Маленькая книжная радость
Странные у меня отношения с книгами.
Не со всеми, конечно. Но с некоторыми.
Они внезапно появляются в моей жизни. Причём не сами - их тени, отражения. Фрагменты. Строчки. Имена.
И стоит мне дёрнуть за брошенную ниточку - бац! - оказывается, книга издана сто лет назад. Часто буквально - в прошлом веке. И тираж давным-давно закончился. А переиздания не планируется.
Ну, вы сами подумайте: кого сейчас переиздают!..
Периодически мысли об этих книгах возникают в сознании - и я снова трачу энное количество времени на то, чтобы прошерстить интернет...
Что самое забавное - они всплывают! Не сразу, конечно. Сразу - это ж никакого удовольствия!
Так и на этот раз. Ерёменко вдруг обнаружился в букинистическом, по какой-то несусветной цене.
Из-за чего мой мозг категорически отказался воспринимать это "явление" реальным.
Ага, тот самый Александр Ерёменко, некогда гремевший на всю страну.
Правда, гром этот как-то мимо меня прошёл. Но, как говорится, лучше поздно, чем...
Некоторые из вас без особого труда догадаются, откуда растут ноги моей любви к Ерёменко. Так и есть, да;)
Корень - основа и суть, но порой кажется мелочью по сравнению с могуществом самого дерева!
В общем, мозг этот участок памяти обесточил, чтоб энергию понапрасну не расходовать. Но, видимо, не все проводки отключились, потому как вчера пальцы сами отстучали на клавиатуре три слова - и занудный яндекс выдал, как всегда, кучу ненужного хлама.
Чувствуешь себя как в эпоху Золотой лихорадки - сиди, перемывай себе песочек, глядишь, крупинка какая попадётся... если терпения хватит. И если Удача не отвернётся.
Не отвернулась! Наткнулась на какое-то косвенное упоминание. Вернулась на несколько страниц назад, к почему-то пропущенной с первого раза ссылке.
(Вы ж не думаете, что я их все подряд проверяю?)
И там обнаружила интересную, но просроченную новость...
Вечером 25-го поэт прочтет те стихи, которые, вероятно, еще никто не слышал. Прочтет что-то «из старого», а самое главное - стихи из книги «Opus Magnum», впервые вышедшей еще в 2001-м в издательстве «Подкова» (составители В. Курицын и Е. Касимов, оформление А. Шабурова), а теперь воспроизведенной самим автором репринтом и ограниченным тиражом (книга будет с этого дня продаваться только в «Гилее»).
Расстроилась, что пропустила юбилейный вечер автора. (Что я делала 25-го октября??)
И обрадовалась упоминанию репринта...
Дальше случилась какая-то работа, от которой невозможно было отвертеться.
А потом я всё-таки позвонила в "Гилею" - есть ли она на самом деле? "Гилея". Книга. А я - я есть?
Оказалось, что в рамках некой отдельно взятой реальности мы - все трое - существуем одновременно. И меня даже убедили, что это существование однозначно продлится до вечера. На чём я, как ни странно, успокоилась. Видимо, реальность была недостаточно убедительна и оставляла бесконечное пространство для скепсиса.
А после работы я галопом понеслась... Не-а, не за книгой:)
За календарями, что было в том же районе, только закрывались они раньше. И надо было успеть.
А вот после - да, уже за книжкой.
Сеть светлячков, протянутая над Тверской, напоминала январский Ветошный... Неспроста напоминала, да:)
И МХАТ на другом берегу Тверского бульвара - он же тоже был неспроста:)
И морозец чувствовался!
И даже хайтековские скамейки с социальной рекламой вполне сочетались с конечной целью путешествия...
Оказалось, что девятый дом по Тверскому - это довольно далеко, дальше, чем можно было подумать, глядя на карту.
Я уже предвкушала, что буду держать в руках такую вот заочно знакомую зелёную книжицу...
Хи-хи!
В анонсе, между прочим, чёрным по серому написано: "репринт"!
Такой вот оказался репринт:)
Покоривший надписью на обложке.
Я ещё немного походила по магазину, впечатлившись книжечкой иллюстраций к Кэролловской "Алисе", соседством на одной полке Бодлера с Эренбургом, увесистым томиком сонетов Шекспира в трёх вариантах - английском классическом, русском переводе и английском авторском...
Вышла в ночь. И на ступеньках, под фонарями, не удержалась - пробежала по диагонали страничку предисловия.
Долго смеялась, настолько это совпадало с моим восприятием Ерёменко, настолько не могло быть с его книгой иначе.
Дай Вам Бог, Александр Викторович!
Новых юбилеев. И новых книг!
Немного стихов.
* * *
Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема,
шелестит по краям и приходит в негодность листва.
Вдоль дороги пустой провисает неслышная лемма
телеграфных прямых, от которых болит голова.
Разрушается воздух, нарушаются длинные связи
между контуром и неудавшимся смыслом цветка,
и сама под себя наугад заползает река,
а потом шелестит, и они совпадают по фазе.
Электрический ветер завязан пустыми узлами,
и на красной земле, если срезать поверхностный слой,
корабельные сосны привинчены снизу болтами
с покосившейся шляпкой и забившейся глиной резьбой.
И как только в окне два ряда отштампованных елок
пролетят, я увижу: у речки на правом боку
в непролазной грязи шевелится рабочий поселок
и кирпичный заводик с малюсенькой дыркой в боку...
Что с того, что я не был здесь целых одиннадцать лет?
За дорогой осенний лесок так же чист и подробен.
В нем осталась дыра на том месте, где Колька Жадобин
у ночного костра мне отлил из свинца пистолет.
Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване,
там невеста моя на пустом табурете сидит.
Там бредет моя мать то по грудь, то по пояс в тумане,
и в окошко мой внук сквозь разрушенный воздух глядит.
Я там умер вчера, и до ужаса слышно мне было,
как по твердой дороге рабочая лошадь прошла,
и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,
лошадиная сила вращалась, как бензопила.
ПЕРЕДЕЛКИНО
Гальванопластика лесов.
Размешан воздух на ионы:
И переделкинские склоны
смешны, как внутренность часов.
На даче спят. Гуляет горький,
холодный ветер. Пять часов.
У переезда на пригорке
с усов слетела стая сов,
поднялся ветер, степь дрогнула.
Непринужденна и светла,
выходит осень из загула,
и сад встает из-под стола.
Она в полях и огородах
разруху чинит и разбой
и в облаках перед народом
идет-бредет сама собой.
Льет дождь... Цепных не слышно псов
на штаб-квартире патриарха,
где в центре англицкого парка
стоит Венера. Без трусов.
Рыбачка Соня как-то в мае,
причалив к берегу баркас,
сказала Косте: ”Все вас знают,
а я так вижу в первый раз...”
На даче сырость и бардак.
И сладкий запах керосина.
Льет дождь... На даче спят два сына,
допили водку и коньяк.
С крестов слетают кое-как
криволинейные вороны.
И днем, и ночью, как ученый,
по кругу ходит Пастернак.
Направо - белый лес, как бредень.
Налево - блок могильных плит.
И воет пес соседский, Федин,
и, бедный, на ветвях сидит....
И я там был, мед-пиво пил,
изображая смерть, не муку,
но кто-то камень положил
в мою протянутую руку.
Играет ветер, бьется ставень.
А мачта гнется и скрипит.
А по ночам гуляет Сталин.
Но вреден север для меня!
Послушать "живьём", если кому интересно.
Запись поэтического вечера в Булгаковском доме, 26 февраля 2007.
И много ссылок.
Стихи.
Ещё немного.
И ещё чуть-чуть.
Статья Марины Кулаковой (2001).
И ещё одна (2001).
Интервью Татьяне Рассказовой (1994).
Комментарии к стихотворениям Александра Ерёменко (Вячеслав Курицын, Евгений Касимов):
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Статья Алексея Ивина (1998).
Две рецензии на "Opus Magnum" (2002).
Общая ссылка на Литрадио.
Всякое.
А ещё я тут подумала...
Может, и не стоило жадничать-то. На эти деньги можно купить билет на концерт. Один. На второй не хватит. А один, довольно приличный - можно.
Так неужто на концерт - не жалко, а на Книгу - тоже живую и настоящую - жалко?
Не со всеми, конечно. Но с некоторыми.
Они внезапно появляются в моей жизни. Причём не сами - их тени, отражения. Фрагменты. Строчки. Имена.
И стоит мне дёрнуть за брошенную ниточку - бац! - оказывается, книга издана сто лет назад. Часто буквально - в прошлом веке. И тираж давным-давно закончился. А переиздания не планируется.
Ну, вы сами подумайте: кого сейчас переиздают!..
Периодически мысли об этих книгах возникают в сознании - и я снова трачу энное количество времени на то, чтобы прошерстить интернет...
Что самое забавное - они всплывают! Не сразу, конечно. Сразу - это ж никакого удовольствия!
Так и на этот раз. Ерёменко вдруг обнаружился в букинистическом, по какой-то несусветной цене.
Из-за чего мой мозг категорически отказался воспринимать это "явление" реальным.
Ага, тот самый Александр Ерёменко, некогда гремевший на всю страну.
Правда, гром этот как-то мимо меня прошёл. Но, как говорится, лучше поздно, чем...
Некоторые из вас без особого труда догадаются, откуда растут ноги моей любви к Ерёменко. Так и есть, да;)
Корень - основа и суть, но порой кажется мелочью по сравнению с могуществом самого дерева!
В общем, мозг этот участок памяти обесточил, чтоб энергию понапрасну не расходовать. Но, видимо, не все проводки отключились, потому как вчера пальцы сами отстучали на клавиатуре три слова - и занудный яндекс выдал, как всегда, кучу ненужного хлама.
Чувствуешь себя как в эпоху Золотой лихорадки - сиди, перемывай себе песочек, глядишь, крупинка какая попадётся... если терпения хватит. И если Удача не отвернётся.
Не отвернулась! Наткнулась на какое-то косвенное упоминание. Вернулась на несколько страниц назад, к почему-то пропущенной с первого раза ссылке.
(Вы ж не думаете, что я их все подряд проверяю?)
И там обнаружила интересную, но просроченную новость...
Вечером 25-го поэт прочтет те стихи, которые, вероятно, еще никто не слышал. Прочтет что-то «из старого», а самое главное - стихи из книги «Opus Magnum», впервые вышедшей еще в 2001-м в издательстве «Подкова» (составители В. Курицын и Е. Касимов, оформление А. Шабурова), а теперь воспроизведенной самим автором репринтом и ограниченным тиражом (книга будет с этого дня продаваться только в «Гилее»).
Расстроилась, что пропустила юбилейный вечер автора. (Что я делала 25-го октября??)
И обрадовалась упоминанию репринта...
Дальше случилась какая-то работа, от которой невозможно было отвертеться.
А потом я всё-таки позвонила в "Гилею" - есть ли она на самом деле? "Гилея". Книга. А я - я есть?
Оказалось, что в рамках некой отдельно взятой реальности мы - все трое - существуем одновременно. И меня даже убедили, что это существование однозначно продлится до вечера. На чём я, как ни странно, успокоилась. Видимо, реальность была недостаточно убедительна и оставляла бесконечное пространство для скепсиса.
А после работы я галопом понеслась... Не-а, не за книгой:)
За календарями, что было в том же районе, только закрывались они раньше. И надо было успеть.
А вот после - да, уже за книжкой.
Сеть светлячков, протянутая над Тверской, напоминала январский Ветошный... Неспроста напоминала, да:)
И МХАТ на другом берегу Тверского бульвара - он же тоже был неспроста:)
И морозец чувствовался!
И даже хайтековские скамейки с социальной рекламой вполне сочетались с конечной целью путешествия...
Оказалось, что девятый дом по Тверскому - это довольно далеко, дальше, чем можно было подумать, глядя на карту.
Я уже предвкушала, что буду держать в руках такую вот заочно знакомую зелёную книжицу...
Хи-хи!
В анонсе, между прочим, чёрным по серому написано: "репринт"!
Такой вот оказался репринт:)
Покоривший надписью на обложке.
Я ещё немного походила по магазину, впечатлившись книжечкой иллюстраций к Кэролловской "Алисе", соседством на одной полке Бодлера с Эренбургом, увесистым томиком сонетов Шекспира в трёх вариантах - английском классическом, русском переводе и английском авторском...
Вышла в ночь. И на ступеньках, под фонарями, не удержалась - пробежала по диагонали страничку предисловия.
Долго смеялась, настолько это совпадало с моим восприятием Ерёменко, настолько не могло быть с его книгой иначе.
Дай Вам Бог, Александр Викторович!
Новых юбилеев. И новых книг!
Немного стихов.
* * *
Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема,
шелестит по краям и приходит в негодность листва.
Вдоль дороги пустой провисает неслышная лемма
телеграфных прямых, от которых болит голова.
Разрушается воздух, нарушаются длинные связи
между контуром и неудавшимся смыслом цветка,
и сама под себя наугад заползает река,
а потом шелестит, и они совпадают по фазе.
Электрический ветер завязан пустыми узлами,
и на красной земле, если срезать поверхностный слой,
корабельные сосны привинчены снизу болтами
с покосившейся шляпкой и забившейся глиной резьбой.
И как только в окне два ряда отштампованных елок
пролетят, я увижу: у речки на правом боку
в непролазной грязи шевелится рабочий поселок
и кирпичный заводик с малюсенькой дыркой в боку...
Что с того, что я не был здесь целых одиннадцать лет?
За дорогой осенний лесок так же чист и подробен.
В нем осталась дыра на том месте, где Колька Жадобин
у ночного костра мне отлил из свинца пистолет.
Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване,
там невеста моя на пустом табурете сидит.
Там бредет моя мать то по грудь, то по пояс в тумане,
и в окошко мой внук сквозь разрушенный воздух глядит.
Я там умер вчера, и до ужаса слышно мне было,
как по твердой дороге рабочая лошадь прошла,
и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,
лошадиная сила вращалась, как бензопила.
ПЕРЕДЕЛКИНО
Гальванопластика лесов.
Размешан воздух на ионы:
И переделкинские склоны
смешны, как внутренность часов.
На даче спят. Гуляет горький,
холодный ветер. Пять часов.
У переезда на пригорке
с усов слетела стая сов,
поднялся ветер, степь дрогнула.
Непринужденна и светла,
выходит осень из загула,
и сад встает из-под стола.
Она в полях и огородах
разруху чинит и разбой
и в облаках перед народом
идет-бредет сама собой.
Льет дождь... Цепных не слышно псов
на штаб-квартире патриарха,
где в центре англицкого парка
стоит Венера. Без трусов.
Рыбачка Соня как-то в мае,
причалив к берегу баркас,
сказала Косте: ”Все вас знают,
а я так вижу в первый раз...”
На даче сырость и бардак.
И сладкий запах керосина.
Льет дождь... На даче спят два сына,
допили водку и коньяк.
С крестов слетают кое-как
криволинейные вороны.
И днем, и ночью, как ученый,
по кругу ходит Пастернак.
Направо - белый лес, как бредень.
Налево - блок могильных плит.
И воет пес соседский, Федин,
и, бедный, на ветвях сидит....
И я там был, мед-пиво пил,
изображая смерть, не муку,
но кто-то камень положил
в мою протянутую руку.
Играет ветер, бьется ставень.
А мачта гнется и скрипит.
А по ночам гуляет Сталин.
Но вреден север для меня!
Послушать "живьём", если кому интересно.
Запись поэтического вечера в Булгаковском доме, 26 февраля 2007.
И много ссылок.
Стихи.
Ещё немного.
И ещё чуть-чуть.
Статья Марины Кулаковой (2001).
И ещё одна (2001).
Интервью Татьяне Рассказовой (1994).
Комментарии к стихотворениям Александра Ерёменко (Вячеслав Курицын, Евгений Касимов):
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Статья Алексея Ивина (1998).
Две рецензии на "Opus Magnum" (2002).
Общая ссылка на Литрадио.
Всякое.
А ещё я тут подумала...
Может, и не стоило жадничать-то. На эти деньги можно купить билет на концерт. Один. На второй не хватит. А один, довольно приличный - можно.
Так неужто на концерт - не жалко, а на Книгу - тоже живую и настоящую - жалко?