатолий Голубовский, выпускник истфака МГУ, много лет работавший начальником в ВГТРК, который проявил неожиданную активность в деле Вдовина-Барсенко, не готов мириться и с деятельностью ведущего специалиста по сталинской политике в отношении евреев Геннадия Костырченко - хотя только благодаря фундаментальным работам последнего мы и знаем об основных этапах и динамике этой политики. Голубовскому, как можно понять из его путаного выступления, не понравилось, что Костырченко, проделавший огромную работу в архивах, воспроизвел в своих книгах цитаты из документов отделов ЦК ВКП(б), которые доказывали скоординированный характер сокращения числа евреев в определенных сферах общественно-политической жизни в 1940-е годы (предварительно евреев, конечно, подсчитали). Но Голубовский самих книг, видимо, не читал (во всяком случае, название одной книги Костырченко искажено им до неузнаваемости), а пользовался вдовинским пересказом. Поэтому слушателям статусно-либерального "Эха Москвы" было сообщено следующее (воспроизвожу без редактуры цитату с сайта радиостанции):
А. ГОЛУБОВСКИЙ: Абсолютно, такого рода подсчеты можно встретить, во-первых, во всякого рода антисимитской литературе, но и не только, во всякого рода юдофитской литературе, если можно так сказать, такого рода подсчеты тоже можно встретить. Например, в книге Кастырченко "Сталин и антисемитизм", которая получила все возможные сионистские премии, и там действительно очень много такого рода подсчетов.
У меня подолжает сохраняться впечатление, что где-то в штабе дали команду менять направление и смещать дискурс.
http://www.grani.ru/Society/History/m.181957.html
Николай Митрохин. Козлы обучения
http://www.grani.ru/opinion/m.182062.html Так что у меня по мере чтения постоянно попадавшихся за последние две недели материалов по "делу" Вдовина-Барсенкова возникли следующие вопросы.
Искренне ли организаторы этой кампании убеждены в том, что любой антисемитизм и вообще любая ксенофобия есть экстремизм? Почему она приобрела подобный размах - с обсуждениями в Общественной палате и даже в обычно мало интересующейся подобными историями правительственной "Российской газете"? Случайно или нет, что она совпала с массированным и энергичным наездом прокуратуры на все реально действующие правозащитные организации, ибо последние два года правильные, все более либеральные слова с телеэкрана оборачиваются все большим зажимом демократических институтов на практике?
Какой смысл, имея за плечами недавно проигранное дело Сахаровского центра, проблемы которого, напомню, начались с того, что он подал (абсолютно обоснованно) заявление на погромщиков, играть с прокуратурой в те же игры? Тем более кому в данном случае угрожали Вдовин с Барсенковым? Более ли они опасны для общества, чем такие известные антисемиты, как Александр Проханов и Максим Шевченко - постоянные гости "Эха Москвы", выступившего одним из главных рупоров кампании против учебного пособия? Разве Удальцов и Лимонов, с которыми Людмила Алексеева (подписавшая письмо в защиту Сванидзе, о котором далее) участвует в митингах протеста, меньше склонны отрицать сталинские преступления, чем Вдовин?
Обращали ли инициаторы кампании внимание на то, что в любом книжном магазине исторический раздел на 80-90% заполнен литературой, ничем не отличающейся от писаний упомянутых авторов? Не возникало ли у них каких-либо мыслей по поводу изменения этой ситуации в принципе? И твердо ли они были уверены, что кампания против Вдовина и Барсенкова приведет к их увольнению из университета, а даже если они будут уволены, это улучшит ситуацию на истфаке МГУ, который, равно как и университет в целом, давно уже имеет в профессиональном кругу славу "политически консервативного" учреждения?
...
Но главное для меня в том, что и своим обращением к прокурору, а также к страшному чеченскому дяде, которого еще недавно они же называли убийцей и бандитом (Сванидзе признал, что послал ему учебное пособие Вдовина с отчеркнутыми "криминальными" строками), и своим интеллектуальным уровнем кампания не просто дискредитирует идею общественного контроля за сферой образования, но и забалтывает реально существующие проблемы.
Стиль организованной Световой, Голубовским и Сванидзе кампании и особенно письмо в ее поддержку наглядно демонстрируют печальную истину. Советские статусные либералы, дети из семей советской номенклатуры, столь много полезного сделавшие в перестройку, в своем понимании как нынешних процессов, так и истории России остались буквально в прошлом веке. Это в 1970-е годы, когда мало кому ныне известная левая коммунистка Раиса Лерт воевала в подобной тональности в самиздате с полузабытым антисемитом и сталинистом Станиславом Куняевым, можно было надеяться на то, что к письму общественников прислушаются где-то в отделе культуры ЦК или что передача про чьи-то грехи по Центральному телевидению послужит основанием для "оргвыводов". Аппаратчики старались игнорировать жалобы, беспрерывно поступающие к ним с обеих сторон - и от либералов и от антисемитов, однако если власть все же вставала в какой-то ситуации на сторону одной из группировок интеллигенции, то постановление Секретариата ЦК приводило к далеко идущим последствиям для всей страны.
А что сейчас? Запретят пособие Вдовина - оно выйдет под другим названием, уволят его - придет на его место такой же, из молодых и резвых учеников Дугина, а он сам найдет себе место в другом вузе. Да еще, придя в себя, будет втайне благодарен Сванидзе за рекламу, многократно увеличившую тиражи его занудных писаний.
Да, в российской системе образования немало откровенных ксенофобов, и это проблема. Но путь к ее решению лежит в совершенно иной области и нуждается в системном подходе, а не в публичной расправе над попавшимся под руку козлом отпущения.
Отечественные либералы в последние двадцать лет проиграли борьбу за университеты. В отличие от Восточной Европы, где общественность и власть поняли, что борозда, по которой могут тащиться старые кони, не нужна в принципе и что в гуманитарной сфере, особенно в таких идеологизированных дисциплинах, как история, социология и философия, ставка должна делаться на молодых. Поэтому там после крушения советского блока не только отправили на досрочную пенсию всех, кому было за сорок, но и обеспечили подготовку нового поколения специалистов. Специально созданные для этого и переделанные старые академические центры и издательства с помощью иностранных экспертов и методик скоро удовлетворили потребность и в новых преподавателях, и в учебной литературе.
В России ситуация была обратная. Ельцин, Гайдар, Черномырдин проблемами образования (как и многими другими) не интересовались вовсе, и официальные зарплаты преподавателей вузов более чем на десятилетие опустились ниже прожиточного минимума. Некогда молодые и перспективные перестроечные кандидаты наук с историческим образованием, как, например те же участвовавшие в обличении Вдовина Николай Сванидзе, Ирина Карацуба, Никита Соколов, Анатолий Голубовский, вместо переобучения и повышения квалификации, а затем руководства кафедрами и факультетами пошли в хлебную журналистику. И безнадежно деградировали профессионально, что, впрочем, не мешает им, "в девичестве" специалистам главным образом по средневековью и ХIX веку, учить публику пониманию советского периода.
Например, Анатолий Голубовский, выпускник истфака МГУ, много лет работавший начальником в ВГТРК, который проявил неожиданную активность в деле Вдовина-Барсенко, не готов мириться и с деятельностью ведущего специалиста по сталинской политике в отношении евреев Геннадия Костырченко - хотя только благодаря фундаментальным работам последнего мы и знаем об основных этапах и динамике этой политики. Голубовскому, как можно понять из его путаного выступления, не понравилось, что Костырченко, проделавший огромную работу в архивах, воспроизвел в своих книгах цитаты из документов отделов ЦК ВКП(б), которые доказывали скоординированный характер сокращения числа евреев в определенных сферах общественно-политической жизни в 1940-е годы (предварительно евреев, конечно, подсчитали). Но Голубовский самих книг, видимо, не читал (во всяком случае, название одной книги Костырченко искажено им до неузнаваемости), а пользовался вдовинским пересказом. Поэтому слушателям статусно-либерального "Эха Москвы" было сообщено следующее (воспроизвожу без редактуры цитату с сайта радиостанции):
А. ГОЛУБОВСКИЙ: Абсолютно, такого рода подсчеты можно встретить, во-первых, во всякого рода антисимитской литературе, но и не только, во всякого рода юдофитской литературе, если можно так сказать, такого рода подсчеты тоже можно встретить. Например, в книге Кастырченко "Сталин и антисемитизм", которая получила все возможные сионистские премии, и там действительно очень много такого рода подсчетов.
У меня подолжает сохраняться впечатление, что где-то в штабе дали команду менять направление и смещать дискурс.