Ответы на вопросы в рамках проекта «Генетический код» - «Зодчество-2014»
1. Как бы вы определили специфику российской архитектуры. Можно ли говорить о некий общих приемах или сквозных темах?
Я бы сказал, что сквозная тема - это борьба с обстоятельствами, работа вопреки ситуации
(экономической, социально-интеллектуальной). Мы это видим буквально на нашей жизни (кризис 2008, 2014 гг), и на жизни, скажем, поколения наших дедов, прадедов (переживших революцию и войну). А сколько раз в ХХ веке ломали через колено стилистику архитектуры!
Русская архитектура - это вечная борьба за качество архитектуры. Борьба за результат в условиях сокращенного строительного сезона, нехватки материалов, специалистов, финансирования. И дело не в стиле, но в архитектурно-строительной культуре, стандартах художественного и технического качества.
И если вспомнить Петра I, то сейчас нам нужен такой рывок. Но, к счастью, последнее время в Москве можно наблюдать положительные сдвиги, в этом превращении столицы в европейский город (по крайней мере, в центре).
2. Какие образы или мотивы вы считаете наиболее характерными и важными? Какой объект или элемент вы выбрали для инсталляции в рамках проекта и почему?
Для русской архитектуры, русского заказчика и архитектора, несомненно характерны тяга к декоративности, богатству.
Это и нарышкинский стиль, и елизаветинское барокко. Затем монументальность петербургского классицизма, советской архитектуры 1930-1950-х. Ведь согласитесь, в наших послевоенных высотных зданиях ощущается какая-то национальная характерность, тяга к иерархичности, украшенности. Затем этот «вкус» воплотился в бесчисленных подмосковных особняках 1990-2000-х, конечно, с их аляповатым декором, башенками и пр, и тем не менее, таков был протест против панельных коробок.
Другое дело, что классика умеет эту тягу к декоративности уложить в рамки канона, отшлифованных временем неких правил. Этого знания сейчас, конечно, остро не хватает.
3. Как отмеченные вами темы отражаются в вашем творчестве?
Возрождение классики в XXI веке сталкивается с чудовищной потерей культуры - и графической, чертежной (кризисом вкуса и понимания у архитекторов), и практической (отсутствие школы лепщиков, монтажников классических деталей).
Это одна сторона проблемы. Вторая - это отсутствие просвещения, справедливой критики возводимых зданий в «историзме» / «классике». Не буду приводить примеры, зрячий да увидит. И ведь сносы исторических зданий это тоже сигнал. Но я от этого эмоционально отключился.
В данной ситуации наша задача - выживать, стараться работать на уровне дореволюционной неоклассики, построек И.В. Жолтовского и его коллег. Это планка качества. За последние 10-15 лет, благодаря воле наших заказчиков, нам удалось осуществить древнеримские карнизы, в натуральную величину и в аутентичном (по обмерам) качестве. Ну это как в музее. А также какие-то удивительные маньеристские детали, карнизы и кронштейны, которых нет даже в Италии. Из последних работ - дома на Верхней Масловке (д. 20), на Комсомольском пр. (д. 9).
И тем не менее у нас пока нет школы. Но будем надеется, если будет интерес аудитории, соберем образовательный курс по классике, издадим книгу. Но это трудно совмещать с практикой.
4. В какой исторический период ДНК российской архитектуры проявилось с наибольшей силой?
Можно было бы ответить, что это рубеж времени Петра I, это XVII и XVIII века, Новодевичий монастырь, Царицыно.
И заметим, что европейский компонент русской архитектуры (очевидный в архитектуре барокко и классицизма, затем эклектики и неокласики) был не менее силен и в допетровскую эпоху. Достаточно упомянуть московский Кремль, построенный итальянцами, или фантастический стиль Знаменской церкви в Дубровицах (трудно сказать, кто именно ее делал, но их родственники видимо работали в Лечче). Впрочем архитектурные удачи были свойственны нашему зодчеству и в ХХ веке, в архитектуре дореволюционного Петербурга и московского авангарда 1920-х, в лучших примерах неоклассики и ар-деко 1930-50-х.
5. Что с ним происходило в XX веке и происходит в наше время?
В ХХ веке в России произошла катастрофа. И государство осталось в долгу у человека.
Я просто напомню, что из 27 миллионов человек, погибших в годы Великой отечественной войны, 11 миллионов это были военнослужащие, а остальные 16 миллионов - это были потери среди мирного населения! Это же чудовищно. И это отражает отношение государства, власти к своему населению. Подобным было отношение и судьба нашей архитектуры.
И сейчас наша задача обмерять и фотографировать, реставрировать / реконструировать наследие эпохи классицизма. На рубеже XVIII-XIX веков русская архитектура была, по моему ощущению, наиболее массовой и одаренной в Европе. И это наследие сейчас, после 70 лет вандализма и разрушений, доживает последние дни. Другого шанса спасти или хотя бы увидеть это, зафиксировать не будет. Оно просто полностью истлеет. А ведь там, в провинции есть и абсолютные шедевры, поражающие оригинальностью и красотой. Это постройки мирового уровня, назову только Владимирскую церковь в Баловнево и Богородице-Рождественская церковь в Перевлесе, но их великое множество.
6. Зачем вообще сейчас нужны его поиски?
После того, как наша профессия, архитектурное искусство было уничтожено строительством бескрайних полей бетонных коробок, наша задача вернуть городу человеческий масштаб, сделать среду обитаемой, грамотно спроектированной, комфортной. И движение в эту сторону стало сейчас вполне ощутимой городской тенденцией. Это ставка не на некую безумную красоту, но на продуманность, на недорогие, но стильные решения, ненавязчивый дизайн. Это стало модным. И у нас появились мастера своего дела. Всем известный пример, это Крымская набережная. Свою же задачу я вижу в том, чтобы понять какими должны быть классика, историзм в ХХI веке и найти их наиболее одаренное, выразительное воплощение.