богооставленность
Бог отвращает от нас лицо Свое, когда мы поступаем недостойно заповедей Его.
Оставление Божие есть вид промышления Его. Когда Он, промышляя и имея о нас попечение, не видит должного внимания к Себе, тогда Он на некоторое время отступает и удаляется, чтобы нерадивые сделались ревностными.
Накануне оказался по делу в том уголке вавилонов, где жил раньше несколько лет. Мне нужно было купить цветы и заглянуть в книжный. А есть хотелось. Ради экономии денег и времени, ткнулся в дверь маленького частного магазина, закинуться йогуртом. Дверь не поддалась, висела табличка с надписью «учёт».
«Странно, - подумалось, - первый раз у них такое...»
Но делать нечего, - двинулся дальше.
В кино-выставочном центре традиционно толпилась разношерстная публика. Я привычно потянул на себя дверь книжной лавки. Дверь осталась неподвижной, по ту сторону стекла виднелась бумажка с надписью «входа нет». Кое-как, через щель драпировки за стеклом, удалось разглядеть, что стеллажи с книгами внутри помещения отсутствуют. Там теперь вообще ничего не было.
- А где всё? - спросил у охранника.
Он воззрился на меня в молчаливом недоумении.
Уже при выходе из фойе заметил, что глухо заколочено окошко билетной кассы. В неглубокой нише её пылилась табличка с облупившимися буквами: «не обслуживается».
Цветами торговали в двух шагах отсюда. Я помнил, что работают они круглые сутки. Цветов оказалось традиционно много, но все они - в виде рисунков - украшали брезентовую ткань, которой обтянули вход. Тусклый фонарь освещал картонку, пришпиленную к брезенту и несколько букв на ней: «закрыто».
Я изучал это слово минут, наверное, пять. Складывая и сопоставляя. Пытаясь понять или хотя бы поверить. Потом медленно повернулся и стал вглядываться в лица прохожих, идущих мимо. Среди них не было мёртвых, но и признаков живых я не обнаружил.
В голове всплыл отрывок из детской повести: «Страшно гражданину Никифорову. Бесконечно долго бежал он в пустом городе, а грабли, вытянувшись, летели за ним».
Страшно стало и мне. Как всегда бывает, если нет спасения.
Оставление Божие есть вид промышления Его. Когда Он, промышляя и имея о нас попечение, не видит должного внимания к Себе, тогда Он на некоторое время отступает и удаляется, чтобы нерадивые сделались ревностными.
Накануне оказался по делу в том уголке вавилонов, где жил раньше несколько лет. Мне нужно было купить цветы и заглянуть в книжный. А есть хотелось. Ради экономии денег и времени, ткнулся в дверь маленького частного магазина, закинуться йогуртом. Дверь не поддалась, висела табличка с надписью «учёт».
«Странно, - подумалось, - первый раз у них такое...»
Но делать нечего, - двинулся дальше.
В кино-выставочном центре традиционно толпилась разношерстная публика. Я привычно потянул на себя дверь книжной лавки. Дверь осталась неподвижной, по ту сторону стекла виднелась бумажка с надписью «входа нет». Кое-как, через щель драпировки за стеклом, удалось разглядеть, что стеллажи с книгами внутри помещения отсутствуют. Там теперь вообще ничего не было.
- А где всё? - спросил у охранника.
Он воззрился на меня в молчаливом недоумении.
Уже при выходе из фойе заметил, что глухо заколочено окошко билетной кассы. В неглубокой нише её пылилась табличка с облупившимися буквами: «не обслуживается».
Цветами торговали в двух шагах отсюда. Я помнил, что работают они круглые сутки. Цветов оказалось традиционно много, но все они - в виде рисунков - украшали брезентовую ткань, которой обтянули вход. Тусклый фонарь освещал картонку, пришпиленную к брезенту и несколько букв на ней: «закрыто».
Я изучал это слово минут, наверное, пять. Складывая и сопоставляя. Пытаясь понять или хотя бы поверить. Потом медленно повернулся и стал вглядываться в лица прохожих, идущих мимо. Среди них не было мёртвых, но и признаков живых я не обнаружил.
В голове всплыл отрывок из детской повести: «Страшно гражданину Никифорову. Бесконечно долго бежал он в пустом городе, а грабли, вытянувшись, летели за ним».
Страшно стало и мне. Как всегда бывает, если нет спасения.