А.Сурикова
Мы с мамой сегодня остались в квартире,
Мне в садик не надо, а ей в институт.
Мы обе больны 37,4.
Ангина и грипп что поделаешь тут?
А можно поделать так много-премного:
На мамину быстро забраться кровать
И песни попеть, и гитару потрогать,
И в дочки-и-матери с мамой сыграть.
И мама согласна: "Но, чур, - отвечает,
Себя назначаю я дочкою быть,
А ты будешь мамою, ты одеваешь,
Ты кормишь и поишь, и будешь любить".
И вот рано утром бужу дочку-маму.
"Малышка, вставай, уже солнце взошло".
А мама уткнулась в подушки упрямо,
К стене отвернулась и спит мне назло.
И вот я ее второпях одеваю.
Где руки? Где ноги? Где синий носок?
А мама смеется, пищит и зевает.
И хочется мне ее стукнуть разок.
И вот я кормлю ее манною кашей:
Две ложки за бабушку, две за меня.
А мама нарочно устроила кашель,
И кашу, конечно, пришлось отменять.
Я очень устала, я руки сложила,
Я слезы сглотнула, обиду храня.
Ведь есть же на свете послушные дети!
Зачем моя мама играет в меня?
Мне в садик не надо, а ей в институт.
Мы обе больны 37,4.
Ангина и грипп что поделаешь тут?
А можно поделать так много-премного:
На мамину быстро забраться кровать
И песни попеть, и гитару потрогать,
И в дочки-и-матери с мамой сыграть.
И мама согласна: "Но, чур, - отвечает,
Себя назначаю я дочкою быть,
А ты будешь мамою, ты одеваешь,
Ты кормишь и поишь, и будешь любить".
И вот рано утром бужу дочку-маму.
"Малышка, вставай, уже солнце взошло".
А мама уткнулась в подушки упрямо,
К стене отвернулась и спит мне назло.
И вот я ее второпях одеваю.
Где руки? Где ноги? Где синий носок?
А мама смеется, пищит и зевает.
И хочется мне ее стукнуть разок.
И вот я кормлю ее манною кашей:
Две ложки за бабушку, две за меня.
А мама нарочно устроила кашель,
И кашу, конечно, пришлось отменять.
Я очень устала, я руки сложила,
Я слезы сглотнула, обиду храня.
Ведь есть же на свете послушные дети!
Зачем моя мама играет в меня?