душещемящая жалость
посвящается бабушке (апрель 1, 1926 - март 14, 2008)
Не болью разлуки страшна смерть, не печалью незавершённых амбиций, не сожалением недосказанных слов.
Страшно то, то черновик останется недописанным...
Разве не проводим мы дни своей жизни так, будто наскоро, небрежно пишем черновик жизни, который когда-то перепишем начисто. Будто мы только собираемся строить, только собираем всё то, что позднее составит красоту, гармонию и смысл.
Разве не верим, что когда-нибудь мы напишем чистовик.
А после... останутся люди, останутся моменты в памяти, повлиявшие на их жизнь, останутся вещи, которые жалко выкидывать...
Разберут и мебель, и книжки...
но страшно то, что не заглянут в неподписанную коробку, где хранятся старые записные книжки с неоконченными мыслями, стопка писем, признаний в любви, перевязанные ленточкой.
Овладевает даже не страх, а душещемящая жалость, что никто больше не прочитает откровения, записанные на клочках бумаги, что останутся фотоальбомы, которые никто больше не будет смотреть, останутся коллекции, которые никто не оценит...
...всё то, из чего так хотелось сотворить что-то красивое, гармоничное и пронизанное смыслом...