Александр Генис - Уроки чтения. Камасутра книжника
Итоги года подводить не хочу. Лучше напишу об ещё одной хорошей книге. И да не отвратит никого ее попсовое название.
Часто, после прочтения какого-то хорошо зацепившего автора, хочется обсудить его с кем-нибудь. Сверить градус восторга, почувствовать радость узнавания своих собственных мыслей и эмоций во мнении другого человека. Иногда я с этой целью просто набираю название книги в поисковике и читаю всевозможные рецензии - как относительно профессиональные, так и столь же дилетантские и наивные как и мои собственные, в блогах. Может так проявляется всего лишь лень: самостоятельно обдумать, мысленно противопоставить разные точки зрения, даже может поспорить с автором книги, - а тут раз: вот тебе чье-то готовое мнение.
А вот книга, после прочтения которой было бы уже как-то странно искать такого виртуального собеседника для обсуждения. Потому что её автор именно таким собеседником и выступает.
Обычно Генис берет для рассмотрения целый жанр, или исторический пласт, или направление. Но при этом конечно всё зиждется на вполне конкретных именах и конкретных произведениях. Причём он не старается удерживать свою мысль исключительно в рамках литературы. Так в главе об апокалипсисе он начинает с несостоявшегося конца света по календарю майя, продолжает собственно библейским Откровением, а заканчивает "Меланхолией" фон Триера.
Идеи и выводы Гениса нетривиальны. Иногда во вроде бы известных, читаных книгах обнаруживаются какие-то совсем неожиданные стороны. Либо то, что было известно, получает более глубокое развитие. Но главное даже не разбор какого-то текста как такового, а то, что он привносит в жизнь читателя. Какую грань ей добавляет или же как играет с другими гранями. Как дополняет бытие, а то и взрывает его.
Вдохновленный потоком открытий чудных, я начал глотать книгу страницу за страницей. Но быстро почувствовал раздражение, даже желание вообще бросить дальнейшее чтение. Дело в том, что стиль изложения у Гениса разномастный. В целом-то всё написано ясным языком и по делу. Но с двумя отклонениями. С одной стороны иногда вдруг случаются совершенно не постижимые разумом обороты: либо переполненные профессиональными терминами, либо излишне абстрактные, либо состоящие из конструкций, допускающих различное толкование. С первого раза не въезжаешь, с пятого раздражаешься, с седьмого засыпаешь. Попросту говоря, заумь. С другой стороны, видимо для уравновешивания оной зауми и дабы не быть обвиненным в излишней академичности, он время от времени вставляет лирические отступления с какими-то зарисовками из личной жизни или жизни своих родственников и друзей. На мой взгляд, сомнительные по причине свой неинтересности и даже пошлости, пошлости быта. Когда читаешь книгу помногу, то эти два недостатка начинают мозолить глаза. Когда же я переключился на чтение одной-двух глав с параллельным чтением других книг, то всё стало хорошо.
Несколько цитат.
Об античной литературе:
"Он [Рим] нужен для другого - запасная история, где можно отсидеться, когда своя невтерпеж."
"Но еще больше у Платона мне нравится рама. Его диалоги прекрасно обчитывать по краям, наслаждаясь бытовым прологом или меланхолическим финалом. Но можно выискивать попутную радость и в разгар беседы, замечая то, о чем забыли в пылу спора собеседники:
- Но чем же питается душа, Сократ?
- Знаниями, разумеется.
Всех платоновских “идей” мне дороже это сократовское “разумеется”. За ним стоит столь самоочевидная для греков истина, что им нельзя не завидовать. Ведь уже ни одна эпоха не сможет так запросто, почти бездумно ответить на мучающий нас всех вопрос: чем кормят душу?"
Об "Улиссе" Джойса:
"Он [замысел] состоял в том, что “Улисс” предложил читателю жизнь вместо книги. В этом не фундаментальная, а субстанциальная трудность романа: мы можем его понять в той же мере, что и жизнь: меньше, чем хотелось бы, больше, чем надеялись. ... Джойс нас погружает в подслушанный и подсмотренный мир. И этим мир Джойса не отличается от того, что достался нам - без инструкций и объяснений. Симулируя реальность, Джойс ставит нас в положение, к которому мы привыкли как люди, но не читатели."
О Кафке вообще и о его "Замке" в частности:
"Про Бога нельзя написать, но можно прочитать - чтобы научиться формулировать вопросы. Скажем, “Есть ли Бог?” - это дневной вопрос, ответ на который меняет меньше, чем мы думаем или боимся. Но ночью, в самый темный час, нас огорошивают другие вопросы: чего, собственно, мы хотим от Бога? И, что ещё страшнее, чего Он хочет от нас?"
О зарубежной переводной литературе в советское время:
"Пути перевода потому были так извилисты, что шли за властью, указывая, словно карта сапера, где опасно. Перевод замещал то, что власть запрещала. По чужим книгам видно, чего нам не хватало у своих, даже - деревенщиков. В лучшем случае они писали о рыжиках, в худшем - “Тетюшинскую гомозу”, в маниакальных - про евреев. Не удивительно, что латиноамериканская проза заменила ту, что обещали, но не написали почвенники. Нового Гоголя мы нашли себе за границей. Звали его Маркесом."
З.Ы. И да, всех с Новым Годом! Пусть он будет мирным и спокойным.