крах капитализма
Это Великий Капиталист. Лицо его искривлено злобой, на щеках приплясывают желваки, по лицу ходуном ходят белые пятна. Он почти голый, лишь торс обмотан полотенцем, видимо, бунт Максима застал его в сауне.
- Уничтожу! - рычит Максим. - Всех уничтожу и все! Никакой пощады к людям, принявшим капитализм, никакой жалости к его слугам!
Великий Капиталист в шоке. Он хватает себя за голову и нервно шагает от стены к стене.
- Но ты... Ты же стал предпринимателем, у тебя хорошо шли дела, у тебя завелись деньги... Опомнись, Максим! Так нельзя. Так не должны поступать разумные люди.
- Я не разумен! - кричит Максим. - Мне не нужен разум для того, чтобы обманывать людей и самого себя. Я обойдусь без него.
- Успокойся, Максим! Все еще можно исправить, - пытается утихомирить его Великий Капиталист. - Это нервный срыв, такое может случиться с каждым, главное - вовремя остановиться. Сдержать себя в руках, стиснуть зубы и двигаться дальше. Я помогу тебе. Я дам тебе кредит, ты закупишь новый товар, ты снова встанешь на ноги. Ничего, ничего, мы с тобой еще поднимемся.
Осталась последняя коробка. Максим подскакивает к ней и в щепки разносит диски. Весь пол усеян осколками, они жилибятся под ногами словно зыбучие пески.
- Дурак! - кричит на него Великий Капиталист. - Если тебе не по душе это дело, ты мог просто продать их! Ты поступил как последнее чмо, как тупое животное.
- В этом моя свобода. Свобода от ваших каверзных истин и субстанций. Свобода от зарабатывания денег. Скройся, исчадие ада!
Он находит том Маркса, садится на пол, прислоняется спиной к стене и начинает читать. Заветные строки, в которые он не погружался уже давно, о которых он стал забывать, выжигают пелену, опустившуюся на глаза, и очищают зрение.
- “Стоимость рабочей силы определяет стоимость труда, - шепчет Максим. - Так как стоимость труда есть лишь иррациональное выражение для стоимости рабочей силы, то само собою понятно, что стоимость труда всегда должна быть меньше, чем вновь созданная трудом стоимость”.
Великий Капиталист морщится и затыкает уши.
- “Ни одно общество не может непрерывно производить, - говорит Максим, - то есть воспроизводить, не превращая непрерывно известной части своего продукта в средства производства или элементы нового производства”.
Капиталиста трясет.
- “Была сочинена басня, - голос Максима делается все громче, он почти кричит, - что вещественное существование переменного капитала, то есть та масса жизненных средств, которых он представляет для рабочих, или так называемый рабочий фонд, есть ограниченная самой природой особая часть общественного богатства, границы которого непреодолимы”.
Великий Капиталист, изрыгая проклятия, тает в пространстве.
- Уничтожу! - рычит Максим. - Всех уничтожу и все! Никакой пощады к людям, принявшим капитализм, никакой жалости к его слугам!
Великий Капиталист в шоке. Он хватает себя за голову и нервно шагает от стены к стене.
- Но ты... Ты же стал предпринимателем, у тебя хорошо шли дела, у тебя завелись деньги... Опомнись, Максим! Так нельзя. Так не должны поступать разумные люди.
- Я не разумен! - кричит Максим. - Мне не нужен разум для того, чтобы обманывать людей и самого себя. Я обойдусь без него.
- Успокойся, Максим! Все еще можно исправить, - пытается утихомирить его Великий Капиталист. - Это нервный срыв, такое может случиться с каждым, главное - вовремя остановиться. Сдержать себя в руках, стиснуть зубы и двигаться дальше. Я помогу тебе. Я дам тебе кредит, ты закупишь новый товар, ты снова встанешь на ноги. Ничего, ничего, мы с тобой еще поднимемся.
Осталась последняя коробка. Максим подскакивает к ней и в щепки разносит диски. Весь пол усеян осколками, они жилибятся под ногами словно зыбучие пески.
- Дурак! - кричит на него Великий Капиталист. - Если тебе не по душе это дело, ты мог просто продать их! Ты поступил как последнее чмо, как тупое животное.
- В этом моя свобода. Свобода от ваших каверзных истин и субстанций. Свобода от зарабатывания денег. Скройся, исчадие ада!
Он находит том Маркса, садится на пол, прислоняется спиной к стене и начинает читать. Заветные строки, в которые он не погружался уже давно, о которых он стал забывать, выжигают пелену, опустившуюся на глаза, и очищают зрение.
- “Стоимость рабочей силы определяет стоимость труда, - шепчет Максим. - Так как стоимость труда есть лишь иррациональное выражение для стоимости рабочей силы, то само собою понятно, что стоимость труда всегда должна быть меньше, чем вновь созданная трудом стоимость”.
Великий Капиталист морщится и затыкает уши.
- “Ни одно общество не может непрерывно производить, - говорит Максим, - то есть воспроизводить, не превращая непрерывно известной части своего продукта в средства производства или элементы нового производства”.
Капиталиста трясет.
- “Была сочинена басня, - голос Максима делается все громче, он почти кричит, - что вещественное существование переменного капитала, то есть та масса жизненных средств, которых он представляет для рабочих, или так называемый рабочий фонд, есть ограниченная самой природой особая часть общественного богатства, границы которого непреодолимы”.
Великий Капиталист, изрыгая проклятия, тает в пространстве.