Об Одежде reloaded
По приглашению Кати katek_kat развила и переработала свои размышления о Vetements, возрасте и бунтарстве для портала theBestway.
На всякий случай и у себя текст сохраню под катом.
Размышления об Одежде
В последнее время мир моды не балует нас громкими открытиями. Эпоха it-дизайнеров и it-предметов гардероба прошла, сейчас, кажется, модно одновременно все и ничего.
Тем заметнее стало появление на модной сцене марки Vêtements, возникшей словно из ниоткуда и ставшей, пожалуй, главным предметом споров модников и околомодников всего мира. Творения команды дизайнеров и стилистов, лицом которых стал Демна Гвасалия, вызывают такие ломания копий, поляризуют fashion-народ так, как этого уже давно не удавалось ни одному другому бренду. "Одежда" (так переводится название марки с французского) заставила говорить о себе всего лишь за один сезон, в платья в цветочек и худи нарядились чуть ли не все звезды стрит-стайла и фэшн-инсайдеры. Такое ураганное нашествие на модный мир просто не может не вызвать интереса. Я смотрю на одежду Vetements, которая мне, на удивление, очень нравится, и одновременно размышляю - почему нравится и почему это меня удивляет.
И вот, чего я в числе прочего надумала.
Первое. Эстетика "Ветмáн" (гласный во втором слоге - это тот самый французский звук между назальными "а" и "о", который никак не передать средствами русского языка, тем более, на письме) просто до замирания сердца близка любому человеку, рожденному в 70-80-х. Тем, кто уже в сознательном возрасте последовательно прошел и через анархизм панка конца семидесятых, и через агрессивную "плечистую" моду восьмидесятых, и эпатажно анти-модный гранж начала девяностых. Все это - годы, на которые у упомянутого мной поколения пришлись "детство, отрочество, юность". И именно люди этого поколение работают в сегодняшней моде, либо создавая ее, как дизайнер Vêtements Демна Гвасалия, либо занимаясь её продвижением и продажами, как всевозможные редакторы журналов, байеры, фотографы и стилисты, радостно влезшие в платья, худи и бомберы. Ведь то, что делает Vêtements, как раз и базируется на смеси панка и гранжа с примесью моды городских окраин, гопничества, как бы последнее не называлось в других языках (тут мелькнула мысль - а не лежит ли в основе внезапной любви к Vêtements вечное стремление хороших девочек к хулиганам? Наверняка и без этого не обошлось).
Поэтому на первый взгляд кажется, что Vêtements - это новый взгляд на преемственность модных поколений. Глядя на все эти платья в цветочек, боты на платформе и бомберы, словно переносишься в собственные подростковые годы. С одной стороны, считается (это не я сказала и мнение это не разделяю), что всем взрослым хочется вновь побыть юными. Или, как минимум, примерить свое выпускное платье или старые джинсы. И что, это и есть причина популярности Vêtements? Стремление вернуться в юность? Не верю. Вернее, какая-то доля правды в этом есть, но считать эту причину основной было бы слишком просто. Мало того, этот аргумент в пух и прах разбивается о факт, что одежда Vêtements нравится и тем, кому сейчас двадцать. Юные тоже хотят Vêtements.
Здесь, наверное, хорошо бы было послушать мнение специалистов - социологов, психологов и прочих людей, занятых изучением феномена молодежного вкуса, но я скажу лишь, что общепринятое мнение о молодежи таково: это публика нонконформистская, смелая и готовая к эпатажу. С другой стороны, именно сейчас все больше социологов сообщают, что современная молодежь в смысле бунтарства намного спокойнее поколения собственных родителей и нацелена прежде всего на то, чтобы вписаться в окружающий мир, а вовсе не выделиться из общей массы. Нынешняя юность хочет жить в стабильных отношениях, зарабатывать деньги и делать карьеру, а вовсе не ломать старый мир и строить свой собственный. Поколение родителей согласно этим исследованиям теперь вовсе не сборище замшелых ретроградов, а вполне себе ролевая модель.
Но не живет ли где-то в глубинах среднестатического юного современника тоска о бунте? Пусть бессмысленном и беспощадном, но бунте - бурлящем в крови возбуждении от собственной смелости, собственной решительности и независимости, о свободе, о баррикадах? Об обращенных на тебя тысячах восторженных глаз и поддерживающих тысячах рук - тоска о реальных последователях, а не виртуальных фолловерах? Не стала ли эта внезапная любовь к одежде бунтарей былых десятилетий выражением этой самой неосознанной тоски?
Стремление "надеть гопника" вполне себе вписывается в общую картину настроений в обществе, которую я для себя описываю как "жажда - ничто, имидж - все!", перефразировав известный рекламный слоган 90-х. В оригинале слоган звучал ровно наоборот, превознося жажду (истинные ощущения) над имиджем (придуманной маской). Мы же с вами живем в мире, где жажда, то есть, твое истинное Я, перестало быть определяющим фактором при подборе образа. Всем знакомы постоянно повторяющиеся в той или иной форме призывы модных журналов "открыть в себе" то панка, то рок-звезду. Если верить этим призывам, то быть этим самым панком/рок-звездой/хиппи и прочими "неформалами" совершенно не обязательно, главное - создать правильную картинку, иллюзию, имидж. Казаться - да, но быть - зачем?
Таким образом идеология, когда-то стоявшая за обладающими столь яркими визуальными образами течениями, совершенно нивелировалась. Панки в массовом общественном сознании уже вовсе не "вечно молодые, вечно пьяные" анархисты, а лишь их внешний образ - торчащие в разные стороны волосы, черная кожа, красная клетка и рваные колготки. Миролюбивые бессеребреники хиппи с расширенным ЛСД сознанием превратились в романтичных загорелых длинноволосых девушек в выгоревшем хлопке и рваных джинсах. Депрессивных поклонников гранжа теперь косплеят девочки в растянутых кофтах, глядя изподлобья и кокетливо поворачивая стопы носками внутрь.
Все молодежные движения, прославившиеся когда-то открытой конфронтацией с обывательским сознанием большинства, выродились в поверхностные и чисто визуальные образы, стали набором костюмов того самого презренного большинства, сохранив, правда, внешние приметы своего былого философского великолепия. И теперь, когда мы одеваем себя в определенном стиле, меняем свой внешний вид, мы словно бы попадаем в лучи славы настоящих мятежников прошлых десятилетий. Грубо говоря, надевая худи от Vêtements, мы пытаемся разбудить нашего внутреннего бунтаря.
Страсть к новизне и переодеванию, а так же и наивная, но живучая вера в то, что одежда может изменить нашу жизнь, - это и та плодородная почва, на которой вырос и буйным цветом цветет разной степени тяжести шопоголизм. Или просто любовь к покупкам, если слово "шопоголизм" кажется вам слишком негативно окрашенным. Акт покупки дает нам не просто дозу эндорфина от обладания новой вещью, но и дарит надежду, что эта новая вещь изменит нашу жизнь к лучшему. Сделает нас в чем-то новым человеком - лучшим, более красивым, более удачливым, более счастливым, чем раньше. Не знаю, как вы, а я, например, обычно иду в магазин (причем, в последнее время я все чаще делаю покупки онлайн), когда мне хочется поднять себе настроение или просто ощутить какие-то перемены. И шопинг дает мне ощущение, что я что-то меняю. Да и настроение поднимается. То есть, это работает. Пусть обусловленные шопингом перемены наступают часто только в размере остатка на счете, но жизнь мы проживаем в ощущениях. И если мои ощущения меня радуют, то и славно. А в хорошем настроении уже значительно приятнее (и результативнее!) удаются и перемены реальные.
Что ж, все мы, прежде всего, люди, а люди все одинаковые - ищущие любви, стремящиеся быть окруженными своими и, ко всему прочему, очень, очень внушаемые существа. У всех нас свои триггеры и кнопки. И у всех нас, как и у многих "бунтарей", которые считают что простая покупка вещи в какой-либо бунтарской стилистике делает их "дерзкими", эти кнопки отшлифованы миром маркетинга и рекламы. Бунтарство же - это прежде всего состояние внутреннее, а внешность - дело десятое. Она идет следом. Покрасив волосы в зеленый цвет, не станешь панком. Надев Vêtements не превратишься в крутого пацана. Процент бунтарей, полагаю, среди любой возрастной группы одинаков, но выйдет ли бунтарство на поверхность зависит, скорее, от того, есть ли чего терять потенциальному бунтарю и сколько. Молодежи, по большому счету, кроме жизни, терять особо нечего. У тех, кто прожил подольше, накапливается круг тех, кого они приручили, и, соответственно, ответственности за них. Но я отвлеклась.
На самом деле, мне совсем недавно стало отчетливо ясно следующее. И это - второй итог моих размышлений. Мое поколение, а это и есть поколение рожденных в 70-х и 80-х, о котором я говорила в самом начале, поколение Демны Гвасалия, пожалуй, первое из тех, кто живет и развивается параллельно со всеми этими "30 - это новые 20", "40 - это новые 30", "50 - это новые..." и так далее. В чем это выражается? Когда-то нам было двадцать. Вот мы доросли до тридцатника, и он вдруг оказался все теми же 20 - пусть новыми, но по ощущениям как-то от "старых 20" ушли мы не далеко. Теперь, когда мы дошагали бодрыми спортивными (да! мы за собой следим!) ногами до 40, они считаются новыми тридцатью. А тридцать-то, как мы уже выучили, это ... Правильно, двадцать!
Наши родители, говоря "ах, я когда-то такое носил(а)", протягивали это "такое" нам, своим детям, поглядывая на нас с умилением и снисхождением к нашей беспечной юности в глазах. Мы же, видя на подиумах, к примеру, платья-комбинации в цветочек, тоже можем сказать "ах, я когда-то такое носила". И еще как носила - с бомберами и ботами на платформе, с растянутыми вязаными кофтами и мартенсами. А еще можно было снять с приятеля худи и натянуть поверх платья - и пусть этот худи был нам велик и рукава болтались, и капюшон сползал на глаза. И что? Все эти снова вышедшие на первый план прекрасные платья и худи нам совершенно незачем отдавать каким-то детям! Пфф! Зачем? С какой стати? Нам самим, перманентно двадцатилетним, они очень даже к лицу! Только гляньте в зеркало.
О том, что в современной моде стерлись сезонные границы, мы уже знаем. Отличия гендерные исчезают на наших глазах. Теперь и возраст сдает позиции. По юности нет смысла ностальгировать. Ее можно надеть.
На всякий случай и у себя текст сохраню под катом.
Размышления об Одежде
В последнее время мир моды не балует нас громкими открытиями. Эпоха it-дизайнеров и it-предметов гардероба прошла, сейчас, кажется, модно одновременно все и ничего.
Тем заметнее стало появление на модной сцене марки Vêtements, возникшей словно из ниоткуда и ставшей, пожалуй, главным предметом споров модников и околомодников всего мира. Творения команды дизайнеров и стилистов, лицом которых стал Демна Гвасалия, вызывают такие ломания копий, поляризуют fashion-народ так, как этого уже давно не удавалось ни одному другому бренду. "Одежда" (так переводится название марки с французского) заставила говорить о себе всего лишь за один сезон, в платья в цветочек и худи нарядились чуть ли не все звезды стрит-стайла и фэшн-инсайдеры. Такое ураганное нашествие на модный мир просто не может не вызвать интереса. Я смотрю на одежду Vetements, которая мне, на удивление, очень нравится, и одновременно размышляю - почему нравится и почему это меня удивляет.
И вот, чего я в числе прочего надумала.
Первое. Эстетика "Ветмáн" (гласный во втором слоге - это тот самый французский звук между назальными "а" и "о", который никак не передать средствами русского языка, тем более, на письме) просто до замирания сердца близка любому человеку, рожденному в 70-80-х. Тем, кто уже в сознательном возрасте последовательно прошел и через анархизм панка конца семидесятых, и через агрессивную "плечистую" моду восьмидесятых, и эпатажно анти-модный гранж начала девяностых. Все это - годы, на которые у упомянутого мной поколения пришлись "детство, отрочество, юность". И именно люди этого поколение работают в сегодняшней моде, либо создавая ее, как дизайнер Vêtements Демна Гвасалия, либо занимаясь её продвижением и продажами, как всевозможные редакторы журналов, байеры, фотографы и стилисты, радостно влезшие в платья, худи и бомберы. Ведь то, что делает Vêtements, как раз и базируется на смеси панка и гранжа с примесью моды городских окраин, гопничества, как бы последнее не называлось в других языках (тут мелькнула мысль - а не лежит ли в основе внезапной любви к Vêtements вечное стремление хороших девочек к хулиганам? Наверняка и без этого не обошлось).
Поэтому на первый взгляд кажется, что Vêtements - это новый взгляд на преемственность модных поколений. Глядя на все эти платья в цветочек, боты на платформе и бомберы, словно переносишься в собственные подростковые годы. С одной стороны, считается (это не я сказала и мнение это не разделяю), что всем взрослым хочется вновь побыть юными. Или, как минимум, примерить свое выпускное платье или старые джинсы. И что, это и есть причина популярности Vêtements? Стремление вернуться в юность? Не верю. Вернее, какая-то доля правды в этом есть, но считать эту причину основной было бы слишком просто. Мало того, этот аргумент в пух и прах разбивается о факт, что одежда Vêtements нравится и тем, кому сейчас двадцать. Юные тоже хотят Vêtements.
Здесь, наверное, хорошо бы было послушать мнение специалистов - социологов, психологов и прочих людей, занятых изучением феномена молодежного вкуса, но я скажу лишь, что общепринятое мнение о молодежи таково: это публика нонконформистская, смелая и готовая к эпатажу. С другой стороны, именно сейчас все больше социологов сообщают, что современная молодежь в смысле бунтарства намного спокойнее поколения собственных родителей и нацелена прежде всего на то, чтобы вписаться в окружающий мир, а вовсе не выделиться из общей массы. Нынешняя юность хочет жить в стабильных отношениях, зарабатывать деньги и делать карьеру, а вовсе не ломать старый мир и строить свой собственный. Поколение родителей согласно этим исследованиям теперь вовсе не сборище замшелых ретроградов, а вполне себе ролевая модель.
Но не живет ли где-то в глубинах среднестатического юного современника тоска о бунте? Пусть бессмысленном и беспощадном, но бунте - бурлящем в крови возбуждении от собственной смелости, собственной решительности и независимости, о свободе, о баррикадах? Об обращенных на тебя тысячах восторженных глаз и поддерживающих тысячах рук - тоска о реальных последователях, а не виртуальных фолловерах? Не стала ли эта внезапная любовь к одежде бунтарей былых десятилетий выражением этой самой неосознанной тоски?
Стремление "надеть гопника" вполне себе вписывается в общую картину настроений в обществе, которую я для себя описываю как "жажда - ничто, имидж - все!", перефразировав известный рекламный слоган 90-х. В оригинале слоган звучал ровно наоборот, превознося жажду (истинные ощущения) над имиджем (придуманной маской). Мы же с вами живем в мире, где жажда, то есть, твое истинное Я, перестало быть определяющим фактором при подборе образа. Всем знакомы постоянно повторяющиеся в той или иной форме призывы модных журналов "открыть в себе" то панка, то рок-звезду. Если верить этим призывам, то быть этим самым панком/рок-звездой/хиппи и прочими "неформалами" совершенно не обязательно, главное - создать правильную картинку, иллюзию, имидж. Казаться - да, но быть - зачем?
Таким образом идеология, когда-то стоявшая за обладающими столь яркими визуальными образами течениями, совершенно нивелировалась. Панки в массовом общественном сознании уже вовсе не "вечно молодые, вечно пьяные" анархисты, а лишь их внешний образ - торчащие в разные стороны волосы, черная кожа, красная клетка и рваные колготки. Миролюбивые бессеребреники хиппи с расширенным ЛСД сознанием превратились в романтичных загорелых длинноволосых девушек в выгоревшем хлопке и рваных джинсах. Депрессивных поклонников гранжа теперь косплеят девочки в растянутых кофтах, глядя изподлобья и кокетливо поворачивая стопы носками внутрь.
Все молодежные движения, прославившиеся когда-то открытой конфронтацией с обывательским сознанием большинства, выродились в поверхностные и чисто визуальные образы, стали набором костюмов того самого презренного большинства, сохранив, правда, внешние приметы своего былого философского великолепия. И теперь, когда мы одеваем себя в определенном стиле, меняем свой внешний вид, мы словно бы попадаем в лучи славы настоящих мятежников прошлых десятилетий. Грубо говоря, надевая худи от Vêtements, мы пытаемся разбудить нашего внутреннего бунтаря.
Страсть к новизне и переодеванию, а так же и наивная, но живучая вера в то, что одежда может изменить нашу жизнь, - это и та плодородная почва, на которой вырос и буйным цветом цветет разной степени тяжести шопоголизм. Или просто любовь к покупкам, если слово "шопоголизм" кажется вам слишком негативно окрашенным. Акт покупки дает нам не просто дозу эндорфина от обладания новой вещью, но и дарит надежду, что эта новая вещь изменит нашу жизнь к лучшему. Сделает нас в чем-то новым человеком - лучшим, более красивым, более удачливым, более счастливым, чем раньше. Не знаю, как вы, а я, например, обычно иду в магазин (причем, в последнее время я все чаще делаю покупки онлайн), когда мне хочется поднять себе настроение или просто ощутить какие-то перемены. И шопинг дает мне ощущение, что я что-то меняю. Да и настроение поднимается. То есть, это работает. Пусть обусловленные шопингом перемены наступают часто только в размере остатка на счете, но жизнь мы проживаем в ощущениях. И если мои ощущения меня радуют, то и славно. А в хорошем настроении уже значительно приятнее (и результативнее!) удаются и перемены реальные.
Что ж, все мы, прежде всего, люди, а люди все одинаковые - ищущие любви, стремящиеся быть окруженными своими и, ко всему прочему, очень, очень внушаемые существа. У всех нас свои триггеры и кнопки. И у всех нас, как и у многих "бунтарей", которые считают что простая покупка вещи в какой-либо бунтарской стилистике делает их "дерзкими", эти кнопки отшлифованы миром маркетинга и рекламы. Бунтарство же - это прежде всего состояние внутреннее, а внешность - дело десятое. Она идет следом. Покрасив волосы в зеленый цвет, не станешь панком. Надев Vêtements не превратишься в крутого пацана. Процент бунтарей, полагаю, среди любой возрастной группы одинаков, но выйдет ли бунтарство на поверхность зависит, скорее, от того, есть ли чего терять потенциальному бунтарю и сколько. Молодежи, по большому счету, кроме жизни, терять особо нечего. У тех, кто прожил подольше, накапливается круг тех, кого они приручили, и, соответственно, ответственности за них. Но я отвлеклась.
На самом деле, мне совсем недавно стало отчетливо ясно следующее. И это - второй итог моих размышлений. Мое поколение, а это и есть поколение рожденных в 70-х и 80-х, о котором я говорила в самом начале, поколение Демны Гвасалия, пожалуй, первое из тех, кто живет и развивается параллельно со всеми этими "30 - это новые 20", "40 - это новые 30", "50 - это новые..." и так далее. В чем это выражается? Когда-то нам было двадцать. Вот мы доросли до тридцатника, и он вдруг оказался все теми же 20 - пусть новыми, но по ощущениям как-то от "старых 20" ушли мы не далеко. Теперь, когда мы дошагали бодрыми спортивными (да! мы за собой следим!) ногами до 40, они считаются новыми тридцатью. А тридцать-то, как мы уже выучили, это ... Правильно, двадцать!
Наши родители, говоря "ах, я когда-то такое носил(а)", протягивали это "такое" нам, своим детям, поглядывая на нас с умилением и снисхождением к нашей беспечной юности в глазах. Мы же, видя на подиумах, к примеру, платья-комбинации в цветочек, тоже можем сказать "ах, я когда-то такое носила". И еще как носила - с бомберами и ботами на платформе, с растянутыми вязаными кофтами и мартенсами. А еще можно было снять с приятеля худи и натянуть поверх платья - и пусть этот худи был нам велик и рукава болтались, и капюшон сползал на глаза. И что? Все эти снова вышедшие на первый план прекрасные платья и худи нам совершенно незачем отдавать каким-то детям! Пфф! Зачем? С какой стати? Нам самим, перманентно двадцатилетним, они очень даже к лицу! Только гляньте в зеркало.
О том, что в современной моде стерлись сезонные границы, мы уже знаем. Отличия гендерные исчезают на наших глазах. Теперь и возраст сдает позиции. По юности нет смысла ностальгировать. Ее можно надеть.