(no subject)
Идти спиной вперед было неудобно. Дверь казалась почти неразличимой за долгие сотни шагов и на таком расстоянии не понять ― осталась ли еще хоть маленькая щель, стоит ли кто в проеме или всё закрыто наглухо…
Он остановился. Сел на раскаленную землю. Не спеша снял стоптанный правый ботинок неопределенного цвета, вытряхнул песок и мелкие камешки, вновь одел и тщательно зашнуровал. То же проделал с левым. Переложил в карманы брюк необходимую мелочь, а потрепаный рюкзак аккуратно сложил и оставил на обочине ― небесполезная все же вещь, вдруг кому и сгодится… Медленно встал, развернулся лицом к заходящему солнцу и легко зашагал вперед, улыбаясь открывшемуся простору и насвистывая вдруг пришедший на ум давно забытый мотивчик.
Удара он не почувствовал. Только земля вдруг резко толкнула в грудь и прижалась к лицу. Лезвие топора вошло аккурат между левой лопаткой и больным позвонком ― по самое топорище.
Где-то вдалеке гулко хлопнула дверь.
…
Все тот же это был закат или нет ― определить казалось невозможным. Дорога была так же пустынна, как и три шага назад. Поднимаясь на ноги, он охнул от резкой боли и напряжения, но, извернувшись (сказалась йоговская практика), сумел вытащить плотно сидящее лезвие с первой попытки ― по синей кромке змейкой вился знакомый узор…
Он повел плечами, потянулся, закинув руки за голову, выпрямился и ― вначале неуверенно, но бодро ― зашагал вперед.
Сквозь прореху в рубашке пробивались первые белоснежные перья.
Он остановился. Сел на раскаленную землю. Не спеша снял стоптанный правый ботинок неопределенного цвета, вытряхнул песок и мелкие камешки, вновь одел и тщательно зашнуровал. То же проделал с левым. Переложил в карманы брюк необходимую мелочь, а потрепаный рюкзак аккуратно сложил и оставил на обочине ― небесполезная все же вещь, вдруг кому и сгодится… Медленно встал, развернулся лицом к заходящему солнцу и легко зашагал вперед, улыбаясь открывшемуся простору и насвистывая вдруг пришедший на ум давно забытый мотивчик.
Удара он не почувствовал. Только земля вдруг резко толкнула в грудь и прижалась к лицу. Лезвие топора вошло аккурат между левой лопаткой и больным позвонком ― по самое топорище.
Где-то вдалеке гулко хлопнула дверь.
…
Все тот же это был закат или нет ― определить казалось невозможным. Дорога была так же пустынна, как и три шага назад. Поднимаясь на ноги, он охнул от резкой боли и напряжения, но, извернувшись (сказалась йоговская практика), сумел вытащить плотно сидящее лезвие с первой попытки ― по синей кромке змейкой вился знакомый узор…
Он повел плечами, потянулся, закинув руки за голову, выпрямился и ― вначале неуверенно, но бодро ― зашагал вперед.
Сквозь прореху в рубашке пробивались первые белоснежные перья.