analyze this
синекдоха, нью-йорк [которая режиссерский дебют чарли кауфмана] - чудесная, местами даже чрезмерно. кауфман-esque всегда подразумевало тяжелый сгусток рефлексии под отменным вкусом и феерическими диалогами - но на этот раз его никто не бьет по рукам [поскольку он здесь сам себе режиссер, сценарист и продюсер] - соответственно качество в какой-то момент умножается на количество, и случается натуральный эффект гондри: перед кауфманом бездонная коробка с игрушками, каждая из которых любима, памятна, хороша сама по себе, и - как принято говорить в хипстерском журнале - что с этим делать, решительно непонятно. не выкидывать же, право слово.
впрочем, кауфман это прекрасно сознает, и заставляет свое очередное жалкое alter ego работать по той же методе: брошеный женой режиссер-ипохондрик caden cotard весь фильм пытается из ошметков памяти инсценировать в ангаре нью-йорк, а в нем - собственную жизнь, и таким образом добраться до ее смысла - не замечая, как добирается до конца. в процессе caden выдвигает для своего opus magnum все более и более многозначительные заголовки: в минуту особого отчаяния звучит версия simulacrum.
это вообще очень въедливый, болезненный фильм о попытке справиться со страхом смерти, как о подмене бытия небытием. подсознательное тут приравнено к потустороннему, особенно если иметь в виду вполне шьямалановский кунштюк, который в середине приоткрывает, проговаривая(сь), проводник-психоаналитик [по сути, слом происходит чуть раньше, когда на сеансе семейной терапии жена признается: I fantasized about caden dying. being able to start again, guilt-free]. закономерно, что после этого связный нарратив сменяет логика сновидения, порубленная на блоки не слишком изящным монтажом: вот рыжеволосая искусительница саманта мортон вселяется в горящий дом, вот беглая супруга становится [немым укором] звездой европейского мираискусства, дублеры из постановки постепенно вытесняют реальные прототипы, утраченная/обретенная дочь/арт-объект/шлюха вынуждает отца покаяться в несуществующей гомосексуальности, и проч, и проч, и проч. и этого иллюстративного материала так много, что если бы нежданные гости не устроили нам импровизированный антракт, кто знает, был бы эффект столь положительным.
ну и провидческий оммаж:
- Harold Pinter died! Oh no, wait, he won a Nobel prize.
Most of your time is spent being dead or not yet born. But while alive, you wait in vain, wasting years, for a phone call or a letter or a look from someone or something to make it all right. And it never comes or it seems to but doesn't really. And so you spend your time in vague regret or vaguer hope for something good to come along. Something to make you feel connected, to make you feel whole, to make you feel loved. And the truth is I'm so angry and the truth is I'm so fucking sad, and the truth is I've been so fucking hurt for so fucking long and for just as long have been pretending I'm OK, just to get along, just for, I don't know why, maybe because no one wants to hear about my misery, because they have their own, and their own is too overwhelming to allow them to listen to or care about mine. Well, fuck everybody. Amen.
впрочем, кауфман это прекрасно сознает, и заставляет свое очередное жалкое alter ego работать по той же методе: брошеный женой режиссер-ипохондрик caden cotard весь фильм пытается из ошметков памяти инсценировать в ангаре нью-йорк, а в нем - собственную жизнь, и таким образом добраться до ее смысла - не замечая, как добирается до конца. в процессе caden выдвигает для своего opus magnum все более и более многозначительные заголовки: в минуту особого отчаяния звучит версия simulacrum.
это вообще очень въедливый, болезненный фильм о попытке справиться со страхом смерти, как о подмене бытия небытием. подсознательное тут приравнено к потустороннему, особенно если иметь в виду вполне шьямалановский кунштюк, который в середине приоткрывает, проговаривая(сь), проводник-психоаналитик [по сути, слом происходит чуть раньше, когда на сеансе семейной терапии жена признается: I fantasized about caden dying. being able to start again, guilt-free]. закономерно, что после этого связный нарратив сменяет логика сновидения, порубленная на блоки не слишком изящным монтажом: вот рыжеволосая искусительница саманта мортон вселяется в горящий дом, вот беглая супруга становится [немым укором] звездой европейского мираискусства, дублеры из постановки постепенно вытесняют реальные прототипы, утраченная/обретенная дочь/арт-объект/шлюха вынуждает отца покаяться в несуществующей гомосексуальности, и проч, и проч, и проч. и этого иллюстративного материала так много, что если бы нежданные гости не устроили нам импровизированный антракт, кто знает, был бы эффект столь положительным.
ну и провидческий оммаж:
- Harold Pinter died! Oh no, wait, he won a Nobel prize.
Most of your time is spent being dead or not yet born. But while alive, you wait in vain, wasting years, for a phone call or a letter or a look from someone or something to make it all right. And it never comes or it seems to but doesn't really. And so you spend your time in vague regret or vaguer hope for something good to come along. Something to make you feel connected, to make you feel whole, to make you feel loved. And the truth is I'm so angry and the truth is I'm so fucking sad, and the truth is I've been so fucking hurt for so fucking long and for just as long have been pretending I'm OK, just to get along, just for, I don't know why, maybe because no one wants to hear about my misery, because they have their own, and their own is too overwhelming to allow them to listen to or care about mine. Well, fuck everybody. Amen.