В церкви жизнь была хорошая (примерно 1944 год)
В ней помещалась школа слепых. В войну там не было никаких слепых и директор решил оккупировать эту церковь под общежитие. В воскресенье, когда милиции на улице не было, рано утром из Института потянулась процессия. Шли студенты. Они несли кровати, стулья, столы и тумбочки. Цервовь была оккупирована очень быстро. После обеда вокруг пианино стояла толпа студентов и исполняла новую песню на старый религиозный мотив:
"Тяжелые дни для студентов настали!
Нас всюду любить и кормить и поить перестали.
Из дома родного сегодня нас
выгнали тоже (звон колоколов, дисконта)
Да будем в надежде, что Бог нам великий поможет!
займем, братие, скорее
Собор Блаженного Андрея (так звали директора)
Священный храм себе воздвигнь,
На веки вечные, Аминь!
(традиционно басы пели бом-бом, а дисканты динь-дилинь.
И тут входит директор, Ловков Андрей Иванович: "Что это вы тут поете, про Андрея первозванного?"
Студенты согжли в печке много книг для слепых. Они были толстые и давали тепло. Мебель школы тоже не очень пощадили.
Зима кончилась. Нас переселили в Алексеевку (студгородок напротив скульптуры "рабочий и колхозница"). Учились мы в здании на Ростокинском проезде в Сокольниках. К 1945 году наш курс обучения (институт был трехгодичный) заканчивался. Война кончилась. Надо выпускать человек сто специалистов со знанием восточных языков. Но куда же их девать? Весь мир кипел. И ясности не было ни в чем. Наверху решили продлить наше обучение еще на два года. Ввели новые предметы: История дипломатии, экономика внешней торговли, госправо. Преподавали правовые дисциплины проф.Моднорян, внешнюю торговлю Белошапка (из Внешторга). Из окон аудиторий мы видели, как работники столовой под забором рвут нам крапиву на щи. Но молодость! мы учились, пели, танцевали, сдавали экзамены. Нашу концертную бригаду оценил райком. Нас приглашали выступать на всяких активах и конференциях. В день концерта мы не ходили на уроки. Мы репетировали и выступали. Были песни о жизни в Алексеевке.
"Тяжелые дни для студентов настали!
Нас всюду любить и кормить и поить перестали.
Из дома родного сегодня нас
выгнали тоже (звон колоколов, дисконта)
Да будем в надежде, что Бог нам великий поможет!
займем, братие, скорее
Собор Блаженного Андрея (так звали директора)
Священный храм себе воздвигнь,
На веки вечные, Аминь!
(традиционно басы пели бом-бом, а дисканты динь-дилинь.
И тут входит директор, Ловков Андрей Иванович: "Что это вы тут поете, про Андрея первозванного?"
Студенты согжли в печке много книг для слепых. Они были толстые и давали тепло. Мебель школы тоже не очень пощадили.
Зима кончилась. Нас переселили в Алексеевку (студгородок напротив скульптуры "рабочий и колхозница"). Учились мы в здании на Ростокинском проезде в Сокольниках. К 1945 году наш курс обучения (институт был трехгодичный) заканчивался. Война кончилась. Надо выпускать человек сто специалистов со знанием восточных языков. Но куда же их девать? Весь мир кипел. И ясности не было ни в чем. Наверху решили продлить наше обучение еще на два года. Ввели новые предметы: История дипломатии, экономика внешней торговли, госправо. Преподавали правовые дисциплины проф.Моднорян, внешнюю торговлю Белошапка (из Внешторга). Из окон аудиторий мы видели, как работники столовой под забором рвут нам крапиву на щи. Но молодость! мы учились, пели, танцевали, сдавали экзамены. Нашу концертную бригаду оценил райком. Нас приглашали выступать на всяких активах и конференциях. В день концерта мы не ходили на уроки. Мы репетировали и выступали. Были песни о жизни в Алексеевке.