Принос - взятка - откат...» История вопроса
Принос - взятка - откат...» История вопроса
Бери, большой тут нет науки; Бери, что можно только взять. На что ж привешены нам руки, Как не на то, чтоб брать,
В. Капнист, Ябеда (1796)
Что нам известно об истории «откатинга» на Руси? Может быть, это позорное явление есть болезнь нашего времени? Отрыжка постсоветской эпохи, помноженная на неокрепшую демократию? Хотелось бы так думать, но, опираясь на обшир¬ные исторические источники, легко убедиться в том, что подкуп административного лица есть прочная традиция российского государственного быта по крайней мере несколько последних столетий. Само собой, в иных социально-экономических условиях были по-другому расставлены акценты. В связи с неразвитостью экономических отношений весь процесс был чуть-чуть уже и крутился вокруг получения нужных решений от чиновников разного уровня и того, что и сейчас является самой коррумпированной сферой, - сферы госзакупок. Прекрасный экскурс в наше «темное прошлое* совершил И. А. Голосенко в своей работе «Феномен "русской взятки": очерк истории отечественной социологии чиновничества»*.
формы взятки менялись-брали съестным, мехами, крепостными, деньгами, услугами, но суть ее как формы злоупотребления властью, как служебного преступления сохранялась. Само собой разумеется, что термина «откат» тогда не существовало, но суть явления не изменилась ни на йоту. Упорная воспроизводимость подобного деяния нашла стихийное отражение в языке. Широко использовались в обиходе народные эквиваленты термина «взятка», такие как «оказать почесть», «проявить уважение», «мзда, «корм», «добыча», «подарок», «детишкам на молочишко», «вернуть долг», «любостяжательность», «лихоимство», «сребролакомство»**.
В допетровские времена «принос» был обычным, не осуж¬даемым явлением. В те времена на Руси вся местная власть - воеводы и их штат-казенного жалованья от московской власти не получали и лично устанавливали поборы на собственное содержание, Естественно, кто давал регулярно и обильно, получал от начальства искомое «снисхождение».
Петр I признал этот институт «кормления» пагубным, но назначенные им оклады чиновникам (даже губернаторам) выплачивал нерегулярно, в уменьшенном размере и т. п., что неизбежно поддерживало систему «кормления» и подношения*.
Петр I принял первые законодательные акты, послужившие прообразом будущих правил «публичных» торгов. Тогда вопро¬сами поставок и продаж занималась Канцелярия подрядных дел, подчиненная Камер-коллегии. Для сравнения: в Велико¬британии создали специальный орган по закупкам, обеспечивающий интересы короны в колониях Британской империи, - «Краун Эйджене» - лишь в 1833 году.
О внимании и «креативном» подходе Петра Великого к вопросам госзакупок говорит выдержка из книги «Русская старина. Жизнь императоров и их фаворитов».
.„Вследствие публикации Адмиралтейской коллегии о вызове подрядчиков для торга и поставки потребных Адмиралтейству материалов явилось много желающих. Но из них осталось только трое купцов, которые друг перед другом наперерыв старались удержать подряд за собою.
Наконец один из них объявил, что возьмет за вычетом расходов по гривне за рубль, Другой сказал, что возьмет только по пяти копеек, Третий же говорил, что из одного только усердия и ревности к Государю берется поставить и без барыша» надеясь, что впредь не будет оставлен.
Коллегия вошла об этом с докладом к Государю. Какое же решение принял Государь?
Отдать тому, который требует за труды по гривне за рубль! Другому отказать, понеже из пяти копеек не из-за чего трудиться; а третьего, как плута, отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что Государь его богаче!*
С момента издания «увещевательных» указов Петра I взятка теряет легитимированный характер, как было при институте «кормления*, и принимает нелегальный или полу-легальный вид, но не исчезает. Весь XVIII век шла упорная и бесплодная борьба с взяточничеством, монархи издавали новые указы и манифесты. Сенат проводил ревизии по всей гигантской стране, мздоимцев (иногда очень сановных) «нещадно» били кнутами и батогами, рвали им ноздри, клеймили, ссылали с конфискацией всего имущества, А взяточничество и казнокрадство становилось повальными, Александр I с горечью признавался своему воспитателю, швейцарцу по происхождению и республиканцу по убеждениям, Ф. Лагарну: «Непостижимо, что происходит, все грабят, почти не встретишь честного человека. Это ужасно! Подобные выразительные признания можно целыми пригоршнями черпать из русской истории. Начиная с Екатерины II русские государи один за другим признавались в бессилии перед повальным взяточничеством и другой стороной этой медали - казнокрадством. «Через всю русскую историю, - писал один из самых серьезных исследователей отечественного взяточничества П. Берлин, лишь сменяя свою форму, лишь увеличивая и уменьшая свои размеры, тянется колоссальное взяточничество и взяткою широко пользуются, как отмычкою казенных сундуков, крышки которых гостеприимно раскрываются перед людьми, сумевшими в соответствующий момент дать соответствующему человеку соответствующую взятку.
Фактами коррупции, казнокрадства и взяточничества перенасыщены все последующие царствования вплоть до последнего императора, Взяточничество по-прежнему было негласной статьей доходов чиновников всех рангов - от рядового до сановного, взгляд на должность как на «пожалование для личного обогащения» оставался незыблемым, как многовековой обычай**.
Взяточничество было привычным явлением для всех: и для чиновников, и для просителей любых сословий; дворян, купцов, мещан, крестьян, Ненормальность, уродливость подобного способа управления перестали замечать, он стал повседневным, как бы естественным, сам собой разумеющимся. Особенностью «русской взятки было то, что ее перестали стыдиться, а если кто и возмущался, то его считали неисправимым «идеалистом». «Брали губернаторы, председатели гражданских и уголовных палат, брали в Сенате. Все это узаконилось, вошло в обычай, и проситель никогда не приходил в присутственные места с пустыми руками».
Сенатские ревизии 1910-1913 годов, которые закончились шумными судебными процессами, показали, что у чиновничества (особенно высшего) существовали «неофициальные, аферистические, уголовно наказуемые источники доходов, которых нет в распоряжении других общественных групп, и размеры этих доходов были отнюдь не незначительные».
Также следует отметить, что в то время как на всем протяжении XVIII и XIX веков и в начале XX века правительство «одной рукой энергично и бесплодно искореняло взяточничество, оно другою рукою столь же энергично, но уже и вполне успешно насадило условия, по необходимости рождающие новое поколение взяточников»**, Подлинное объяснение, как писал П, Берлин, непотопляемости российского взяточни-чества надо искать в том, что оно -«неразрывно слилось и срослось со всем строем и укладом политической жизни». Дело в том, что, «стремясь привязать к себе чиновничество крепкими узами, правительство сквозь пальцы смотрело на обогащение с помощью взяток и обмана казны. Оно знало, что если чиновники-взяточники и обманывают, и разоряют казну, то, с другой стороны, в политическом отношении они всегда являются наиболее угодливым элементом». Хотя взяточник в моральном отношении и гнилая, но все-таки какая ни есть подпорка режиму.
«Так прочно закладывались психологические основы взяточничества и казнокрадства». При этом оба упомянутых явления - родственные друг другу сорные травы. «Если мы остановим свое внимание на главном поле российского взяточничества, - делал очень важное заключение П. Берлин, - то легко убедимся, что и люди, получавшие взятки, и люди, их дававшие, одновременно обогатели за один общий счет - казенный». Вот
почему оно расцветало у нас махровым цветом около казенных предприятий и учреждений, нанося им колоссальные экономические потери.
Следует также отметить тот момент, что «при строгом, неукоснительном применении существующих у нас архаических законов, регулирующих хозяйственную жизнь страны, - как писал Берлин, - чиновники могли бы эту жизнь совершенно затормозить, оставаясь на почве закон¬ности Дело доходило до абсурда. Так, в «Своде законов Российской империи» излагалось, как надо «на законном основании» сушить кирпичи, гнуть железо, молоть хлеб, разводить огородные культуры и т. п., вплоть до мелочных предписаний дворникам убирать золу из печей «прежде их топки». Таким образом, в России - «стране с отсталым политическим строем, с отсталым законодательством» - взятка сплошь и рядом выступала в «конституционной» роли. Любой русский промышленник и общественный деятель мог привести сотни примеров, показывающих, как взятка выступала толкачом экономического, научно-технического и даже шире - общественного прогресса в обход устаревшим законам. Через корыстную поддержку открывались новые фабрики и рудники, строились железные дороги, модернизировался флот (военный и гражданский). Вероятно» эту функцию нашей взятки имел в виду уже в наше время бывший мэр Москвы Г, Попов, когда смиренно признался, что взятки предпринимателям придется давать чиновникам для пользы «дела».
С темными временами царизма разобрались, а что же произошло после победы революции? Может быть, взятки были изжиты благодаря суровым законам военного времени? К сожалению, нет, В состав вновь формирующихся министерств были набраны кадры из старых дореволюционных служащих с их традициями, привычками и навыками управленческой работы. Так продолжилась эта традиция,
За годы советской власти, в изменившихся социально-экономических условиях, взятка покинула административную среду и расползлась по другим социальным институтам - системам здравоохранения, образования, торговли и т, п.
Вывод однозначен:«принос», «взятка», «откат» - это устоявшаяся традиция российского государственного устройства, веками сформированный обычай делового оборота, прекрасно адаптирующийся к любым социально-экономическим условиям.
----
Из книги Д.Ткаченко, М.Горбачёв О.Т.К.А.Т.
Бери, большой тут нет науки; Бери, что можно только взять. На что ж привешены нам руки, Как не на то, чтоб брать,
В. Капнист, Ябеда (1796)
Что нам известно об истории «откатинга» на Руси? Может быть, это позорное явление есть болезнь нашего времени? Отрыжка постсоветской эпохи, помноженная на неокрепшую демократию? Хотелось бы так думать, но, опираясь на обшир¬ные исторические источники, легко убедиться в том, что подкуп административного лица есть прочная традиция российского государственного быта по крайней мере несколько последних столетий. Само собой, в иных социально-экономических условиях были по-другому расставлены акценты. В связи с неразвитостью экономических отношений весь процесс был чуть-чуть уже и крутился вокруг получения нужных решений от чиновников разного уровня и того, что и сейчас является самой коррумпированной сферой, - сферы госзакупок. Прекрасный экскурс в наше «темное прошлое* совершил И. А. Голосенко в своей работе «Феномен "русской взятки": очерк истории отечественной социологии чиновничества»*.
формы взятки менялись-брали съестным, мехами, крепостными, деньгами, услугами, но суть ее как формы злоупотребления властью, как служебного преступления сохранялась. Само собой разумеется, что термина «откат» тогда не существовало, но суть явления не изменилась ни на йоту. Упорная воспроизводимость подобного деяния нашла стихийное отражение в языке. Широко использовались в обиходе народные эквиваленты термина «взятка», такие как «оказать почесть», «проявить уважение», «мзда, «корм», «добыча», «подарок», «детишкам на молочишко», «вернуть долг», «любостяжательность», «лихоимство», «сребролакомство»**.
В допетровские времена «принос» был обычным, не осуж¬даемым явлением. В те времена на Руси вся местная власть - воеводы и их штат-казенного жалованья от московской власти не получали и лично устанавливали поборы на собственное содержание, Естественно, кто давал регулярно и обильно, получал от начальства искомое «снисхождение».
Петр I признал этот институт «кормления» пагубным, но назначенные им оклады чиновникам (даже губернаторам) выплачивал нерегулярно, в уменьшенном размере и т. п., что неизбежно поддерживало систему «кормления» и подношения*.
Петр I принял первые законодательные акты, послужившие прообразом будущих правил «публичных» торгов. Тогда вопро¬сами поставок и продаж занималась Канцелярия подрядных дел, подчиненная Камер-коллегии. Для сравнения: в Велико¬британии создали специальный орган по закупкам, обеспечивающий интересы короны в колониях Британской империи, - «Краун Эйджене» - лишь в 1833 году.
О внимании и «креативном» подходе Петра Великого к вопросам госзакупок говорит выдержка из книги «Русская старина. Жизнь императоров и их фаворитов».
.„Вследствие публикации Адмиралтейской коллегии о вызове подрядчиков для торга и поставки потребных Адмиралтейству материалов явилось много желающих. Но из них осталось только трое купцов, которые друг перед другом наперерыв старались удержать подряд за собою.
Наконец один из них объявил, что возьмет за вычетом расходов по гривне за рубль, Другой сказал, что возьмет только по пяти копеек, Третий же говорил, что из одного только усердия и ревности к Государю берется поставить и без барыша» надеясь, что впредь не будет оставлен.
Коллегия вошла об этом с докладом к Государю. Какое же решение принял Государь?
Отдать тому, который требует за труды по гривне за рубль! Другому отказать, понеже из пяти копеек не из-за чего трудиться; а третьего, как плута, отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что Государь его богаче!*
С момента издания «увещевательных» указов Петра I взятка теряет легитимированный характер, как было при институте «кормления*, и принимает нелегальный или полу-легальный вид, но не исчезает. Весь XVIII век шла упорная и бесплодная борьба с взяточничеством, монархи издавали новые указы и манифесты. Сенат проводил ревизии по всей гигантской стране, мздоимцев (иногда очень сановных) «нещадно» били кнутами и батогами, рвали им ноздри, клеймили, ссылали с конфискацией всего имущества, А взяточничество и казнокрадство становилось повальными, Александр I с горечью признавался своему воспитателю, швейцарцу по происхождению и республиканцу по убеждениям, Ф. Лагарну: «Непостижимо, что происходит, все грабят, почти не встретишь честного человека. Это ужасно! Подобные выразительные признания можно целыми пригоршнями черпать из русской истории. Начиная с Екатерины II русские государи один за другим признавались в бессилии перед повальным взяточничеством и другой стороной этой медали - казнокрадством. «Через всю русскую историю, - писал один из самых серьезных исследователей отечественного взяточничества П. Берлин, лишь сменяя свою форму, лишь увеличивая и уменьшая свои размеры, тянется колоссальное взяточничество и взяткою широко пользуются, как отмычкою казенных сундуков, крышки которых гостеприимно раскрываются перед людьми, сумевшими в соответствующий момент дать соответствующему человеку соответствующую взятку.
Фактами коррупции, казнокрадства и взяточничества перенасыщены все последующие царствования вплоть до последнего императора, Взяточничество по-прежнему было негласной статьей доходов чиновников всех рангов - от рядового до сановного, взгляд на должность как на «пожалование для личного обогащения» оставался незыблемым, как многовековой обычай**.
Взяточничество было привычным явлением для всех: и для чиновников, и для просителей любых сословий; дворян, купцов, мещан, крестьян, Ненормальность, уродливость подобного способа управления перестали замечать, он стал повседневным, как бы естественным, сам собой разумеющимся. Особенностью «русской взятки было то, что ее перестали стыдиться, а если кто и возмущался, то его считали неисправимым «идеалистом». «Брали губернаторы, председатели гражданских и уголовных палат, брали в Сенате. Все это узаконилось, вошло в обычай, и проситель никогда не приходил в присутственные места с пустыми руками».
Сенатские ревизии 1910-1913 годов, которые закончились шумными судебными процессами, показали, что у чиновничества (особенно высшего) существовали «неофициальные, аферистические, уголовно наказуемые источники доходов, которых нет в распоряжении других общественных групп, и размеры этих доходов были отнюдь не незначительные».
Также следует отметить, что в то время как на всем протяжении XVIII и XIX веков и в начале XX века правительство «одной рукой энергично и бесплодно искореняло взяточничество, оно другою рукою столь же энергично, но уже и вполне успешно насадило условия, по необходимости рождающие новое поколение взяточников»**, Подлинное объяснение, как писал П, Берлин, непотопляемости российского взяточни-чества надо искать в том, что оно -«неразрывно слилось и срослось со всем строем и укладом политической жизни». Дело в том, что, «стремясь привязать к себе чиновничество крепкими узами, правительство сквозь пальцы смотрело на обогащение с помощью взяток и обмана казны. Оно знало, что если чиновники-взяточники и обманывают, и разоряют казну, то, с другой стороны, в политическом отношении они всегда являются наиболее угодливым элементом». Хотя взяточник в моральном отношении и гнилая, но все-таки какая ни есть подпорка режиму.
«Так прочно закладывались психологические основы взяточничества и казнокрадства». При этом оба упомянутых явления - родственные друг другу сорные травы. «Если мы остановим свое внимание на главном поле российского взяточничества, - делал очень важное заключение П. Берлин, - то легко убедимся, что и люди, получавшие взятки, и люди, их дававшие, одновременно обогатели за один общий счет - казенный». Вот
почему оно расцветало у нас махровым цветом около казенных предприятий и учреждений, нанося им колоссальные экономические потери.
Следует также отметить тот момент, что «при строгом, неукоснительном применении существующих у нас архаических законов, регулирующих хозяйственную жизнь страны, - как писал Берлин, - чиновники могли бы эту жизнь совершенно затормозить, оставаясь на почве закон¬ности Дело доходило до абсурда. Так, в «Своде законов Российской империи» излагалось, как надо «на законном основании» сушить кирпичи, гнуть железо, молоть хлеб, разводить огородные культуры и т. п., вплоть до мелочных предписаний дворникам убирать золу из печей «прежде их топки». Таким образом, в России - «стране с отсталым политическим строем, с отсталым законодательством» - взятка сплошь и рядом выступала в «конституционной» роли. Любой русский промышленник и общественный деятель мог привести сотни примеров, показывающих, как взятка выступала толкачом экономического, научно-технического и даже шире - общественного прогресса в обход устаревшим законам. Через корыстную поддержку открывались новые фабрики и рудники, строились железные дороги, модернизировался флот (военный и гражданский). Вероятно» эту функцию нашей взятки имел в виду уже в наше время бывший мэр Москвы Г, Попов, когда смиренно признался, что взятки предпринимателям придется давать чиновникам для пользы «дела».
С темными временами царизма разобрались, а что же произошло после победы революции? Может быть, взятки были изжиты благодаря суровым законам военного времени? К сожалению, нет, В состав вновь формирующихся министерств были набраны кадры из старых дореволюционных служащих с их традициями, привычками и навыками управленческой работы. Так продолжилась эта традиция,
За годы советской власти, в изменившихся социально-экономических условиях, взятка покинула административную среду и расползлась по другим социальным институтам - системам здравоохранения, образования, торговли и т, п.
Вывод однозначен:«принос», «взятка», «откат» - это устоявшаяся традиция российского государственного устройства, веками сформированный обычай делового оборота, прекрасно адаптирующийся к любым социально-экономическим условиям.
----
Из книги Д.Ткаченко, М.Горбачёв О.Т.К.А.Т.