Поэзия движения. О творчестве В. Маяковского
Странно видеть, как сейчас пытаются разделить на части поэзию В. Маяковского и его самого. Дескать, до Октября это был один поэт, а после стал совершенно иной. Это не только веяние нового времени, подобные идеи еще высказывались Б. Пастернаком и А. Ахматовой. Во время перестройки и позже эта точка зрения стала общепринятой в среде "творческой интеллигенции" и быстро перекочевала в учебники. Причины этого очевидны. Естественно, что Маяковский как поэт революции, как ее голос, буржуазии был не нужен. Поэтому и создавалась та байка, что Маяковский встал на горло собственной песне, т. е. вроде как получается, что мучал себя, и что, соответственно, советский период изучать необязательно, ну или надо при воспоминании о нем непременно делать ужасную гримасу.
Для меня это все остается совершенно непонятным. По-моему так делать нельзя, т. е. нельзя разорвать на две части целого человека, нельзя сказать, что вот этот кусок жизни был правильным и хорошим, а вот о втором лучше вообще забыть. Мировоззрение Маяковского формируется не в 1917 году, а гораздо раньше. Говорить, что до 1917-го все было ОК, а потом горло поэта было прижато, - это фигня. Так не бывает. Сейчас посмотрим почему. На полноту исследования я не претендую, но небольшую зарисовочку по теме дам. Конечно не как критик-профессионал, но зато как любитель и почитатель творчества Маяковского. :)
Приведу два ранних стихотворения В. Маяковского, написанных в 1913 году.
ВЫВЕСКАМ
Читайте железные книги!
Под флейту золоченой буквы
полезут копченые сиги
и золотокудрые брюквы.
А если веселостью песьей
закружат созвездия "Магги" -
бюро похоронных процессий
свои проведут саркофаги.
Когда же хмур и плачевен,
загасит фонарные знаки,
влюбляйтесь под небом харчевен
в фаянсовых чайников маки!
КОЕ-ЧТО ПРО ПЕТЕРБУРГ
Слезают слезы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.
И небу - стихши - ясно стало:
туда, где моря блещет блюдо,
сырой погонщик гнал устало
Невы двугорбого верблюда.
В чем сходство этих стихотворений? Прежде всего бросается в глаза насыщенность стихотворений абстракциями. Например, "хмур и плачевен". Где в реальном мире существует эта "вещь"?! Нигде. "Сырой погонщик" и "Невы двугорбый верблюд" и др. тоже в этом списке. Ясно, что этими метафорами и сравнеиями Маяковский хотел показать отдельные абстрактные качества реально существующих предметов: хмурость, сырость, процесс движения, горбатость и пр. Но, согласитесь, что использовать настоящие названия этих абстракций в стихотворении не стоит. Поэтому абстракции вживляются в реально существующие в мире объекты, которые с точки зрения поэта наилучшим образом подходят для художественных целей.
Получается, что абстрация уже и не совсем абстрация. Изменив свою форму, конкретизировавшись, она становится уже действующим лицом. Это как в "Философии права" Гегеля: не монарх обладает суверенитетом, а суверенитет воплощает себя в монархе. Так и у Маяковского двугорбость как таковая воплощает себя в двугорбом верблюде. В этом уже заключается диалектика поэзии Маяковского. В этом ее сила. Но сам по себе этот прием не особенно сильный, его можно найти у целого ряда поэтов. Особенность поэзии Маяковского в том, что у него в стихах абстракции неразрывно переплетаются с конкретными объектами. Например, "двугорбый верблюд" явно не разрывен с рекой Невой. А "хмур и плачевен" ассоцируется с погасшими фонарными знаками. Как уже наверно понятно, здесь и заключается огромная трудность восприятия поэзии Маяковского.
Действительно, многие про стихи, подобные приведенным выше, говорят, что, дескать, у Маяковского ничего непонятно и гневно закрывают книгу. Да, когда абстракции существуют наравне с конкретными объектами, человеческому сознанию приходится нелегко. Кто читал работы Гегеля, тот это понимает. Но в этом соединении и заключается все прелесть поэзии Маяковского! Существующее противоречие между конкретностью человеческого бытия и абстрактными образами в стихах может сниматься и действительно снимается только через движение этих образов. Движение в его разнообразных формах - главный герой в лирике Маяковского.
Когда абстракция двугорбости получает материальное тело двугорбого верблюда для своего воплощения - это не значит, что противоречие конкретность - абстракция снялось. Это значит, что еще больше обострилось, дошло до противоречия полного несогласование друг с другом верблюда и его предполагаемого места обитания - Невы. Это кажется полным абсурдом, и многие неумеющие думать читатели действительно так и будут считать. Конечно, в данном конкретном случае понять, что хотел сказать поэт, несложно, но у него есть и более сложные загадки.
Итак, мы имеем две несоединимые реальности, которые Маяковский соединил вместе. Как ему это удалось? Почему приведенные выше строки - все-таки не абсурд? Движение. Вот снятие противоречия. Двугорбый верблюд гонится "сырым погонщиком" по Неве. Абстрагируя от двугорбого верблюда двугорбость и соединяя эту абстракцию с конкретной Невой, мы очевидно получаем картину волн на реке, создаваемых ветром. Картина получает яркой от того, что она непосредственно не существует в стихотворении Маяковского, она создается самим нашим сознанием из соединения абстрактного и конкретного. От того, что абстрактное движение ставится во главу всего, и конкретное движение волн по реке становится намного ярче, чем если бы Маяковский прямо указал на это событие.
Аналогичные рассуждения можно провести и с "хмур и плачевен", который гасит "фонарные знаки". Здесь мы имеем чистую абстрацию, не воплощенную в чем-либо конкретном. Абстракция вступает в противоречие с конкретными зажженными фонарями. Движение реализуется через глагол "гасит". Но сама по себе абстракция "хмур и плачевен" не может погасить конкретные фонари. Для этого она неизбежно должна конкретизироваться. Должно появиться нечто реально существующее и конкретное, что "загасит фонарные знаки". И появляется рассвет. Причем он существует не статически, выведенный в строках поэта, а, появившись в нашем сознании, непрерывно движется. Ну как еще реалистичнее можно нарисовать образ рассвета?!
Очевидно, что мы тут наблюдаем еще одно проявление диалектики, когда авангардизм и футуризм Маяковского оказывается тождественен своей противоположности - реализму. Потому как не существует отдельно самих по себе футуризма, реализма и прочего. Есть ее поэзия и подделка. В этом смысле тождественны друг другу стихи Маяковского и, например, Пушкина.
А как же получилось так, что Маяковский стал поэтом революции? Нет ничего проще. Разве поэт, ставящий движение в центр своего творчества мог бы пропустить самое великое революционное движение, начавшееся в России и во всем мире в 1917 году?! Ествествено, что не мог и не пропустил. Вот оно - движение революции:
НАШ МАРШ
Бейте в площади бунтов топот!
Выше, гордых голов гряда
Мы разливом второго потопа
перемоем миров города.
Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш бог бег.
Сердце наш барабан.
Есть ли наших золот небесней?
Нас ли сжалит пули оса?
Наше оружие - наши песни.
Наше золото - звенящие голоса.
Зеленью ляг, луг,
выстели дно дням.
Радуга, дай дуг
лет быстролётным коням.
Видите, скушно звезд небу!
Без него наши песни вьем.
Эй, Большая Медведица! требуй,
чтоб на небо нас взяли живьем.
Радости пей! Пой!
В жилах весна разлита.
Сердце, бей бой!
Грудь наша - медь литавр.
<1917>
Для меня это все остается совершенно непонятным. По-моему так делать нельзя, т. е. нельзя разорвать на две части целого человека, нельзя сказать, что вот этот кусок жизни был правильным и хорошим, а вот о втором лучше вообще забыть. Мировоззрение Маяковского формируется не в 1917 году, а гораздо раньше. Говорить, что до 1917-го все было ОК, а потом горло поэта было прижато, - это фигня. Так не бывает. Сейчас посмотрим почему. На полноту исследования я не претендую, но небольшую зарисовочку по теме дам. Конечно не как критик-профессионал, но зато как любитель и почитатель творчества Маяковского. :)
Приведу два ранних стихотворения В. Маяковского, написанных в 1913 году.
ВЫВЕСКАМ
Читайте железные книги!
Под флейту золоченой буквы
полезут копченые сиги
и золотокудрые брюквы.
А если веселостью песьей
закружат созвездия "Магги" -
бюро похоронных процессий
свои проведут саркофаги.
Когда же хмур и плачевен,
загасит фонарные знаки,
влюбляйтесь под небом харчевен
в фаянсовых чайников маки!
КОЕ-ЧТО ПРО ПЕТЕРБУРГ
Слезают слезы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.
И небу - стихши - ясно стало:
туда, где моря блещет блюдо,
сырой погонщик гнал устало
Невы двугорбого верблюда.
В чем сходство этих стихотворений? Прежде всего бросается в глаза насыщенность стихотворений абстракциями. Например, "хмур и плачевен". Где в реальном мире существует эта "вещь"?! Нигде. "Сырой погонщик" и "Невы двугорбый верблюд" и др. тоже в этом списке. Ясно, что этими метафорами и сравнеиями Маяковский хотел показать отдельные абстрактные качества реально существующих предметов: хмурость, сырость, процесс движения, горбатость и пр. Но, согласитесь, что использовать настоящие названия этих абстракций в стихотворении не стоит. Поэтому абстракции вживляются в реально существующие в мире объекты, которые с точки зрения поэта наилучшим образом подходят для художественных целей.
Получается, что абстрация уже и не совсем абстрация. Изменив свою форму, конкретизировавшись, она становится уже действующим лицом. Это как в "Философии права" Гегеля: не монарх обладает суверенитетом, а суверенитет воплощает себя в монархе. Так и у Маяковского двугорбость как таковая воплощает себя в двугорбом верблюде. В этом уже заключается диалектика поэзии Маяковского. В этом ее сила. Но сам по себе этот прием не особенно сильный, его можно найти у целого ряда поэтов. Особенность поэзии Маяковского в том, что у него в стихах абстракции неразрывно переплетаются с конкретными объектами. Например, "двугорбый верблюд" явно не разрывен с рекой Невой. А "хмур и плачевен" ассоцируется с погасшими фонарными знаками. Как уже наверно понятно, здесь и заключается огромная трудность восприятия поэзии Маяковского.
Действительно, многие про стихи, подобные приведенным выше, говорят, что, дескать, у Маяковского ничего непонятно и гневно закрывают книгу. Да, когда абстракции существуют наравне с конкретными объектами, человеческому сознанию приходится нелегко. Кто читал работы Гегеля, тот это понимает. Но в этом соединении и заключается все прелесть поэзии Маяковского! Существующее противоречие между конкретностью человеческого бытия и абстрактными образами в стихах может сниматься и действительно снимается только через движение этих образов. Движение в его разнообразных формах - главный герой в лирике Маяковского.
Когда абстракция двугорбости получает материальное тело двугорбого верблюда для своего воплощения - это не значит, что противоречие конкретность - абстракция снялось. Это значит, что еще больше обострилось, дошло до противоречия полного несогласование друг с другом верблюда и его предполагаемого места обитания - Невы. Это кажется полным абсурдом, и многие неумеющие думать читатели действительно так и будут считать. Конечно, в данном конкретном случае понять, что хотел сказать поэт, несложно, но у него есть и более сложные загадки.
Итак, мы имеем две несоединимые реальности, которые Маяковский соединил вместе. Как ему это удалось? Почему приведенные выше строки - все-таки не абсурд? Движение. Вот снятие противоречия. Двугорбый верблюд гонится "сырым погонщиком" по Неве. Абстрагируя от двугорбого верблюда двугорбость и соединяя эту абстракцию с конкретной Невой, мы очевидно получаем картину волн на реке, создаваемых ветром. Картина получает яркой от того, что она непосредственно не существует в стихотворении Маяковского, она создается самим нашим сознанием из соединения абстрактного и конкретного. От того, что абстрактное движение ставится во главу всего, и конкретное движение волн по реке становится намного ярче, чем если бы Маяковский прямо указал на это событие.
Аналогичные рассуждения можно провести и с "хмур и плачевен", который гасит "фонарные знаки". Здесь мы имеем чистую абстрацию, не воплощенную в чем-либо конкретном. Абстракция вступает в противоречие с конкретными зажженными фонарями. Движение реализуется через глагол "гасит". Но сама по себе абстракция "хмур и плачевен" не может погасить конкретные фонари. Для этого она неизбежно должна конкретизироваться. Должно появиться нечто реально существующее и конкретное, что "загасит фонарные знаки". И появляется рассвет. Причем он существует не статически, выведенный в строках поэта, а, появившись в нашем сознании, непрерывно движется. Ну как еще реалистичнее можно нарисовать образ рассвета?!
Очевидно, что мы тут наблюдаем еще одно проявление диалектики, когда авангардизм и футуризм Маяковского оказывается тождественен своей противоположности - реализму. Потому как не существует отдельно самих по себе футуризма, реализма и прочего. Есть ее поэзия и подделка. В этом смысле тождественны друг другу стихи Маяковского и, например, Пушкина.
А как же получилось так, что Маяковский стал поэтом революции? Нет ничего проще. Разве поэт, ставящий движение в центр своего творчества мог бы пропустить самое великое революционное движение, начавшееся в России и во всем мире в 1917 году?! Ествествено, что не мог и не пропустил. Вот оно - движение революции:
НАШ МАРШ
Бейте в площади бунтов топот!
Выше, гордых голов гряда
Мы разливом второго потопа
перемоем миров города.
Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш бог бег.
Сердце наш барабан.
Есть ли наших золот небесней?
Нас ли сжалит пули оса?
Наше оружие - наши песни.
Наше золото - звенящие голоса.
Зеленью ляг, луг,
выстели дно дням.
Радуга, дай дуг
лет быстролётным коням.
Видите, скушно звезд небу!
Без него наши песни вьем.
Эй, Большая Медведица! требуй,
чтоб на небо нас взяли живьем.
Радости пей! Пой!
В жилах весна разлита.
Сердце, бей бой!
Грудь наша - медь литавр.
<1917>