(no subject)
(о том, как мы покупали Завод)
Мы покупали Завод.
"Завод" - это, конечно, громко сказано. Так - цех... Шесть станков, пять столов, между ними - мы.
Мы ходили по Заводу; хозяева показывали нам, как работают станки. Нас сопровождали трое нанятых нами грузчиков-узбеков и местная, заводская, трёхцветная кошка. Узбеки, мне показалось, совершенно не понимали по-русски, но, осматривая вместе с нами станки, умно кивали, цокали языками и постоянно жевали какую-то черную дрянь. Кошка вела себе прилично: умно на нас смотрела, но языкам не цокала и черную дрянь не жевала.
До этого, мы вместе с узбеками ехали в машине. Узбеки разговаривали между собою и с нами на узбекском языке. Казалось, что, как в известном анекдоте, своими разговорами они могут вызвать Дьявола.
Наконец, станки были осмотренны, началась поргузка. Сразу же вскрылось три факта:
1. Узбеки ВООБЩЕ не знают русского языка.
2. Чтобы договориться друг с другом о простых вещах, узбекам требуется сказать друг другу минимум пятьдесят слов. Видимо, узбекская речь настолько красивая, что упиваются разговорами.
3. Когда три узбека тянут к машине один станок, они тянут его в разные стороны.
Через полчаса после начала погрузки мой компаньон Кувшинов разговаривал с узбеками исключительно матом, а я - четырьмя узбекскими словами, которые успел выучить: "чУвал", "самбА" и "ахтизиль". Была ещё пара слов, но я их, слава Богу, уже забыл.
Когда-то у меня был кот, его звали Варежка. Мой кот Варежка определённо был умнее этих трёх узбеков плюс ещё пятьдесят узбеков, вместе взятых.
......
В конце концов, мы купили этот чертов Завод.
- Давай дадим Заводу новое имя, - предложил я Кувшинову. - Назовём его, сказем, "Айгуль". Кажется, это какая-то узбекская звезда.
Пришлось спрятаться за углом от отвёртки, которой в меня швырнул яростный Кувшинов.
Так мы покупали Завод.
Мы покупали Завод.
"Завод" - это, конечно, громко сказано. Так - цех... Шесть станков, пять столов, между ними - мы.
Мы ходили по Заводу; хозяева показывали нам, как работают станки. Нас сопровождали трое нанятых нами грузчиков-узбеков и местная, заводская, трёхцветная кошка. Узбеки, мне показалось, совершенно не понимали по-русски, но, осматривая вместе с нами станки, умно кивали, цокали языками и постоянно жевали какую-то черную дрянь. Кошка вела себе прилично: умно на нас смотрела, но языкам не цокала и черную дрянь не жевала.
До этого, мы вместе с узбеками ехали в машине. Узбеки разговаривали между собою и с нами на узбекском языке. Казалось, что, как в известном анекдоте, своими разговорами они могут вызвать Дьявола.
Наконец, станки были осмотренны, началась поргузка. Сразу же вскрылось три факта:
1. Узбеки ВООБЩЕ не знают русского языка.
2. Чтобы договориться друг с другом о простых вещах, узбекам требуется сказать друг другу минимум пятьдесят слов. Видимо, узбекская речь настолько красивая, что упиваются разговорами.
3. Когда три узбека тянут к машине один станок, они тянут его в разные стороны.
Через полчаса после начала погрузки мой компаньон Кувшинов разговаривал с узбеками исключительно матом, а я - четырьмя узбекскими словами, которые успел выучить: "чУвал", "самбА" и "ахтизиль". Была ещё пара слов, но я их, слава Богу, уже забыл.
Когда-то у меня был кот, его звали Варежка. Мой кот Варежка определённо был умнее этих трёх узбеков плюс ещё пятьдесят узбеков, вместе взятых.
......
В конце концов, мы купили этот чертов Завод.
- Давай дадим Заводу новое имя, - предложил я Кувшинову. - Назовём его, сказем, "Айгуль". Кажется, это какая-то узбекская звезда.
Пришлось спрятаться за углом от отвёртки, которой в меня швырнул яростный Кувшинов.
Так мы покупали Завод.