Jun 26, 2008 23:15
В юные годы мы почитаем и презираем без всех тех оттенков, которые составляют лучшее приобретение жизни, и нам по справедливости приходится жестоко платить за то, что мы так одобрительно и резко отрицательно относились к людям. Все приспособлено к тому, чтобы жестоко обманывали и злоупотребляли самым дурным из всех пристрастий, пристрастием к безусловному, пока человек научается применять некоторое искусство и лучше решиться на попытку с искусственным, как это делают настоящие артисты жизни. Свойственные юности чувства гнева и благоговения, по-видимому, не знают покоя до тех пор, пока они не извратят до такой степени людей и вещи, что могут излиться на них: юность сама по себе есть нечто обманывающее и искажающее. Позднее, когда молодая душа, измученная постоянными разочарованиями, недоверчиво оборачивается против самой себя, все еще горячая и дикая, даже в своем недоверии и среди угрызений совести -- как гневается она на себя, как она мстит за свое долго ослепление, как будто это была намеренная слепота! В этом переходном состоянии человек сам себя наказывает недоверием к своему чувству; он истязает свое увлечение сомнением, спокойной совести он боится, как опасности, как бы задергивания завесы над самим собой и утомления более утонченной честности. И прежде всего он становится принципиальным противником "юности". Пройдет еще десятилетие -- и человек поймет, что это тоже -- была юность!
Ф. Ницше "За пределами добра и зла", п.31