Воспоминание о паровозе, оставленном на вершине горы. Ностальгическое)
Уже больше месяца, как солнце повернуло на лето. А зима таки на мороз. И посреди зимнего унылого монохрома захотелось снова вспомнить паровозик на горе Акуи в Новом Афоне. Я его, вообще-то, частенько вспоминаю)
Гора Акуи расположена рядом с Новоафонским монастырём. И в конце 19-го века монахи проложили на горе узкоколейную дорогу для транспортировки грузов и леса для строительных нужд монастыря. Дорога работала до 1948 года. Разобрана была в связи со строительством дачи Сталина. Машинисты паровоза - монах о. Милентий и Е. И. Сморжок похоронены там же, на горе.
Сам же паровоз по одной из версий был подарен монахам Ново-Афонского монастыря Александром III.
К паровозику мы с Ирой поднимались долго. Вначале по жаркой, щедро освещаемой горячим майским солнцем, дороге. Потом - под пологом влажного леса, по тропинке, местами размытой бьющими во множестве по склонам горы родниками или теряющейся в зарослях, а то и вьющейся по кромке обрыва.
По мере подъёма открывались виды - на Новый Афон,
на купола храма. Мы уже над ними)
И нам очень помогали указатели, подтверждающие, что мы не сбились с пути, о котором почти ничего не знали. Ну, кроме того, что он есть)
И вот мы шли и шли, поднимаясь всё выше и выше, как вдруг в лесных зарослях вдоль тропинки мелькнуло жёлтое цветение - и не веря себе, я увидела прекрасные жёлтые рододендроны. Впервые встретила их в Абхазии)
А потом мы вышли к усадьбе лесника. Но тогда мы не знали, что здесь живёт лесник.
Путь к паровозу проходил и мимо маленького кладбища, где был захоронен второй машинист паровоза
И так мы всё шли и шли наверх, лесная влажная духота изматывала, и мы устали, и снова стали опасаться, что сбились с пути, и опять нас поддержал указатель - верной дорогой идёте, товарищи!)
И наконец в просвете между деревьями нам открылась сказочная поляна, густо поросшая маргаритками и какими-то жёлтыми мелкими цветами, на другой стороне которой стоял он, паровозик.
Он был маленький, будто игрушечный. За прошедшие десятилетия колёса его вросли в землю, их оплели плющи и травы. А весь его прочный металл был чудовищно изорван выстрелами.
Мы думали, это следы последней войны, но нет, оказалось, что ещё в 70-х годах его расстреляли охотники - пристреливались.
Рядом находился очень хорошо сохранившийся механизм вроде бы привода канатной дороги, которая шла к Ново-Афонскому монастырю, с маркировкой Людиновского завода.
В стороне виднелись останки строений, внутри которых сохранились останки механизмов
А это я тогда - не удержалась-таки, хотя в голове крутились осуждающе строчки из «Старого корабля» Андрея Макаревича:
На берегу так оживленно, людно,
А у воды высится как мираж
Древний корабль, грозное чье-то судно,
Тешит зевак и украшает пляж.
Как не воюй, годы, увы, сильнее,
Как ни верти, время свое возьмет,
Сгнили борта и нет парусов на реях,
И никогда полный не дать вперед.
Зато любой войдет сюда за пятачок,
Чтоб в пушку затолкать бычок…
Мы долго ходили, рассматривали, прикасались, удивлялись, восхищались. Стоял май. Густо пахло цветущей акацией, пели птицы. Всё было невыносимо прекрасно. И в центре этого мира стоял паровозик.
Потом мы ушли вниз, оборачиваясь. А паровозик остался на той дивной, залитой солнцем, полянке. Он же и сейчас там стоит.
Спускались мы гораздо быстрее. Тем более что собирался хлынуть дождь.
Проходя мимо усадьбы лесника, увидели в глубине двора мужчину с ружьём, от чего очень бодро, но не теряя достоинства, ринулись вниз по дороге. Нас ведь было - двое совершенно безоружных женщин, и нам вдруг стало страшновато). Это потом я узнала, что лесник, Вячеслав Смыр - сын Нури Вахайдовича Смыра, работавшего сначала учеником машиниста паровоза, а потом и машинистом. И именно Вячеслав заботится о паровозике, красит его, рисует те самые указательные знаки для туристов, приводит в порядок тропу. Но тогда мы резво протрусили мимо усадьбы со зловещими черепами на изгороди)
И вскоре были в центре Нового Афона
А в нашем дворе, да и повсюду цвели мандариновые деревья. И не было тогда места в Новом Афоне, где не стоял бы их удивительный аромат.
И хочу оставить здесь песню Макаревича, но другую: «И опять мне снится одно и то же»