(no subject)
от интересная логика-простите,кого обижу.
Когда говоришь-караул,меня ограбили! Тебе говорят-да ладно паниковать-то.Вот Марь Ванну не только ограбили, а вообще еще и изнасиловали шесть лет назад, а она как новенькая.
А я никак не пойму-чему тут восхищаться и зачем какие-то 90 и раньше в пример ставить,можно подумать я там не жила.
Жила.И знаю,что выжила.И когда жила,то работал тот самый,мной недавно открытый закон-нахождение внутри любого кошмара кажется нормой ло тех пор,пока ту оттуда не выйдешь.
Я в 90-ые была молода,красива,активна,жилищно и семейно обеспечена.И только потом поняла как хреново я жила.Когда вышла из них.И до сих пор никакая молодость и счастье не компенсирует отвратности времени,которое я вспоминаю с содгроганием и ненавижу все оттуда-моду,фильмы,книги. Воздух свободы компенсировал,конечно что-то.
Но вот мелочи,мелочи, в которых дьявол..незначимые мелочи,котоыре подбрасывают до сих пор и не уходят из памяти,хотя казалось бы..
марьванну изнасиловали вот, а я за такую фигню..
Мне было 23 года.Насте было три.И она научилась читать. Ее раннее чтение и развитие было счастливо сложившимся пазлом моих первоматеринских амбиций и ее гармонической акселерации и высокого познавательного интереса.
Развивающей литературы не было,поэтому все придумывали как могли. Мы лепили буквенные куличи в песочнице,рисовали слова палками по земле, выкладывали листьями и желудями.Вывесок маловато было, а из чтения только газеты и мутные журналы без картинок, поэтому и книжки мы рисовали сами.
Буквы были любимыми игрушками,ничего не стоили и ничего от нас не требовали.
Настя вообще была удивительно нетребовательный ребенок.Ей всего всегда хватало.Если она видела у кого-то недоступную ей игрушку,она расправляла левую ладошку,брала правой щепоткой воздух в сторону игрушки "камбуто"(как будто),сажала этот игрушечный воздух на свою ладонь и вуаля!Она счастливая обладательница хоть кошки,хоть зайца-играй сколько хочешь.
Она ничего никогда не просила.Ничего и никогда.Не было в ней такой опции вшито.И сейчас,впрочем,нет.
Наверное,поэтмоу я так невыносимо помню эти пресловутые печеньки..
Мы ехали с Настей в автобусе.Ей было три года и она начинала читать.Она сидела, а я стояла рядом.А продукты тогда носили в авоськах и полиэтиленовых пакетах прозрачных.Чтоб все видели законную гордость добытчика-у советских людей секретов друг от друга не было.
И вот сидит Настя на сиденье автобуса и вдруг видит прямо перед своим носом авоську с печеньями "алфавит".Какая то женщина держится за поручень с авоськой вместе.
У маленькой Насти буквально выползают глаза.Она им не верит.Так не бывает.Печенья-то не бывает, а уж чтобы печенье было буквы...Я вижу,как она подается вперед и не сводит с этих печенек глаз.Как она слепнет и глохнет -печеньки лишают ее всех чувств.а готова протянуть руку-вот они так близко-можно взять.И тянет.И опускает.
Пытается взять"камбуто" себе на ладонь,но не может-слишком они ощутимые,слишком много чувств на них завязано-не заяц какой.
И я смотрю,как мой ребенок смотрит на эти поганые буквы алфавит,слепленные из дорожной пыли и у меня едет крыша.
Я готов отдать палец или полгода жизни,чтоб дать ей хоть несколько этих букв..
Дома я судорожно принимаюсь рыскать в шкафах- я должна их испечь.Но почти ничего нет ,чтобы печь.
Тогда я начинаю резать хлеб,чтоб его подсушить в духовке.Он крошится,буквы не выходят.
Я размачиваю его водой и начинаю лепить из мякиша,как Ильич в тюрьме.
Все не то.Рассыпчатые печенья,такого невероятно песочного цвета..а тут серые комья
Эта авоська с печеньями стоит у меня перед глазами как наваждение.При полном понимании,что это -полная фигня.Не кусок хлеба в голод.А всего лишь балоство.И незачем.Но вот.
Я понимаю про блокаду.Про войну.Про голод и прочее.Про болезни. Я понимаю,что это от жира, а Марьванну вообще изнасиловали, а она ничего.
Но,блин,эти печеньки из головы никак не идут.
И всплывают всякий раз ужасом повторения.Мелочь,фигня,не знаею отчего так остро сидит и не выходит..Уже Настя старше меня той.И может купить себе этих печенек примерно вагон или десяток камазов.Но все равно не отпускает..
Потому что свое.
А чужое тоже сидит.
Не уходит еще как женщина приходила на молокозавод,где работала мама, и плакала у проходной-умирает муж и просит масла-глотать не может,так вот маслом бы смазать горло-то, а масла-то негде взять..и вот она бы отдала и деньги сыпет ну вот хоть сколько бы отдала-умирает и вот поди же-масла просит, а она масла нигде взять не может..сроду не прсила ничего,но чтож делать-то люди,добрые..
А потом мой папа глотал только с кусочком масла..но масло было и мы не просили масло.
так выживали,да еще выживем.Не маслом и печеньками едиными
И никто отвественности не берет, в отставку не подает,не признает.А говорят (счас послушала) ,что испытания делают нас крепче.Дескать не раз такое было и ничего,вставали с колен,на карачки гордо поднимались и ползли своим путем.И счас переживем.
И не сомневаюсь,что переживем.Пример Марь Иванны должен вдохновлять.
Когда говоришь-караул,меня ограбили! Тебе говорят-да ладно паниковать-то.Вот Марь Ванну не только ограбили, а вообще еще и изнасиловали шесть лет назад, а она как новенькая.
А я никак не пойму-чему тут восхищаться и зачем какие-то 90 и раньше в пример ставить,можно подумать я там не жила.
Жила.И знаю,что выжила.И когда жила,то работал тот самый,мной недавно открытый закон-нахождение внутри любого кошмара кажется нормой ло тех пор,пока ту оттуда не выйдешь.
Я в 90-ые была молода,красива,активна,жилищно и семейно обеспечена.И только потом поняла как хреново я жила.Когда вышла из них.И до сих пор никакая молодость и счастье не компенсирует отвратности времени,которое я вспоминаю с содгроганием и ненавижу все оттуда-моду,фильмы,книги. Воздух свободы компенсировал,конечно что-то.
Но вот мелочи,мелочи, в которых дьявол..незначимые мелочи,котоыре подбрасывают до сих пор и не уходят из памяти,хотя казалось бы..
марьванну изнасиловали вот, а я за такую фигню..
Мне было 23 года.Насте было три.И она научилась читать. Ее раннее чтение и развитие было счастливо сложившимся пазлом моих первоматеринских амбиций и ее гармонической акселерации и высокого познавательного интереса.
Развивающей литературы не было,поэтому все придумывали как могли. Мы лепили буквенные куличи в песочнице,рисовали слова палками по земле, выкладывали листьями и желудями.Вывесок маловато было, а из чтения только газеты и мутные журналы без картинок, поэтому и книжки мы рисовали сами.
Буквы были любимыми игрушками,ничего не стоили и ничего от нас не требовали.
Настя вообще была удивительно нетребовательный ребенок.Ей всего всегда хватало.Если она видела у кого-то недоступную ей игрушку,она расправляла левую ладошку,брала правой щепоткой воздух в сторону игрушки "камбуто"(как будто),сажала этот игрушечный воздух на свою ладонь и вуаля!Она счастливая обладательница хоть кошки,хоть зайца-играй сколько хочешь.
Она ничего никогда не просила.Ничего и никогда.Не было в ней такой опции вшито.И сейчас,впрочем,нет.
Наверное,поэтмоу я так невыносимо помню эти пресловутые печеньки..
Мы ехали с Настей в автобусе.Ей было три года и она начинала читать.Она сидела, а я стояла рядом.А продукты тогда носили в авоськах и полиэтиленовых пакетах прозрачных.Чтоб все видели законную гордость добытчика-у советских людей секретов друг от друга не было.
И вот сидит Настя на сиденье автобуса и вдруг видит прямо перед своим носом авоську с печеньями "алфавит".Какая то женщина держится за поручень с авоськой вместе.
У маленькой Насти буквально выползают глаза.Она им не верит.Так не бывает.Печенья-то не бывает, а уж чтобы печенье было буквы...Я вижу,как она подается вперед и не сводит с этих печенек глаз.Как она слепнет и глохнет -печеньки лишают ее всех чувств.а готова протянуть руку-вот они так близко-можно взять.И тянет.И опускает.
Пытается взять"камбуто" себе на ладонь,но не может-слишком они ощутимые,слишком много чувств на них завязано-не заяц какой.
И я смотрю,как мой ребенок смотрит на эти поганые буквы алфавит,слепленные из дорожной пыли и у меня едет крыша.
Я готов отдать палец или полгода жизни,чтоб дать ей хоть несколько этих букв..
Дома я судорожно принимаюсь рыскать в шкафах- я должна их испечь.Но почти ничего нет ,чтобы печь.
Тогда я начинаю резать хлеб,чтоб его подсушить в духовке.Он крошится,буквы не выходят.
Я размачиваю его водой и начинаю лепить из мякиша,как Ильич в тюрьме.
Все не то.Рассыпчатые печенья,такого невероятно песочного цвета..а тут серые комья
Эта авоська с печеньями стоит у меня перед глазами как наваждение.При полном понимании,что это -полная фигня.Не кусок хлеба в голод.А всего лишь балоство.И незачем.Но вот.
Я понимаю про блокаду.Про войну.Про голод и прочее.Про болезни. Я понимаю,что это от жира, а Марьванну вообще изнасиловали, а она ничего.
Но,блин,эти печеньки из головы никак не идут.
И всплывают всякий раз ужасом повторения.Мелочь,фигня,не знаею отчего так остро сидит и не выходит..Уже Настя старше меня той.И может купить себе этих печенек примерно вагон или десяток камазов.Но все равно не отпускает..
Потому что свое.
А чужое тоже сидит.
Не уходит еще как женщина приходила на молокозавод,где работала мама, и плакала у проходной-умирает муж и просит масла-глотать не может,так вот маслом бы смазать горло-то, а масла-то негде взять..и вот она бы отдала и деньги сыпет ну вот хоть сколько бы отдала-умирает и вот поди же-масла просит, а она масла нигде взять не может..сроду не прсила ничего,но чтож делать-то люди,добрые..
А потом мой папа глотал только с кусочком масла..но масло было и мы не просили масло.
так выживали,да еще выживем.Не маслом и печеньками едиными
И никто отвественности не берет, в отставку не подает,не признает.А говорят (счас послушала) ,что испытания делают нас крепче.Дескать не раз такое было и ничего,вставали с колен,на карачки гордо поднимались и ползли своим путем.И счас переживем.
И не сомневаюсь,что переживем.Пример Марь Иванны должен вдохновлять.