газетные подшивки прошлого
Героиня Алькантары-де-Пилар
Лейтенант Себастьян Карраско
"Вестник Овьедо", 8 августа 1936
Раз по служебным делам мне довелось побывать в Алькантаре-де-Пилар. У
меня выдалось несколько свободных часов; я отправился гулять по городу.
Привлек меня, прежде всего, великолепный собор. Я успел -говорю об этом
с великим сожалением - привыкнуть к тому, что по всей прекрасной Испании
церкви где обгорели, где ограблены, где осквернены, а где и вовсе
разрушены. Но собор святого Ираклия стоял нетронутый. У ограды цвели
белые розы, крыльцо сияло чистотой.
Я разговорился со служкой - он-то и рассказал мне историю о донье Химене.
Волны астурийского мятежа докатились и до горной Алькантары. В этом
тихом, простом, благословенном краю нашлись негодяи, которые начали
подстрекать темный народ, обвиняя во всех их бедах, - Церковь. Древний
собор святого Ираклия должен был стать их первой жертвой. Как назвать
этих мерзавцев? Предавшие свою веру, предавшие память своих предков,
которые веками с благоговением приходили в этот храм, предавшие самое
понимание о прекрасном, предавшие историю, предавшие традицию!
Факелы ярко пылали в ночи. Добропорядочная Алькантара в ужасе дрожала за
закрытыми ставнями, боясь гнева разбушевавшейся толпы.
Но у церковных ворот толпу встретила донья Химена, и голос ее разнесся
над городом, как труба архангела.
Я представляю, как она стояла, в траурном наряде, бледная, высокая и
строгая.
- Ради святой Пилар, ответьте, что вы делаете здесь?
И у самых отъявленных горлопанов не хватило духу ей ответить.
Каждый в Алькантаре помнил ее милосердие, ее добрые дела, ее горячее
благочестие.
Но разве мало в Испании женщин, благочестие и милосердие которых не
стало им щитом?
Полагаю, в ту ночь в городе было явлено чудо.
Толпа разошлась.
Собор остался невредим.
Я имел счастье быть представленным донье Химене на приеме у алькальда.
Она вошла - и на мгновение мне показалось, что передо мной ожившая
статуя святой Пилар. Та же чистота черт, тот же взгляд, целомудренный и
строгий. В строгом траурном платье - я уже знал, что три года назад она
потеряла супруга, главу пожарной службы, погибшего в пламени, - она шла,
слегка опираясь на руку своего младшего сына.
Я сказал, что восхищаюсь силой ее духа и величием ее поступка.
- Это мелочи,- сказала она негромко. - Любой христианин поступил бы так,
если бы Господь послал ему подобное испытание.
Христианин!
Когда Господь искушает меня, когда в мое сердце заползает
нерешительность или страх, - я вспоминаю слова этой женщины. Ты
христианин, Себастьян, - говорю я себе. Ты христианин. Нет сейчас
страшнее греха, чем трусость - не поддавайся ему!
Донья Химена, слабая, прекрасная женщина, стояла одна против разъяренной
толпы, не имея иного оружия, кроме слова.
И мы, мужчины, вооруженные и обученные, должны вести эту войну так, как
если бы от каждого из нас зависел ее исход. Как если бы каждый из нас
был последним крестоносцем.
Будем сражаться! За наши монастыри и храмы! За честь наших жен, матерей
и сестер. За нашу честь! За нашу Испанию!
Лейтенант Себастьян Карраско
"Вестник Овьедо", 8 августа 1936
Раз по служебным делам мне довелось побывать в Алькантаре-де-Пилар. У
меня выдалось несколько свободных часов; я отправился гулять по городу.
Привлек меня, прежде всего, великолепный собор. Я успел -говорю об этом
с великим сожалением - привыкнуть к тому, что по всей прекрасной Испании
церкви где обгорели, где ограблены, где осквернены, а где и вовсе
разрушены. Но собор святого Ираклия стоял нетронутый. У ограды цвели
белые розы, крыльцо сияло чистотой.
Я разговорился со служкой - он-то и рассказал мне историю о донье Химене.
Волны астурийского мятежа докатились и до горной Алькантары. В этом
тихом, простом, благословенном краю нашлись негодяи, которые начали
подстрекать темный народ, обвиняя во всех их бедах, - Церковь. Древний
собор святого Ираклия должен был стать их первой жертвой. Как назвать
этих мерзавцев? Предавшие свою веру, предавшие память своих предков,
которые веками с благоговением приходили в этот храм, предавшие самое
понимание о прекрасном, предавшие историю, предавшие традицию!
Факелы ярко пылали в ночи. Добропорядочная Алькантара в ужасе дрожала за
закрытыми ставнями, боясь гнева разбушевавшейся толпы.
Но у церковных ворот толпу встретила донья Химена, и голос ее разнесся
над городом, как труба архангела.
Я представляю, как она стояла, в траурном наряде, бледная, высокая и
строгая.
- Ради святой Пилар, ответьте, что вы делаете здесь?
И у самых отъявленных горлопанов не хватило духу ей ответить.
Каждый в Алькантаре помнил ее милосердие, ее добрые дела, ее горячее
благочестие.
Но разве мало в Испании женщин, благочестие и милосердие которых не
стало им щитом?
Полагаю, в ту ночь в городе было явлено чудо.
Толпа разошлась.
Собор остался невредим.
Я имел счастье быть представленным донье Химене на приеме у алькальда.
Она вошла - и на мгновение мне показалось, что передо мной ожившая
статуя святой Пилар. Та же чистота черт, тот же взгляд, целомудренный и
строгий. В строгом траурном платье - я уже знал, что три года назад она
потеряла супруга, главу пожарной службы, погибшего в пламени, - она шла,
слегка опираясь на руку своего младшего сына.
Я сказал, что восхищаюсь силой ее духа и величием ее поступка.
- Это мелочи,- сказала она негромко. - Любой христианин поступил бы так,
если бы Господь послал ему подобное испытание.
Христианин!
Когда Господь искушает меня, когда в мое сердце заползает
нерешительность или страх, - я вспоминаю слова этой женщины. Ты
христианин, Себастьян, - говорю я себе. Ты христианин. Нет сейчас
страшнее греха, чем трусость - не поддавайся ему!
Донья Химена, слабая, прекрасная женщина, стояла одна против разъяренной
толпы, не имея иного оружия, кроме слова.
И мы, мужчины, вооруженные и обученные, должны вести эту войну так, как
если бы от каждого из нас зависел ее исход. Как если бы каждый из нас
был последним крестоносцем.
Будем сражаться! За наши монастыри и храмы! За честь наших жен, матерей
и сестер. За нашу честь! За нашу Испанию!