(no subject)
В маршрутку забираются тетка лет пятидесяти и юный парень с пушистыми ресницами, но узким мерзким ртом, тетка пессимист, видимо, сразу встает спиной к лесу, передом к лобовому стеклу, а парень заглядывает ей за плечо и щемится на единственное свободное место. Усаживается, надувает щеки, распахивает куртку, моргает своими ресничищами, сразу хочется очень очень сильно врезать ему по колену или по хребтине. Не дай бог, конечно, оказаться с этими людьми на маломестной спасательной шлюпке.
И я представляю как мы с Никитой на ней оказываемся, и как он, естественно, уступает место мне, а я пытаюсь запихнуть туда его, на единственное, куда вдвоем мы просто не поместимся, как я уговариваю его, чтобы только он жил жил жил, спасся и жил, и был бы счастлив, и слезы текут по персиковым щекам анны ричардовны, а вот уже и моя остановка. Тетка, слава богу, наконец оглядывается и проходит к креслу. А я выхожу.
В общем, в пизду эти океаны [БОЛИ], которые мы представляем себе по одной капле [СТРАДАНИЙ], бггг.
И я представляю как мы с Никитой на ней оказываемся, и как он, естественно, уступает место мне, а я пытаюсь запихнуть туда его, на единственное, куда вдвоем мы просто не поместимся, как я уговариваю его, чтобы только он жил жил жил, спасся и жил, и был бы счастлив, и слезы текут по персиковым щекам анны ричардовны, а вот уже и моя остановка. Тетка, слава богу, наконец оглядывается и проходит к креслу. А я выхожу.
В общем, в пизду эти океаны [БОЛИ], которые мы представляем себе по одной капле [СТРАДАНИЙ], бггг.