Сказ о змее лютом и о коте певчем
Хочу чтобы здесь это тоже было!
Не все же меня на фейсбуке читают?
СКАЗ О ЗМЕЕ ЛЮТОМ И О КОТЕ ПЕВЧЕМ
Предисловие издателей
Любителям и знатокам старообрядческой духовной литературы, вероятно, с давних пор знаком тот оригинальный текст, пересказ которого приводит Леонид Пономарев в своей знаменитой книге «Путешествие по достопамятным местам Олонецкой губернии», опубликованной в 1837 году. Как известно, ценность этого труда выходит далеко за пределы собственно путевых заметок и содержит ценнейшие сведения о быте и культуре старообрядческих поонежских и заоонежских общежительств, собранные в ту пору, когда последние ещё не были окончательно разорены николаевскими властями. Надо также отметить, что Леонид Варсонофиевич пользовался отменным доверием своих собеседников и не раз получал возможность знакомиться с уникальными предметами и документами. К числу таких документов и относится фрагмент сказания, которое исследователям не удавалось обнаружить до самого последнего времени ни в одном аутентичном источнике. Поиски исходного текста затруднялись ещё и тем обстоятельством, что Пономарев, вероятно, не имея достаточно времени, чтобы скопировать документ, бегло пересказывает его современным языком. И хотя этот пересказ давно и хорошо известен всем исследователям, мы позволим себе привести его еще раз:
«И стояла в месте том с давних времён церковь высоты и красоты необычайной, но случилось так, что место то обезлюдело. Люди его оставили, дома их разрушились и поросли тернием, так что вскоре даже сами места, где они прежде стояли, невозможно было различить.
И случилась однажды в месте том буря и от бури оба креста с церкви той пали - один на землю, другой же - на кровлю её.
И тогда сошли с небес два ангела, чтобы воздвигнуть кресты обратно, но не желали они смущать людей и вводить их в искушение и потому стали как два мужа простых и приступили к работе как обычные мастера. И никому из людей, приходивших к церкви той, не было открыто, кто они есть на самом деле, а только птицам небесным и зверям полевым.
А среди зверей тех был один кот малый певчий, пришедший обитать с ними и утешать их до той поры, пока они не закончат работу свою... (Л.В. Пономарев. Путешествие по достопамятным местам Олонецкой губернии. СПб., 1837. С. 282).
Исследователи уже практически смирились с тем, что виденный Пономаревым оригинал был безвозвратно утрачен, однако не далее как в этом году сотрудникам нашего института удалось, наконец, его обнаружить в рукописном сборнике конца XVI века, происходящем из Выго-Лексинского общежительства и переданном впоследствии в Петрозаводский кафедральный собор вместе с остатками общежительной библиотеки (ИРЛИ, Карельск. собр. № 20. Л. 120-124 об.). Судя по владельческой надписи, он принадлежал наставнику Владимиру (беглому попу Володьке) - известному выговскому деятелю первых десятилетий XVIII века. Даже беглое сравнение этого текста с записями Пономарева не оставляет сомнений, что перед нами тот самый документ, который в свое время был пересказан путешественником и исследователем.
Краткость обнаруженного текста наводила на мысль, что перед нами не законченный рассказ, а только его фрагмент (сборник несколько раз переплетался заново, и часть и листов могла быть при этом утрачена). Поиски полной версии грозили растянуться ещё на несколько десятилетий, но удача улыбнулась исследователям снова - полный текст «Сказания о змее лютом и коте певчем» оказался включен в другой, более поздний рукописный сборник конца XVIII столетия, принадлежавшей известной лексинской наставнице Татиане (Красновой), которая на протяжении более сорока лет (с 1759 года) управляла общежительной богадельней. При этом не оставляет сомнений, что этот текст был тщательно скопирован из сборника беглого попа Володьки, поскольку разночтения между его первой частью и сохранившимся древним фрагментом практически отсутствуют. Именно по этой причине в настоящей публикации первая часть Сказания приводится только по древнему фрагменту, а вторая - уже по позднему сборнику наставницы Татианы (ИРЛИ, Карельск. собр. № 732. Л. 440-471 об.).
Особую благодарность издатели выражают старшему научному сотруднику Государственной Третьяковской галереи Е.В. Буренковой, подготовившей оба фрагмента к публикации.
В приложении к настоящей публикации приводится также материал, подтверждающий, что данный сюжет не носит уникального характера и имел хождение в древнерусском фольклоре - это рассказ крестьянки села Артюшкино Ульяновской области Татьяны Обориной, 1878 г.р., записанный студентами ПГУ в 1955 году (публикуется по изд.: Материалы фольклорно-этнографической экспедиции филологического факультета Псковского государственного университета по Ульяновской области летом 1955 года // Учёные записки Псковского государственного университета. Вып. 26 (Отд. русской филологии). Псков, 1956. С. 8, 9). Нет сомнений, что эта народная версия возникла не ранее второй половины XIX века, уже после появления пушкинских «Руслана и Людмилы». Однако в основе ее лежит тот же сюжет, который донесли до нас старообрядческие сборники.
Фрагмент «Сказания» из сборника наставника Владимира:
И стоя тамо церковь изъ давнихъ летъ.
Бе же тая церковь высока и благолепна вельми.
Внезáпу человецы бежаша, опусте место сие и вмале домы падоша ихъ.
Взростоша репии и тернии на местехъ иже стояша храмины и следа отъ оныхъ не остася, токмо церковь бе едина.
Многу же времени минувшу бяше велика буря с громомъ и градомъ въ месте семъ. Не устаяста убо на церкови креста и свергастася оба долу от дыхания ветра того. Первый паде на землю, вторый же на кровлю церкови тоя.
Сшедоста же в тыя дни два аггела по велению Божию, дабы воздвигнути креста на место свое.
Понеже не желаста смущати народъ и во искушение вводити людие, она быста бо проста яко мужа два. И начаста трудитися аки зьдателемъ подобни.
Никто позна сия мужа беста, токмо птицы небесныя да зверие всякое яко ведяху знамение.
Бысть единъ отъ всехъ Кот Певчий малъ зело. Обитаже пришедшъ утешаше ею дондеже свершаста труды своя до зела.
Фрагмент из сборника наставницы Татианы (Красновой):
Егда познал враг рода человеческаго о сих мужах праведных кресты воздвигающих и церковь поновляющих, насла на место то тьму мышей аки полки поганыя дабы столпы церковныя подгрызти и храм той разорити.
По малом времени набежали мыши несметною ратию ко церкови поновляемой. И узрели слуги вражие Кота Певчего на сходнях седящего и гласом велием к ним глаголющего: кто убо на храм сей посягати будет аще зубом, аще хвостом, аще лапою, того утроба моя поглотит, а хвост его за край села извергнут будет во устрашение всякого зло подобное умышляющего!
Обратилися мыши вспять и бежа вон. И предстали со страхом и дрожию пред господином своим, которому давно служить почали. И роптали тако, почто послал ты нас на погибель верную и смерть лютую. Ибо сидит при ветхой храмине той исполин грозный, немощно ему коварствовати. Очи его подобны яхонту огнену, глас его подобен рыку львиному. Аще иже кто на храмину покусится, поглащен тот буде и хвосту оного за околицу извержену быти.
Разгневася Князь Тьмы, сиречь адский сотона, и гадиной обратишися, дабы узрети кто еси храмину соблюдает, потраву мышиную не хочети бречь.
Пришед аки тать крадущийся в место святое сие и узре кота малого, телесами немощнаго, видом незлобливым.
Таде смеялся враг рода человеческого и кота понашаху тако глаголюще: зря тебя исполином грозным исполнися веселием сердце мое, ибо зубом единым сокрушу кости твоя и мановением перста расточу останки твои.
Отвеща же ему Кот Певчий с ласкою и рече тако: гряди ко мне и узри само, зане не имаю иной тайны под спудом удержанной!
Тогда взалкавший Змий возжелал кота пожрати. И приползше гад на камень, на еликом церковь сея созиждится. Да не узре Змий аки не на древе Котик Певчий седяще, не на ступени тесовой, а на книжице златом окованной, камениями красными зело украшенной. В той же час егда приближися Змий к котику, обрушил еси той на главу змиеву книжицу чудную, златом окованную, камениями красными зело украшенную. Исчезоша внезапу Змий и следа его не осталося.
Убо посрамлен бытии враг рода человеческого и расточилися слуги его. Скончали труды своя ангелы иже подвизавшиеся. Ангелы же, подобны мужам простым, скончали труды своя, воздвигше кресты на церковку святую и отыдя восвояси
Сице Коту Певчему на том месте непреложно быти, песни воспевающе и людей звати мявом велелепным да приидут народи правовернии в радость оную, зряще кресты крепко воздвигнутые и словесам в книжице златом кованной, каменьями красными зело украшеной, учудятся.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Рассказ крестьянки Татьяны Обориной:
Во поле, во полюшке стояла часовенка. Стояла, стояла, да невыстояла. Ветер буйный, недюжинный, буря страшная нездешняя налетели, кресты Божьи поломали басурманам на забаву. Покидали их налево и направо. Один крест и вовсе ветер в поле унес, а другой на крыше притулился.
Дикий ветер тот басурманский злой колдун настал. Чтобы печаль на Русской земле воцарилась. Испугались люди невинные, пахари работящие, сеятели добра. Разбежались кто куда. Попрятались: кто род куст ракитовый, кто в ямку, а кто и того хуже - по кабакам побрели о горе том рассказывать, проезжих людей пугать.
Но Боженька на небе не зря на облаке возлежит, оком всевидящим за детьми своими доглядывает, Русь православную бережет.
Бросил он Ангелов своих с неба на землю. А нутка вступайте Ангелы два по счету кресты на часовенке ладить. Чтобы народ мой Силу мою узнал, да из под кустов, да из ямок с канавками повылез. Да перестал заезжих людей на дорогах, да по постоялым дворам пужать.
И распустили в том полете Ангелы Божьи крылья, грядут кресты Божьи править.
Да вот незадача какая: если предстанут они в виде таком сверх'естественном, да кто из в пряток невзначай их увидит, так уж и онемеют на век и о суде том никому никогда не поведают.
Так и обернулось они простыми трудниками - те Ангелы небесные, и приняли на себя они труд Господу угодный.
И днем и ночью трудились, храмину Божью правили. И открыто то было лишь птахам малым, да зверям бессловесным. И не с кем тем Ангелам было словом перемолвится. Никто им в помощь не пришел.
И послал им тогда в помощь Господь Кота Певчего Мурлыку Мурлыковича Муркина. Он им песни петь стал, да раны их шершавый язычком зализывать. И так вот втроем работали они, пока кресты на храмине не справили. А как закончили кота к дубу столетнему цепью золотой приковали. И дали заказ, про то, что было сказы складывать, да песни петь.
Вот и стал кот Певчий на гуслях поигрывать, про Ангелов переходных в трудников сказы сказывать, да песни распевать на цепи сидючи. И призвал его люд на поля свои вернувшийся, увидев такое чудо, Котом Певчим. А сам кот так представлялся: Мурлыка Мурлыкович Цепной. Уж очень ему цепь золотая понравилась. Даром, что к дубу-то приковали. Тож в благодарность, вона, сколько золота в цепи-то той.
Не все же меня на фейсбуке читают?
СКАЗ О ЗМЕЕ ЛЮТОМ И О КОТЕ ПЕВЧЕМ
Предисловие издателей
Любителям и знатокам старообрядческой духовной литературы, вероятно, с давних пор знаком тот оригинальный текст, пересказ которого приводит Леонид Пономарев в своей знаменитой книге «Путешествие по достопамятным местам Олонецкой губернии», опубликованной в 1837 году. Как известно, ценность этого труда выходит далеко за пределы собственно путевых заметок и содержит ценнейшие сведения о быте и культуре старообрядческих поонежских и заоонежских общежительств, собранные в ту пору, когда последние ещё не были окончательно разорены николаевскими властями. Надо также отметить, что Леонид Варсонофиевич пользовался отменным доверием своих собеседников и не раз получал возможность знакомиться с уникальными предметами и документами. К числу таких документов и относится фрагмент сказания, которое исследователям не удавалось обнаружить до самого последнего времени ни в одном аутентичном источнике. Поиски исходного текста затруднялись ещё и тем обстоятельством, что Пономарев, вероятно, не имея достаточно времени, чтобы скопировать документ, бегло пересказывает его современным языком. И хотя этот пересказ давно и хорошо известен всем исследователям, мы позволим себе привести его еще раз:
«И стояла в месте том с давних времён церковь высоты и красоты необычайной, но случилось так, что место то обезлюдело. Люди его оставили, дома их разрушились и поросли тернием, так что вскоре даже сами места, где они прежде стояли, невозможно было различить.
И случилась однажды в месте том буря и от бури оба креста с церкви той пали - один на землю, другой же - на кровлю её.
И тогда сошли с небес два ангела, чтобы воздвигнуть кресты обратно, но не желали они смущать людей и вводить их в искушение и потому стали как два мужа простых и приступили к работе как обычные мастера. И никому из людей, приходивших к церкви той, не было открыто, кто они есть на самом деле, а только птицам небесным и зверям полевым.
А среди зверей тех был один кот малый певчий, пришедший обитать с ними и утешать их до той поры, пока они не закончат работу свою... (Л.В. Пономарев. Путешествие по достопамятным местам Олонецкой губернии. СПб., 1837. С. 282).
Исследователи уже практически смирились с тем, что виденный Пономаревым оригинал был безвозвратно утрачен, однако не далее как в этом году сотрудникам нашего института удалось, наконец, его обнаружить в рукописном сборнике конца XVI века, происходящем из Выго-Лексинского общежительства и переданном впоследствии в Петрозаводский кафедральный собор вместе с остатками общежительной библиотеки (ИРЛИ, Карельск. собр. № 20. Л. 120-124 об.). Судя по владельческой надписи, он принадлежал наставнику Владимиру (беглому попу Володьке) - известному выговскому деятелю первых десятилетий XVIII века. Даже беглое сравнение этого текста с записями Пономарева не оставляет сомнений, что перед нами тот самый документ, который в свое время был пересказан путешественником и исследователем.
Краткость обнаруженного текста наводила на мысль, что перед нами не законченный рассказ, а только его фрагмент (сборник несколько раз переплетался заново, и часть и листов могла быть при этом утрачена). Поиски полной версии грозили растянуться ещё на несколько десятилетий, но удача улыбнулась исследователям снова - полный текст «Сказания о змее лютом и коте певчем» оказался включен в другой, более поздний рукописный сборник конца XVIII столетия, принадлежавшей известной лексинской наставнице Татиане (Красновой), которая на протяжении более сорока лет (с 1759 года) управляла общежительной богадельней. При этом не оставляет сомнений, что этот текст был тщательно скопирован из сборника беглого попа Володьки, поскольку разночтения между его первой частью и сохранившимся древним фрагментом практически отсутствуют. Именно по этой причине в настоящей публикации первая часть Сказания приводится только по древнему фрагменту, а вторая - уже по позднему сборнику наставницы Татианы (ИРЛИ, Карельск. собр. № 732. Л. 440-471 об.).
Особую благодарность издатели выражают старшему научному сотруднику Государственной Третьяковской галереи Е.В. Буренковой, подготовившей оба фрагмента к публикации.
В приложении к настоящей публикации приводится также материал, подтверждающий, что данный сюжет не носит уникального характера и имел хождение в древнерусском фольклоре - это рассказ крестьянки села Артюшкино Ульяновской области Татьяны Обориной, 1878 г.р., записанный студентами ПГУ в 1955 году (публикуется по изд.: Материалы фольклорно-этнографической экспедиции филологического факультета Псковского государственного университета по Ульяновской области летом 1955 года // Учёные записки Псковского государственного университета. Вып. 26 (Отд. русской филологии). Псков, 1956. С. 8, 9). Нет сомнений, что эта народная версия возникла не ранее второй половины XIX века, уже после появления пушкинских «Руслана и Людмилы». Однако в основе ее лежит тот же сюжет, который донесли до нас старообрядческие сборники.
Фрагмент «Сказания» из сборника наставника Владимира:
И стоя тамо церковь изъ давнихъ летъ.
Бе же тая церковь высока и благолепна вельми.
Внезáпу человецы бежаша, опусте место сие и вмале домы падоша ихъ.
Взростоша репии и тернии на местехъ иже стояша храмины и следа отъ оныхъ не остася, токмо церковь бе едина.
Многу же времени минувшу бяше велика буря с громомъ и градомъ въ месте семъ. Не устаяста убо на церкови креста и свергастася оба долу от дыхания ветра того. Первый паде на землю, вторый же на кровлю церкови тоя.
Сшедоста же в тыя дни два аггела по велению Божию, дабы воздвигнути креста на место свое.
Понеже не желаста смущати народъ и во искушение вводити людие, она быста бо проста яко мужа два. И начаста трудитися аки зьдателемъ подобни.
Никто позна сия мужа беста, токмо птицы небесныя да зверие всякое яко ведяху знамение.
Бысть единъ отъ всехъ Кот Певчий малъ зело. Обитаже пришедшъ утешаше ею дондеже свершаста труды своя до зела.
Фрагмент из сборника наставницы Татианы (Красновой):
Егда познал враг рода человеческаго о сих мужах праведных кресты воздвигающих и церковь поновляющих, насла на место то тьму мышей аки полки поганыя дабы столпы церковныя подгрызти и храм той разорити.
По малом времени набежали мыши несметною ратию ко церкови поновляемой. И узрели слуги вражие Кота Певчего на сходнях седящего и гласом велием к ним глаголющего: кто убо на храм сей посягати будет аще зубом, аще хвостом, аще лапою, того утроба моя поглотит, а хвост его за край села извергнут будет во устрашение всякого зло подобное умышляющего!
Обратилися мыши вспять и бежа вон. И предстали со страхом и дрожию пред господином своим, которому давно служить почали. И роптали тако, почто послал ты нас на погибель верную и смерть лютую. Ибо сидит при ветхой храмине той исполин грозный, немощно ему коварствовати. Очи его подобны яхонту огнену, глас его подобен рыку львиному. Аще иже кто на храмину покусится, поглащен тот буде и хвосту оного за околицу извержену быти.
Разгневася Князь Тьмы, сиречь адский сотона, и гадиной обратишися, дабы узрети кто еси храмину соблюдает, потраву мышиную не хочети бречь.
Пришед аки тать крадущийся в место святое сие и узре кота малого, телесами немощнаго, видом незлобливым.
Таде смеялся враг рода человеческого и кота понашаху тако глаголюще: зря тебя исполином грозным исполнися веселием сердце мое, ибо зубом единым сокрушу кости твоя и мановением перста расточу останки твои.
Отвеща же ему Кот Певчий с ласкою и рече тако: гряди ко мне и узри само, зане не имаю иной тайны под спудом удержанной!
Тогда взалкавший Змий возжелал кота пожрати. И приползше гад на камень, на еликом церковь сея созиждится. Да не узре Змий аки не на древе Котик Певчий седяще, не на ступени тесовой, а на книжице златом окованной, камениями красными зело украшенной. В той же час егда приближися Змий к котику, обрушил еси той на главу змиеву книжицу чудную, златом окованную, камениями красными зело украшенную. Исчезоша внезапу Змий и следа его не осталося.
Убо посрамлен бытии враг рода человеческого и расточилися слуги его. Скончали труды своя ангелы иже подвизавшиеся. Ангелы же, подобны мужам простым, скончали труды своя, воздвигше кресты на церковку святую и отыдя восвояси
Сице Коту Певчему на том месте непреложно быти, песни воспевающе и людей звати мявом велелепным да приидут народи правовернии в радость оную, зряще кресты крепко воздвигнутые и словесам в книжице златом кованной, каменьями красными зело украшеной, учудятся.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Рассказ крестьянки Татьяны Обориной:
Во поле, во полюшке стояла часовенка. Стояла, стояла, да невыстояла. Ветер буйный, недюжинный, буря страшная нездешняя налетели, кресты Божьи поломали басурманам на забаву. Покидали их налево и направо. Один крест и вовсе ветер в поле унес, а другой на крыше притулился.
Дикий ветер тот басурманский злой колдун настал. Чтобы печаль на Русской земле воцарилась. Испугались люди невинные, пахари работящие, сеятели добра. Разбежались кто куда. Попрятались: кто род куст ракитовый, кто в ямку, а кто и того хуже - по кабакам побрели о горе том рассказывать, проезжих людей пугать.
Но Боженька на небе не зря на облаке возлежит, оком всевидящим за детьми своими доглядывает, Русь православную бережет.
Бросил он Ангелов своих с неба на землю. А нутка вступайте Ангелы два по счету кресты на часовенке ладить. Чтобы народ мой Силу мою узнал, да из под кустов, да из ямок с канавками повылез. Да перестал заезжих людей на дорогах, да по постоялым дворам пужать.
И распустили в том полете Ангелы Божьи крылья, грядут кресты Божьи править.
Да вот незадача какая: если предстанут они в виде таком сверх'естественном, да кто из в пряток невзначай их увидит, так уж и онемеют на век и о суде том никому никогда не поведают.
Так и обернулось они простыми трудниками - те Ангелы небесные, и приняли на себя они труд Господу угодный.
И днем и ночью трудились, храмину Божью правили. И открыто то было лишь птахам малым, да зверям бессловесным. И не с кем тем Ангелам было словом перемолвится. Никто им в помощь не пришел.
И послал им тогда в помощь Господь Кота Певчего Мурлыку Мурлыковича Муркина. Он им песни петь стал, да раны их шершавый язычком зализывать. И так вот втроем работали они, пока кресты на храмине не справили. А как закончили кота к дубу столетнему цепью золотой приковали. И дали заказ, про то, что было сказы складывать, да песни петь.
Вот и стал кот Певчий на гуслях поигрывать, про Ангелов переходных в трудников сказы сказывать, да песни распевать на цепи сидючи. И призвал его люд на поля свои вернувшийся, увидев такое чудо, Котом Певчим. А сам кот так представлялся: Мурлыка Мурлыкович Цепной. Уж очень ему цепь золотая понравилась. Даром, что к дубу-то приковали. Тож в благодарность, вона, сколько золота в цепи-то той.
