"Отечественные Записки" про Украину
По ссылке a_rakovskij набрел на номер ОЗ, посвященный Украине
Материалы круглого стола "Как нам быть с Россией?". Там украинские интеллектуалы при доброжелательном участии российских партнеров излагают свои взгляды на проблему отношений Украины и России, российского великодержавия, украинской демократичности, животворящего духа Майдана и т.д. Информативно (из первых рук), ярко и выпукло (сам формат предполагает концентрированность и афористичность). Крайне полезно для всех, кого интересует восприятие России со стороны ближних соседей.
Не пропустите статью Алексея Миллера "Дуализм идентичностей на Украине"
Начиная с XIX века, когда, собственно, и были запущены процессы формирования национальных идентичностей на пространстве современной Украины, мы имеем здесь дело с ярко выраженным дуализмом стратегий идентификации. Однако ситуация XIX - начала XX века, когда украинская идентичность противостояла «общерусской» ориентации, принципиально отличается от противоборства двух различных вариантов собственно украинской идентичности, которые сложились под воздействием событий первой половины XX века. Эти два различных типа украинской идентичности имели и имеют до сих пор ярко выраженную региональную привязку, поэтому мы будем условно называть их «западноукраинским» и «восточноукраинским».
...
Неверно понимать развитие национальной идентичности по аналогии с постепенным и неуклонным созреванием плода, и не только потому, что плод может и не созреть. В определенных обстоятельствах процессы формирования национальной идентичности развиваются взрывообразно, охватывая заметно более широкие, чем вчера, слои населения. В условиях спокойной жизни национальная идентичность для большинства людей - периферийная тема, но в кризисные эпохи она превращается в ключевой элемент стратегии выживания не только социальных групп, но и индивидов. Именно так развивались события после начала Первой мировой войны.
В ходе мировой войны природа всех этнических проблем радикально изменилась. Великие державы стали жестко подавлять потенциальных союзников врага у себя в тылу и использовать поддержку национального сепаратизма в лагере соперника без ограничений, характерных для предшествующего периода, когда они больше были озабочены сохранением определенной солидарности между империями в борьбе с национальными движениями.
....
За неполные семь лет с начала Первой мировой до конца советско-польской войны миллионы людей на Украине стали объектом украинской, немецкой, австрийской, польской, французской, российской, большевистской пропаганды, обращавшейся к ним как к украинцам. Им обещали землю, порядок и защиту от большевизма в независимой Украине, светлое коммунистическое будущее в Советской Украине, и так далее. Эти люди служили в разнообразных украинских частях, сидели в украинских лагерях для военнопленных. Когда историки говорят о том, что XIX век кончился в 1914 году, они имеют в виду и взрывное распространение в эти годы идей национализма и националистических механизмов идентификации.
...
Межвоенный период стал в Восточной Европе временем перехода к всеобщему школьному образованию. Школа - мощнейший механизм массовой индоктринации, причем опыт первого грамотного поколения оказывается особенно важен, потому что с грамотностью общество приобретает новые каналы межпоколенческой трансляции мифов и идентификационных установок. В Польше работали украинские школы. Важной составляющей индоктринации в этих школах были антисоветские и антирусские представления, что вполне соответствовало идеологической ориентации польской государственной власти. Здесь, прежде всего на Волыни, были активны в общественной жизни ветераны петлюровских войск, совсем недавно сражавшиеся и с белыми, и с красными русскими.
Широко распространен в западноукраинской среде был модерный (именно потому, что это не традиционный антииудаизм или антисемитизм XIX века) антисемитизм, который отчасти был связан с антисоветизмом (образ «жидокоммуны»), отчасти питался общим для значительной части и поляков, и украинцев того времени взглядом на евреев как на капиталистических эксплуататоров.
В этих условиях и формируется часто радикальный в методах борьбы этнический украинский национализм, для которого и поляки, и евреи, и русские были не просто «иные», но «чужие», часто - враги. Многочисленная здесь в габсбургский период русофильская партия сильно пострадала уже в ходе Первой мировой войны, а теперь окончательно сделалась маргинальной.
...
В определенном аспекте ситуация в Украинской ССР была схожа с ситуацией на украинских землях под властью Польши. В ходе политики украинизации, ставшей специфической частью общей для всего СССР политики коренизации общерусская и/или малорусская версии идентичности оказались вне закона, в том числе и в буквальном смысле. Утверждается именно украинская идентичность. Ликвидация безграмотности проходит на украинском языке. В 1920-е годы Москва рассматривает УССР и БССР еще и как «выставочные павильоны» национальной политики, стремясь таким образом проецировать свое влияние на восточнославянское население в Польше
...
Отношение друг к другу представителей двух разных украинских идентичностей во многом походит на те отношения, которые были между украинцами и малороссами до Первой мировой войны. Украинцы смотрели на малороссов как на объект просвещения и социальной инженерии, как на заблудших и исковерканных чужим влиянием. Так же смотрят на восточноукраинцев западноукраинцы. Если малоросс упрямо настаивал на своей идентичности, а тем более на ее праве быть доминирующей в стране, то он в глазах украинца становился «вражьим землячком», прихвостнем москалей. Так же смотрит западноукраинец на упрямо отстаивающего свою правоту восточноукраинца. В свою очередь малороссы считали украинофилов подпавшими под вредное влияние (поляков, Австрии, Германии) и обвиняли их в агрессивном национализме. Так же восточноукраинцы смотрят на западноукраинцев, обзывая их нациками и считая, что они служат интересам поляков и американцев. Каждая из сторон сегодня претендует на то, что воплощает ценности демократии и модернизации лучше соперника. Западноукраинцы описывают восточноукраинцев как «совков», а те отвечают насмешками в адрес «рогулей», деревенщины. Обе стороны в своем глазу бревна не видят, обе смотрели и смотрят друг на друга как на «чужих», как на источник угрозы. Что, в общем, не лишено оснований, если исходить из представления, что ситуация такого дуализма идентичностей ненормальна, временна и должна быть разрешена победой какой-то одной идентичности в масштабе всей Украины. Но верно ли исходить из этого?
Еще множество статей в закрытом доступе (выложены лишь начальные фрагменты)
Материалы круглого стола "Как нам быть с Россией?". Там украинские интеллектуалы при доброжелательном участии российских партнеров излагают свои взгляды на проблему отношений Украины и России, российского великодержавия, украинской демократичности, животворящего духа Майдана и т.д. Информативно (из первых рук), ярко и выпукло (сам формат предполагает концентрированность и афористичность). Крайне полезно для всех, кого интересует восприятие России со стороны ближних соседей.
Не пропустите статью Алексея Миллера "Дуализм идентичностей на Украине"
Начиная с XIX века, когда, собственно, и были запущены процессы формирования национальных идентичностей на пространстве современной Украины, мы имеем здесь дело с ярко выраженным дуализмом стратегий идентификации. Однако ситуация XIX - начала XX века, когда украинская идентичность противостояла «общерусской» ориентации, принципиально отличается от противоборства двух различных вариантов собственно украинской идентичности, которые сложились под воздействием событий первой половины XX века. Эти два различных типа украинской идентичности имели и имеют до сих пор ярко выраженную региональную привязку, поэтому мы будем условно называть их «западноукраинским» и «восточноукраинским».
...
Неверно понимать развитие национальной идентичности по аналогии с постепенным и неуклонным созреванием плода, и не только потому, что плод может и не созреть. В определенных обстоятельствах процессы формирования национальной идентичности развиваются взрывообразно, охватывая заметно более широкие, чем вчера, слои населения. В условиях спокойной жизни национальная идентичность для большинства людей - периферийная тема, но в кризисные эпохи она превращается в ключевой элемент стратегии выживания не только социальных групп, но и индивидов. Именно так развивались события после начала Первой мировой войны.
В ходе мировой войны природа всех этнических проблем радикально изменилась. Великие державы стали жестко подавлять потенциальных союзников врага у себя в тылу и использовать поддержку национального сепаратизма в лагере соперника без ограничений, характерных для предшествующего периода, когда они больше были озабочены сохранением определенной солидарности между империями в борьбе с национальными движениями.
....
За неполные семь лет с начала Первой мировой до конца советско-польской войны миллионы людей на Украине стали объектом украинской, немецкой, австрийской, польской, французской, российской, большевистской пропаганды, обращавшейся к ним как к украинцам. Им обещали землю, порядок и защиту от большевизма в независимой Украине, светлое коммунистическое будущее в Советской Украине, и так далее. Эти люди служили в разнообразных украинских частях, сидели в украинских лагерях для военнопленных. Когда историки говорят о том, что XIX век кончился в 1914 году, они имеют в виду и взрывное распространение в эти годы идей национализма и националистических механизмов идентификации.
...
Межвоенный период стал в Восточной Европе временем перехода к всеобщему школьному образованию. Школа - мощнейший механизм массовой индоктринации, причем опыт первого грамотного поколения оказывается особенно важен, потому что с грамотностью общество приобретает новые каналы межпоколенческой трансляции мифов и идентификационных установок. В Польше работали украинские школы. Важной составляющей индоктринации в этих школах были антисоветские и антирусские представления, что вполне соответствовало идеологической ориентации польской государственной власти. Здесь, прежде всего на Волыни, были активны в общественной жизни ветераны петлюровских войск, совсем недавно сражавшиеся и с белыми, и с красными русскими.
Широко распространен в западноукраинской среде был модерный (именно потому, что это не традиционный антииудаизм или антисемитизм XIX века) антисемитизм, который отчасти был связан с антисоветизмом (образ «жидокоммуны»), отчасти питался общим для значительной части и поляков, и украинцев того времени взглядом на евреев как на капиталистических эксплуататоров.
В этих условиях и формируется часто радикальный в методах борьбы этнический украинский национализм, для которого и поляки, и евреи, и русские были не просто «иные», но «чужие», часто - враги. Многочисленная здесь в габсбургский период русофильская партия сильно пострадала уже в ходе Первой мировой войны, а теперь окончательно сделалась маргинальной.
...
В определенном аспекте ситуация в Украинской ССР была схожа с ситуацией на украинских землях под властью Польши. В ходе политики украинизации, ставшей специфической частью общей для всего СССР политики коренизации общерусская и/или малорусская версии идентичности оказались вне закона, в том числе и в буквальном смысле. Утверждается именно украинская идентичность. Ликвидация безграмотности проходит на украинском языке. В 1920-е годы Москва рассматривает УССР и БССР еще и как «выставочные павильоны» национальной политики, стремясь таким образом проецировать свое влияние на восточнославянское население в Польше
...
Отношение друг к другу представителей двух разных украинских идентичностей во многом походит на те отношения, которые были между украинцами и малороссами до Первой мировой войны. Украинцы смотрели на малороссов как на объект просвещения и социальной инженерии, как на заблудших и исковерканных чужим влиянием. Так же смотрят на восточноукраинцев западноукраинцы. Если малоросс упрямо настаивал на своей идентичности, а тем более на ее праве быть доминирующей в стране, то он в глазах украинца становился «вражьим землячком», прихвостнем москалей. Так же смотрит западноукраинец на упрямо отстаивающего свою правоту восточноукраинца. В свою очередь малороссы считали украинофилов подпавшими под вредное влияние (поляков, Австрии, Германии) и обвиняли их в агрессивном национализме. Так же восточноукраинцы смотрят на западноукраинцев, обзывая их нациками и считая, что они служат интересам поляков и американцев. Каждая из сторон сегодня претендует на то, что воплощает ценности демократии и модернизации лучше соперника. Западноукраинцы описывают восточноукраинцев как «совков», а те отвечают насмешками в адрес «рогулей», деревенщины. Обе стороны в своем глазу бревна не видят, обе смотрели и смотрят друг на друга как на «чужих», как на источник угрозы. Что, в общем, не лишено оснований, если исходить из представления, что ситуация такого дуализма идентичностей ненормальна, временна и должна быть разрешена победой какой-то одной идентичности в масштабе всей Украины. Но верно ли исходить из этого?
Еще множество статей в закрытом доступе (выложены лишь начальные фрагменты)