"Ведьмак", часть третья
Дальнейший вечер достоин отдельной главы. (не закончено)
Итак, наша увлекательная повесть остановилась на радужном моменте единения с "е-рожьим загончиком", как я его про себя именовал, в блеске аристократического праздника...
Но праздники не длятся вечно. А мне жгла карман записка, переданная перед самым торжеством. И, спустя подобающее желанному, но занятому гостю время, я вежливо откланялся. В горнице прочитал следующее:
" Дорогой мой супруг!
Вижу, любовь твоя, как я и думала, недолгая, раз ты посмел заговорить об измене. Я тебя не виню. Я действительно бесплодна. Я попробую исполнить свой долг. Я иду в Брокилон, это мой последний шанс. Я не хочу осрамить семью.
До свидания, надеюсь, Собеслава.
P.S. На тебя перевели бумаги. "
Да Огонь меня побери! В то время, пока я пью да развлекаюсь, Собеславушка к духобабам в лес ускакала! Кобыла тугоумная. Мало ей ельфовых стрел в подол, охота дриадьего копья отведать! Вот сейчас, а хоть и через час, эти нелюди поганые её там убивают, и прости-прощай вся моя реданская поддержка. И "дружба" с Рэдклифом: постоянно он что-то с ней шушукается - о деле, конечно, о деле. Без дела к Собеславе клинья не подобьёшь. Она у меня кремень, а не баба... Ну да ничего, не мыло - не смылится.
И никому не скажешь, где Собеслава и что с ней. Не поймут. Решат, довёл супружницу, что в Брокилон убежала, лишь бы прочь да подальше. Тут-то и быть бедам неисчислимым на мою голову.
Так, надо взять себя в руки. Срочно. Что мы можем, княжич? А ничего. Ускакала она минут двадцать-тридцать назад. Значит, на постоялом дворе по дороге её уже не застать. Послать кого быстроногого? Нет, она никого, кроме меня, не послушает. Значит - ждать.
...и если дождусь её живой - ей всё же придётся-таки съесть этот пирожок. Ей придётся признать, что я её люблю. И начать, укуси её Паук, вести себя почтительно. И это будет чудесно.
...а если она не вернётся? Я ничего не теряю. Кроме времени, но его я потрачу на размышления. Всё, что с ней связано, уже потеряно. И вопрос только в том, будет ли оно найдено вновь или нет. Время покажет. Я дождусь.
- Едржей, а ты чего в горнице впотьмах сидишь?
Вот пропасть! Имрус. Верно, праздник кончился, все разошлись.
- Да так, Собеславу жду. Отлучилась, вернётся нескоро. Если вернётся, из Брокилона-то.
- Так догонять...
- Не кипеши. Не поспеем. Да и не найти её будет на ночных дорогах. Только зря коней томить, ноги ломать. Пустое дело. Вернётся.
- Ну ладно, дело твоё. Дедушка Алекседж с тобой перемолвиться хотел. Тебе не до того, поди?
- Отчего ж! Только я здесь буду. Жду. Может, сам придёт?
- Узнаю.
Дедушка Алекседж разговор начал неожиданно. Клятву спросил, чтоб за то, что скажет, гнев княжий на Красных Единорогов не пал, а только на его седую голову. А затем поведал, что не сын я Демавенду с Катажиной, настоящий княжич мёртвым родился. А взяли меня у разродившейся крестьянки, чтоб слуху нехорошего, упырьего не пошло. И что знали про то Катажина, мать моя кровная да он, Алекседж.
Но, говорит, Алекседжева языка мне бояться нечего. Потому как на празднике в честь Имруса все аристократы решили меня господарем признать, клятву в том принесли, и он, Алекседж, тоже за меня стоит.
"Но коль осерчал ты, княжич, на слова мои, или за тайну боишься - казни меня здесь же, на месте. Только заклинаю - обещание про семью мою помни."
Хорошее время, тихое. И меч хороший. Острый. Но мало мне пользы со смерти твоей, старик. Ты мне живой лучше послужишь!
Вздохнул глубоко. Старика обнял. В плечо ему уткнулся. Носом пару раз шмыгнул, будто плачу.
Итак, наша увлекательная повесть остановилась на радужном моменте единения с "е-рожьим загончиком", как я его про себя именовал, в блеске аристократического праздника...
Но праздники не длятся вечно. А мне жгла карман записка, переданная перед самым торжеством. И, спустя подобающее желанному, но занятому гостю время, я вежливо откланялся. В горнице прочитал следующее:
" Дорогой мой супруг!
Вижу, любовь твоя, как я и думала, недолгая, раз ты посмел заговорить об измене. Я тебя не виню. Я действительно бесплодна. Я попробую исполнить свой долг. Я иду в Брокилон, это мой последний шанс. Я не хочу осрамить семью.
До свидания, надеюсь, Собеслава.
P.S. На тебя перевели бумаги. "
Да Огонь меня побери! В то время, пока я пью да развлекаюсь, Собеславушка к духобабам в лес ускакала! Кобыла тугоумная. Мало ей ельфовых стрел в подол, охота дриадьего копья отведать! Вот сейчас, а хоть и через час, эти нелюди поганые её там убивают, и прости-прощай вся моя реданская поддержка. И "дружба" с Рэдклифом: постоянно он что-то с ней шушукается - о деле, конечно, о деле. Без дела к Собеславе клинья не подобьёшь. Она у меня кремень, а не баба... Ну да ничего, не мыло - не смылится.
И никому не скажешь, где Собеслава и что с ней. Не поймут. Решат, довёл супружницу, что в Брокилон убежала, лишь бы прочь да подальше. Тут-то и быть бедам неисчислимым на мою голову.
Так, надо взять себя в руки. Срочно. Что мы можем, княжич? А ничего. Ускакала она минут двадцать-тридцать назад. Значит, на постоялом дворе по дороге её уже не застать. Послать кого быстроногого? Нет, она никого, кроме меня, не послушает. Значит - ждать.
...и если дождусь её живой - ей всё же придётся-таки съесть этот пирожок. Ей придётся признать, что я её люблю. И начать, укуси её Паук, вести себя почтительно. И это будет чудесно.
...а если она не вернётся? Я ничего не теряю. Кроме времени, но его я потрачу на размышления. Всё, что с ней связано, уже потеряно. И вопрос только в том, будет ли оно найдено вновь или нет. Время покажет. Я дождусь.
- Едржей, а ты чего в горнице впотьмах сидишь?
Вот пропасть! Имрус. Верно, праздник кончился, все разошлись.
- Да так, Собеславу жду. Отлучилась, вернётся нескоро. Если вернётся, из Брокилона-то.
- Так догонять...
- Не кипеши. Не поспеем. Да и не найти её будет на ночных дорогах. Только зря коней томить, ноги ломать. Пустое дело. Вернётся.
- Ну ладно, дело твоё. Дедушка Алекседж с тобой перемолвиться хотел. Тебе не до того, поди?
- Отчего ж! Только я здесь буду. Жду. Может, сам придёт?
- Узнаю.
Дедушка Алекседж разговор начал неожиданно. Клятву спросил, чтоб за то, что скажет, гнев княжий на Красных Единорогов не пал, а только на его седую голову. А затем поведал, что не сын я Демавенду с Катажиной, настоящий княжич мёртвым родился. А взяли меня у разродившейся крестьянки, чтоб слуху нехорошего, упырьего не пошло. И что знали про то Катажина, мать моя кровная да он, Алекседж.
Но, говорит, Алекседжева языка мне бояться нечего. Потому как на празднике в честь Имруса все аристократы решили меня господарем признать, клятву в том принесли, и он, Алекседж, тоже за меня стоит.
"Но коль осерчал ты, княжич, на слова мои, или за тайну боишься - казни меня здесь же, на месте. Только заклинаю - обещание про семью мою помни."
Хорошее время, тихое. И меч хороший. Острый. Но мало мне пользы со смерти твоей, старик. Ты мне живой лучше послужишь!
Вздохнул глубоко. Старика обнял. В плечо ему уткнулся. Носом пару раз шмыгнул, будто плачу.