Божена Рынска. Волчьи котлетки. Ч.1
http://www.homeclub.kz/node/14861
Божена Рынска. Волчьи котлетки.
ВОЛЧЬИ КОТЛЕТКИ
Пост от becky_sharpe
Отсюда:
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/147352.html#cutid1
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/147660.html
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/148460.html#cutid1
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/148923.html#cutid1
Немногие из нас, изучая генеалогическое древо своей семьи, не рискуют найти на ветках пару странных пташек.
Томми Дюар
И сегодня я, ваш дежурный редактор, расскажу о "странных пташках" моей семьи.
Недавно я конкретно расшумелась на незнакомого мужика. Плетусь я по жаре по какому-то мерзкому переулку. Оттуда еще с Неглинки поворот на Петровку под светофор. Пробка. Почти безнадежная. А меня в ресторане Маша Благоволина ждет --- внучка замечательного адвоката Марии Сергеевны Благоволиной, язвы и умницы. Несколько отличных историй о ней можно прочесть в книжке Ардовых про Ордынку. Ну, да я отвлеклась.
Короче, мужик. Подходит и говорит: "Девушка, я опаздываю, вы не могли бы меня пропустить вперед вас?" И тут у меня, что называется, включается "оверреакшен". Слышу себя со стороны и вдруг фиксирую, как я, плачущим голосом, чуть ли не с дерьмом мужика съедаю. "Вы опаздываете? А я -- что -- не опаздываю? Вам у меня в голову не пришло спросить: не опаздываю ли я? Вот с каких хренов в вашу голову пришла мысль, что вам должно быть удобно за мой счет?!!!!" И слезы на глазах у меня уже, и обидно ужасно. "Ладно, -- удивляется мужик, -- я кого-нибудь еще попрошу". И отходит, сильно озадаченный. Ибо реакция моя явно не соответствует просьбе, но с другой стороны -- видно, что просьба обидела меня до глубины души. А все из-за любителей котлет.
Про "любителей котлет" мне сто лет назад рассказал Виктор Шендерович. Дело было в ресторане на Патриках. Встретились случайно, решили выпить чаю. И слово за слово -- рассказываю ему, как недавно летала в Лондон. Лечу я, значит, в обожаемый город ненавистным экономом. Первый канал закупил мне VIP-зал, (я тогда собиралась у них вести передачу под названием "Жесть"). И если покупаешь этот зал, то неудобства эконома хоть как-то скрашиваются, -- тех, кто потратился на "вип", регистрируют на удобный первый ряд, который сразу за бизнесом. И там, соответственно, как в бизнесе, можно ноги вытянуть. Этот блатной ряд явно удобнее всех остальных. И вот прямо перед взлетом подходит ко мне какая-то тетка. И спрашивает, показывая на свой неудобный второй ряд с другого бока самолета: "Девушка, а вы с нами местами не поменяетесь? А то у там у соседей ребенок так орет...."
Вылить ей на голову чай я не могу, -- самолет еще не взлетел, не наливают. Дать в пятачину? -- Так за мордобой на борту могут высадить. Конечно, по-хорошему, надо было смешать ее с ковролином. Но в тот раз, пришлось ограничиться минимумом. "Пошла отсюда на ***, -- говорю, -- животное". А сама думаю: вот встретить бы такую тварь в парке как-нибудь и отфигачить до кровавых соплей....
И вот, значит, рассказываю эту историю Шендеровичу. "Ну что ж, человек очень любит котлеты", -- пожимает плечами он. "Ты, конечно, не знаешь этой истории? Это мой дедушка рассказывал. Он был скрипачом одного из театров. И вот их оркестр эвакуировали в Самару. (Или в Уфу, могу врать детали -- прим. автора). Продовольствие только по карточкам. Война. Голодуха. На Новый год решили скинуться праздничной "дачкой" -- фаршем, сделать каждому по котлетке, и выложить их на общее блюдо, чтобы хоть чуть-чуть походило на Новогодний стол. И вот один тромбонист, еще до звона курантов, подходит к блюду, садится рядом. И берет котлету. Оркестранты покосились, ну, думают, ладно, -- не выдержал человек. Прожевав свою долю, тромбонист берет вторую котлету, и на глазах изумленной публики ее съедает. Каждому, напоминаю, причиталось по одной. От этой наглости все теряют дар речи. Съев вторую, он тянется к третей. И тут общественность выходит из коматозного оцепенения. "Молодой человек, -- говорит дедушка Шендеровича, -- что вы делаете?!!!"
-- Ой, -- отдергивает руку тромбонист, -- простите ради бога. Просто понимаете, я очень люблю котлеты.
История эта засела у меня в голове, словно гвоздь, -- нашими семейными любителями котлет было отравлено мое детство. Мой отец родился сразу после войны. А через восемь лет родилась его сестра. Послевоенные годы. Город Куйбышев. Дед и бабка не были на войне, их с Украины сразу же отправили работать на серьезном заводе. С едой в Самаре плохо. Даже в относительное сытые ранние восьмидесятые мы им привозили из Ленинграда масло.
И вот оставляет мать в холодильнике две котлеты -- сыну Леве и дочке Нине. Приходит Лева из школы. А котлет нет, -- младшая сестра Нина, третьеклассница, съела и его, и свою....
Безкотлетный сын вырос и женился на такой же любительнице котлет, только в еще более жестком варианте. Когда отец в восемь утра прилетел из командировки Набережных Челнов, мать недовольно сказала: "Ты что, не мог в аэропорту посидеть, подождать, чтобы весь дом не будить?" (Дом состоял из одной матери, я в то время была на даче).
А когда я, уже заработавшая на квартиру в Питере, поняла, что на Москву мне никогда не заработать, потребовала свою маленькую дольку семейной недвижимости (не честную треть, а жалкую седьмушку), моя мать -- страстная любительница котлет искренне объяснила, почему не хочет отдавать мне -- мое: "Да... а мы с бабкой в трехкомнатную хотели съехаться... В трехкомнатной-то вдвоем удобнее!".
Логика была железной. Мать -- математик, считать умеет. Две котлеты лучше одной. Три котлеты лучше двух. Трешка удобнее двушки. А четырешка -- лучше трешки. Дворец -- так и вообще зашибись, но на дворец объесть некого.
... Продолжаем котлетные истории. Гул затих, вот стою я перед вами, простая волчья котлетка. Пища. В пятнадцать лет любительница котлет запрещала мне ночью вставать в туалет, потому что я пятками слишком громко топаю по коридору и мешаю спать матери, ну а если любитель котлет хочет спать, то вся страна спать должна. Кстати, мать спала в соседней (!!!!) комнате, а не в общем бараке, и даже не в коммуналке.
Я выросла. Слегка приподнялась. И родственные любители котлет сразу поняли, что тут есть чем поживиться. И вот одну славную продолжательницу дела котлетолюбов я позвала к себе в Монако. Командировку оплачивали Известия. Одну из ночей мне пришлось работать, -- полосу писать. Не буди, говорю я родственнице, меня с утра. Иди с богом на обычный пляж, а я высплюсь, заберу тебя, и пойдем на дорогой, но учти -- раньше часа точно я не встану.
Родственница косоротится, -- мол, что за новости?! -- Котлета потребовала уважения к своим потребностям! И в десять утра начинает меня телепать: "Вставай, вставай, солнце проспишь, пошли загорать!" Ей, вестимо дело, не хочется идти на средненький пляжик, когда за мой счет можно пойти на дорогой. И потому, -- вставай, котлета, в гробу отоспишься!
Любители котлет мужского пола присасывались ко мне всю молодость. И я уже затеяла котлетную революцию - не хочу быть пищей, хочу юзать сама. Но когда пришла пора образовывавать ячейку общества, ясен пень, из пучин мироздания к моему берегу прибило именно матерого любителя котлет.
Покупаю я как-то пластиночки от моли. Пять штук кладу в гардеробище обожаемого. А три -- в свой крохотный гардеробишко. Приезжаю очередной раз в Лондон. А мой свитер слопала моль. Потому что обожаемый выковырял мои три пластинки и добавил их к своим пяти. Справедливо посчитав, что восемь -- надежнее пяти. И вот идем мы с ним как-то раз по Гайд Парку. Слушай, -- говорю, -- где бы здесь пописать?
--- А я пока не хочу, -- честно отвечает он.
Дорогие любители котлет. Чтоб вы все дохли. Чтоб вы лежали в больнице, и шакалы с гиенами обгладывали ваш труп, как вы всю вашу подлую жизнь обгладывали окружающих... Жаль только, они не сдохнут. Они непробиваемые. Те, кто любит котлеты, не дохнут нигде и никогда. Это мы -- их пища, их котлеты, дохнем, болеем, надрываемся и старимся раньше времени. А этих граждан ничего не берет. На свете, как писал Островский, волки и овцы, волки и овцы... Волки позорные, любители котлет -- рожают детей и делают из них волчьи котлетки. Волчьи котлетки, услужливые родители, настоящие квочки, делают из своих детей волков, и волки с детства заточены на "юзанье" окружающих. Слуги рожают господ, господа -- воспитывают себе слуг, ну а психологических аспектах этого дела мы поговорим завтра, как раз я прочла один дивный психологический пост на эту тему и одну замечательную книгу.
Продолжаем разговор о котлетах. Этот пост я пишу вечером, впрок, так сказать. Сижу в кафешке. За соседним столиком -- типичный котлетолюб, из тех, что соседей по социалистическому общежитию на хрену вертели. У него громкий и очень неприятный рингтон мобильника. Мобильник лежит прямо около него. Но пока котлетолюб не прожует свой кусок, он мобильник не возьмет. Пусть себе орет, и мешает другим. Пусть вам всем будет плохо, а ему самому с собой очень хорошо, как говорила моя тетка. Обратите внимание: самые громкие и отвратительные рингтоны как раз у котлетолюбов. У тех, кому глубоко плевать на окружающих.
Лично я всегда отключаю звонок в поездах, тихих кафе и маленьких помещениях -- иначе меня еврейский гилт, как говорит мой друг-котлета, заест. Его самого, кстати, еврейский гилт заедает регулярно.
Кстати, у моей ближайшей подруги тоже страшно неприятный, громкий и резкий звонок. И она очень любит посидеть со мной в ресторане и потрепаться. И когда ее моторыла надрывается, она ее не берет -- ну, чтобы не мешало процессу трепа. Окружающие нервно дергаются.
-- Слушай, -- говорю, -- ты не могла бы или подойти к телефону, или поставить нормальный человеческий звонок?
-- Мааааасечка, -- воркует подруга, -- это жеж мне подарили, я не знаааааю, как это делается.....
Позвонить в справочное, попросить шофера -- это ей лень. И я сколько раз наблюдала за этим -- ей реально не стыдно, не неловко, не неудобно. Гилт не мучает ее вообще. Хорошо жить на свете тем, у кого недоразвит очаг мозга, отвечающий за гилт.
Предыдущий пост много комментировали. Как написал один читатель: "Ненависть людей, уважающих права других, к тем, кто прав других не уважает, разумеется, безгранична". Многих конкретно вштырило -- оказалось, на ветвях почти всех семейных деревьев и кустарников -- обитали и чирикали любители котлет. Особенно мне понравилось вот это, чистейшей прелести: "У меня в семье и среди друзей семьи любителей котлет было предостаточно. Начиная с моей прабабушки, которая слизывала крем с пирожных, потому что ей нравится крем". А вот моя взаимная френдесса Лена пишет: "Был январь, только что закончился снегопад и резко потеплело. На дороге каша. Мамахен в новой шубе. И когда по дороге проезжает машина, кидаясь грязью из под колес, она прячется за меня. Я - по уши облита жидкой холодной грязью, она - чистенькая и смеется надо мной". Действительно, обхохочешься.
Парочки: волки и овцы, котлеты и котлетники так и кочуют по ветвям семейного древа из поколения в поколение. Кто был раньше -- курица или яйцо, котлетник или котлета? Черт его знает, кто первый начал, одно скажу точно: самые забубеные любители котлет получаются у самых лучших и самых добрых мам. Талантливейшая писательница Александра Яковлевна Бруштейн, большой души человек, кристально честная умница, преданнейшая и любящая мать, детей своих боготворила. Сын Миша рано умер от сердца. А вот что пишут о ее дочери, балерине Надежде Надеждиной, современники.
"Обласканную властью, высокую, крупную, крепкотелую, всегда уверенную на вид Надежду Сергеевну Надеждину одолевала своя забота. Мать ее была старой еврейкой автором популярных пьес и книг Александрой Яковлевной Бруштейн. Это родство и удручало и, безусловно, компрометировало Надежду Сергеевну Надеждину, она его всячески скрывала, запрещала матери появляться в ее обществе и даже рассказывать, кто такая ее высоко взлетевшая дщерь. Скрыть, разумеется, было трудно. Помню, знакомая мне девица, танцевавшая в этом славном ансамбле, весьма непосредственное существо, непонимающе восклицала: "Какое странное отношение! Такою матерью можно гордиться!" Все обстояло наоборот. Гордилась своею дочкой старуха, фанатически ее обожавшая. Она пробиралась тайком на концерты ждала, когда наконец, уступив шумным вызовам избранной публики, на сцене появится ее дочь, Надежда Сергеевна Надеждина".
Дети волчьих котлеток искренне полагают, что все на свете -- их обслуживающий персонал. Такую девушку растила и вырастила моя покойная тетка, например. С пятнадцати лет девушко стало разговаривать с окружающими, как с горничными, легко звонило по межгороду с чужого мобильного. Мысль о том, что владелица мобильного сама последний хрен без соли доедает, ей в голову не приходила.
"Слушай, -- говорю я как-то тетке после очередной выходки, -- у тебя растет монстр. Это очень плохо".
"Выращиваем новое поколение сучек, -- ухмыльнулась тетка, -- это вам всем с ней будет плохо, а ей с самой собой будет очень даже хорошо".
Так оно, собственно, и вышло. Я резко пресекла попытки юзать меня, и тогда сучка нового поколения стала юзать в темную. Приехала к моей знакомой модельерше. Представилась моей двоюродной сестрой, (на самом деле -- пятиюродной, но кто вам считает). И тут же кагбе спохватилась: "Вы только Божене не говорите, она не любит, когда я называю ее сестрой". После чего взяла на дефиле у модельерши платье с вышивкой из драгоценных камней. Пообещала купить. А после дефиле не купила, просто вернула с шофером. Подол при этом оказался изорван.
И вот технология выращивания такого существа -- она прекрасно описана у психолога uta_kryakva
http://uta-kryakva.livejournal.com/91024.html
Прочтите этот блистательный пост и комментарии к нему.
Речь, собственно, вот о чем: травма слуга--господин так и перепассовывается между поколениями.
Слуга служит. Растит новое поколение сучек и сукиных сынов. И оно, поколение это, считает, что есть их потребности, и все остальные, на хрен никому не сдавшиеся. Дети этих моральных уродов не верят, что имеют право хоть на что-то, и вырастают такими же слугами, как бабушка. Усердно служат своим детям, рано попадают во вторую гинекологию и первую кардиологию, а тем временем детки наливаются соками и борзеют.
"И вот вам структура личности - один, котороый заполняет собой все, и другой, который обретается на задворках", -- пишет uta_kryakva -- и оба они несчастны. Один и другой страдают от одиночества, бессилия и чувства вины. Один ощущает себя монстром, убивающем вокруг все живое, драконом, откусывающим головы и не способным насытиться, и потому одиноким. А второй - несчастной обслугой, ни на что не годной, кроме питания драконов и готовым быть им окончательно съеденным, а потому также поддерживающим свою изоляцию. Ну их нахрен, драконов".
Собственно, "ну их нахрен, драконов" это то, к чему пришла я путем долгого обдумывания. Перевоспитаться в нимфу и поглощать -- не получилось. Оказалось, что мне более по кайфу заботиться о драконах. Но драконы в принципе не говорят спасибо. Моя мать, например, в принципе такого слова не знает. Она реально никогда его не говорит, это просто душевное расстройство какое-то. Когда я подарила ей вожделенную собаку ценой в пол моей зарплаты, мать, хмыкнув, поблагодарила так: "Да... это самый дорогой подарок, который мне дарили за всю мою жизнь". И окружающим, то есть - мне, кагбе должно было стать стыдно и виновато, что у нее была такая тяжелая жизнь, что и подарков-то приличных в ней не было, в то время как мы там жируем".
Короче, я приняла стратегическое решение: лучше быть одной, чем пищей драконов. Не вопрос, на свете много мужчин, которые непрочь взять меня в слуги. Одевать, обувать, печь пироги, устраивать дом, -- а главное, вытирать сопли в лихую годину, но ни в коем случае -- не лезть со своими соплями. Так вот, на это имеется куча охотников. Но если я, в силу котлетной психики, не могу построить взаимные отношения, то действительно, ну их на фиг, драконов. Лучше жить для себя.
Что собственно делать? Ке фер, фер-то ке?, как говорил генерал у Теффи.
Микроответ дал мой друг Шалва, (сам кстати, дракон еще тот). "Если ты все время отдаешь, а тебе не возвращают, --сказал он, -- это твоя проблема. Один раз не вернули -- надо тут же прикрывать шлагбаум, и смотреть, чё будет". Как говорила Ассоль колокольчику: "Смахни мохнатого пассажира". Оглянись вокруг себя, не *****т ли кто тебя, и если увидешь пристроившегося -- тут же затворяй свой васисдас.
Но тут же, упреждаючи, реплика от читательницы: "А что делать с близкими? Понятно, что тетку в самолете можно послать. Маму можно тоже послать --- такая мама не нужна. А вот если это любимый мужчина?"
Вот тут зарыта очень подлая собака. Дело в том, что нарциссам -- а именно эту травму в свое время пережили любители котлет -- реально на хрен никто не сдался. Как только человек перестает удовлетворять их потребности, его убирают в шкаф в лучшем случае, а как правило -- на помойку. Отработанная порода. Посему договориться о взаимных отношениях с нарциссом -- почти невозможно. Проколость нарциссический пузырь - тоже невозможно, -- три красных подчеркивания -- ЭТО не корригируется.
Почему? Да потому, что эти паршивцы имеют одну очень офигительную черту, -- они умеют договариваться с собой. У них колоссальный механизм самоуспокоения. Вы можете сказать дракону, какой он урод, объедала, что это нечестно, -- а он этого даже не услышит. Он озлится и все перепридумает по своему. Они всю свою подловатую жизнь защищаются от стыда, и преуспели в этом невероятно. Невозможно войти в одну и ту же воду дважды и невозможно застыдить нарцисса. Они -- нырк, и водой уходят. И верят, что они просто забыли, что в их шкафу уже лежит пять антимолек. И что свитер съела не моль, а я сама.
Ну, а если серьезно отвечать, то есть такая дивная книга "Адская паутина. Как выжить в мире нарциссизма". Написала ее доктор психологии психоаналитик Сэнди Хотчкис. Книга как раз дает стратегии по защите себя от нарциссических личностей. Одна из глав так и называется: Принципы, необходимые для выживания.
Особо хочу предупредить: совы вовсе не то, чем кажутся. Если вы привыкли думать, что нарцисс это тот, кто 24 часа в сутки на себя поддрачивает, то это не так. Нарцисс это любитель котлет, это тот, кто весь мир рассматривает, как средство по удовлетворению своих потребностей. Это людоеды и людоедихи. И особенно пакостен и злокозненнен нарцисс скрытый. Closet-нарцисс. Это такое тихое, по жизни опущенное чмо, так вроде и не скажешь, что это нарцисс. Он смотрит в душу глазами больной коровы. Или тихонечко ковыляет с работы. Отрывается только на ближних, втихаря их подъедая, как собака тапок, пока никто не видит.
Одна из самых главных черт нарцисса -- оно неспособно откликаться сочувствием на проявление сочувствия. Нарциссическая мамаша может испытывать сочувствие только к собачкам и кошечкам.
Лучшей защитой от нарциссических вторжений и эксплуатации служит хороший и крепкий охват своей нарциссической уязвимости и оценка собственных ресурсов, - пишет Хотчкис, а я эту сентенцию перевожу, как то, что надо выращивать свою самость и отслеживать, где у тебя дырки.
Один из самых лучших способов выдержать общение с нарциссической личностью - в самом начале контакта избежать излишней вовлеченности в отношения с ней, -- пишет Хотчкис. То есть, зовет мужик жить вместе и суп ему наливать, а вы ему -- нет, милый, я только любовница, и только на три часа в неделю. И четко держать свою позицию по этому вопросу.
Далее, уклоняйтесь от стыда, который навешивает на вас нарциссическая личность -- они на это мастера. Если кто активно и всегда виноватит и упрекает -- это почти стопудово -- нарцисс.
Возвращайте нарциссам их проекции. Одна из главных особенностей нарциссов это умение приписывать свои дурные качества -- вам. Например, моя мать наглухо не считалась со своими детьми. Зато очень любила обвинить меня в том, что я ни с кем не считаюсь. Далее, моя мать очень требовательна к другим и вообще не требовательна к себе. Как вы думаете, на кого она это повесила? Ясен пень, на меня. В чем обвинял меня крайне эгоистичный мужчина? Правильно, в эгоизме. Что сказал мне ненаглядный, выгоняя с плевритом на мороз? -- Ты меня в старости выгонишь на улицу, как старую больную собаку с лишайной мордой. То есть, рассказывая о вас, нарцисс рассказывает о себе. Возвращайте ему его гонево.
Ну, а как формировать взаимные отношения, это уже вам расскажет Хотчкис, я тут умолкаю, а то уже получается "Рабинович напел".
До завтра, друзья мои. Завтра мы полазаем по ветвям семейного древа -- поговорим о том, как передаются семейные травмы, о венце безбрачия, о детях войны, о поколениях вины и суперответственности, и о поколении морально уродливых мужчин, мужчин-нелюдей.Извиняет ли пташек, обгладывающих семейное древо, диагноз -- нарциссическое расстройство личности? Замечательный комментарий на эту тему оставила читательница: "Есть хорошая книга Lady Colin Campbell Daughter of Narcissus: A Family's Struggle to Survive Their Mother's Narcissistic Personality Disorder. Автор - английская аристократка, выросшая на Ямайке. Я была у неё в гостях. "Моя мама просто НЕ МОГЛА любить людей." Я спросила, легче ли ей от того, что нарциссизм теперь диагностируется как психологическое расстройство. Мама же не виновата, что такая дрянь, у неё расстройство. "Нет, - сказала леди Кемпбелл, - у неё было достаточно интеллекта, чтобы понять, ЧТО она делает со своими детьми".
А между тем, есть на свете семьи, где нет волков и овец, где нет козла отпущения, затравленного вечно правенькими. За год жизни в Америке я насмотрелась на неправдоподобное количество здоровых счастливых семей. Знакома с добросердечными английскими фамилиями. Вот как писал о своей семье Павел Флоренский: "У нас в доме было сплошное тепло, сплошная ласка, а главное, сплошная порядочность и чистоплотность. Тут все подобралось одно к одному. Никогда ни одного пошловатого слова, ни одного приниженного интереса, никакого проявления эгоизма; всегдашняя взаимная предупредительность всех друг к другу при широкой, активной доброте отца в отношении окружающих, посторонних".
Есть такие образцы чистейшей ласки, мира и света и среди моих друзей -- у моей одношкольницы feldmasha и одноклассницы Ани Менделевич-Бар Наор. Я несколько раз гостила у них -- специально присматривалась, искала образец -- а вот как создается свет в хороших, уютных семьях? Такую семью создал отец Александры Яковлевны Бруштейн -- доктор Яков Яновский (Выгодский). Собственно, его памяти и посвящена трилогия "Дорога уходит вдаль". Не удержусь -- процитирую. Я плачу каждый раз, когда читаю эту страницу.
<.....С тех пор прошло много десятков лет. Из тех, кто сидел за этим праздничным ужином, не осталось в живых никого, кроме одной меня. Нет бабушки, дедушки, Николая, Мирона, Лазаря. Умер Ганя, который в самом деле стал известным профессором. В Отечественную войну фашисты убили моих папу и маму. Тима и Абраша погибли от голода и холода во время ленинградской блокады... Но я помню этот пасхальный вечер, словно он происходил вчера! И свечи в двух высоких старых шандалах-подсвечниках, и отсветы их на скатерти, старенькой скатерти, старательно подштопанной бабушкиными руками, но празднично-белоснежной и прикрахмаленной. Счастливые лица бабушки и дедушки. Спокойные, мужественные лица семи братьев - дружных, понимающих друг друга с полуслова, сильных своей братской близостью. Они, эти братья, прошли суровую школу лишений, борьбы и потому смотрели вперед без страха, уверенные в себе. Когда при мне говорят: "семья", "хорошая, дружная семья", - я вспоминаю этих родных мне людей за праздничным столом, за которым нашлось место и для бездомного Пини, тоже завоевывающего себе трудом и лишениями место в жестокой жизни. И я понимаю: хорошая, дружная семья - это огромная сила! >
До революции таких семей в России было много. Главные же косяки пошли с революции. Именно тогда чохом перекорежило почти все семейные деревья. А те, что уцелели, стали расти вкривь да вкось.
.....Моя прабабушка родилась в большой и дружной семье. Четыре брата и сестра, любимая дочка отца, красавица, чуть-чуть играла в театре. Все братья были красивы, но один -- Петя -- просто писаный красавец. Он был похож на актера Евгения Самойлова. Он умер раньше всех -- в блокаду. Перед тем, как выйти замуж, выучилась на специальных курсах домохозяек. Про ее отца и мать -- моих пра-пра-дедушка и пра-пра-бабушку -- я спрашивала свою бабушку, их, соответственно, внучку.
-- Скажи, а дедушка (дедушка моей бабушки, а не мой, естественно) и бабушка твои -- как жили?
-- Хорошо жили. Все время вместе.
-- А они не ругались?
-- Я все время с ними была, если бы ругались, я бы подслушала.... Но один раз все-таки было. Анна Ивановна очень любила ходить в церковь. Ну, а дедушка не особо-то любил. А еще не любил, когда она больше, чем на два часа без него уходит из дому. (Ох, как все повторяется, ох, кого-то это мне напоминает, ох, и меня тоже больше чем на два часа из дома не отпускали --- прим.автора). И она обычно-то, в обычные дни без него особо-то не уходила, чтобы человека не расстраивать. Но в праздник все-таки пошла. На службу. И нет ее нет, уже два часа прошло, идет третий. Наконец, возвращается. И тут он ей и говорит: богомолка ты несчастная!
Теперь представьте себе, как именно жила многодетная семья, если пра-пра-дедушка, прожив с пра-пра-бабушкой пятьдесят лет, скучал, когда ее нет дома больше двух часоа, а самым большим конфликтом, настолько необычным, что его всю жизнь помнит моя уже девяностолетняя бабушка, было: "богомолка ты несчастная".
Моя прабабушка была звездой семьи, красавицей и очень хозяйственной особой. В двадцать лет он вышла замуж за обожавшего ее белого юнкера, почти ровесника. Жить молодые собирались долго и счастливо. К семейной жизни готовились ответственно -- собственный дом в Кронштадте, курсы домохозяек, потолки оштукатурены, как говорится в документах на кооперативную квартиру (до революции были кооперативы, чтоб вы знали) -- правильной штукатуркой. Род был успешный, семья крепкой и дружной.
В 1921 году моего прадеда расстреляли. Кронштадтский мятеж. Женечка не был даже повстанцем. Просто его полк стоял в Кронштадте. Убили типа заодно. И мы даже не знаем, где он похоронен. От Женечки осталась только открытка со словами "Дорогая жена Лиличка, спасибо тебе за дочь". Его дочери -- моей бабушке - в ту пору было три месяца.
У Лилички пропало молоко. Бабушку выкармливала ее мать -- Анна Ивановна. И теперь представьте себе -- младенец. Тянется к матери. А мать с горя окаменела. Ответить на душевное движение, на улыбку малютки ей нечем. У нее тяжелая депрессия. Это когда цепенеет, замораживается лицо и пропадает речь. Малютка чувствует ужас, и тоже потихонечку сходит с ума. Так в роду появляется первый глубоко травмированный ребенок. Который несет травму депривации дальше, и вдруг отчим оказывается отцом поддельным, и чужие отчество-фамилия, и тайна про настоящего отца, а то расстреляют, -- все это превращается в мужа-оборотня, а потом калечит уже собственное дитя, и так далее, как снежный ком, накручивается на последующие поколения историческая травма.
Почти все семьи в России были покалечены. Кто гражданской, кто репрессиями, кто -- второй мировой. И везде, почти у всех -- безутешная вдова, которой надо собрать волю в кулак и выжить. Таких, как моя прабабушка -- полстраны.
Как будто про нее пишет Людмила Петрановская: "Она погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного - лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее - а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: "Да, отстань же", как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится - на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет".
......Уходящая спина в военной шинельке. И почти все бабы страны по ней воют. Почти все из этих женщин стали стальными. "У бабушки была потрясающая воля, -- рассказывала моя мать о моей, соответственно, прабабушке, -- как-то раз она решила бросить курить, (закурила во время войны, потому что есть было нечего). Взяла да и бросила. Тут же. Я ее спросила, как это у нее получилось, а она говорит: решила, что это вредно, взяла и бросила. Приняла решение и с тех пор не курила ни разу".
продолжение следует
Божена Рынска. Волчьи котлетки.
ВОЛЧЬИ КОТЛЕТКИ
Пост от becky_sharpe
Отсюда:
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/147352.html#cutid1
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/147660.html
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/148460.html#cutid1
http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://community.livejournal.com/dewarist/148923.html#cutid1
Немногие из нас, изучая генеалогическое древо своей семьи, не рискуют найти на ветках пару странных пташек.
Томми Дюар
И сегодня я, ваш дежурный редактор, расскажу о "странных пташках" моей семьи.
Недавно я конкретно расшумелась на незнакомого мужика. Плетусь я по жаре по какому-то мерзкому переулку. Оттуда еще с Неглинки поворот на Петровку под светофор. Пробка. Почти безнадежная. А меня в ресторане Маша Благоволина ждет --- внучка замечательного адвоката Марии Сергеевны Благоволиной, язвы и умницы. Несколько отличных историй о ней можно прочесть в книжке Ардовых про Ордынку. Ну, да я отвлеклась.
Короче, мужик. Подходит и говорит: "Девушка, я опаздываю, вы не могли бы меня пропустить вперед вас?" И тут у меня, что называется, включается "оверреакшен". Слышу себя со стороны и вдруг фиксирую, как я, плачущим голосом, чуть ли не с дерьмом мужика съедаю. "Вы опаздываете? А я -- что -- не опаздываю? Вам у меня в голову не пришло спросить: не опаздываю ли я? Вот с каких хренов в вашу голову пришла мысль, что вам должно быть удобно за мой счет?!!!!" И слезы на глазах у меня уже, и обидно ужасно. "Ладно, -- удивляется мужик, -- я кого-нибудь еще попрошу". И отходит, сильно озадаченный. Ибо реакция моя явно не соответствует просьбе, но с другой стороны -- видно, что просьба обидела меня до глубины души. А все из-за любителей котлет.
Про "любителей котлет" мне сто лет назад рассказал Виктор Шендерович. Дело было в ресторане на Патриках. Встретились случайно, решили выпить чаю. И слово за слово -- рассказываю ему, как недавно летала в Лондон. Лечу я, значит, в обожаемый город ненавистным экономом. Первый канал закупил мне VIP-зал, (я тогда собиралась у них вести передачу под названием "Жесть"). И если покупаешь этот зал, то неудобства эконома хоть как-то скрашиваются, -- тех, кто потратился на "вип", регистрируют на удобный первый ряд, который сразу за бизнесом. И там, соответственно, как в бизнесе, можно ноги вытянуть. Этот блатной ряд явно удобнее всех остальных. И вот прямо перед взлетом подходит ко мне какая-то тетка. И спрашивает, показывая на свой неудобный второй ряд с другого бока самолета: "Девушка, а вы с нами местами не поменяетесь? А то у там у соседей ребенок так орет...."
Вылить ей на голову чай я не могу, -- самолет еще не взлетел, не наливают. Дать в пятачину? -- Так за мордобой на борту могут высадить. Конечно, по-хорошему, надо было смешать ее с ковролином. Но в тот раз, пришлось ограничиться минимумом. "Пошла отсюда на ***, -- говорю, -- животное". А сама думаю: вот встретить бы такую тварь в парке как-нибудь и отфигачить до кровавых соплей....
И вот, значит, рассказываю эту историю Шендеровичу. "Ну что ж, человек очень любит котлеты", -- пожимает плечами он. "Ты, конечно, не знаешь этой истории? Это мой дедушка рассказывал. Он был скрипачом одного из театров. И вот их оркестр эвакуировали в Самару. (Или в Уфу, могу врать детали -- прим. автора). Продовольствие только по карточкам. Война. Голодуха. На Новый год решили скинуться праздничной "дачкой" -- фаршем, сделать каждому по котлетке, и выложить их на общее блюдо, чтобы хоть чуть-чуть походило на Новогодний стол. И вот один тромбонист, еще до звона курантов, подходит к блюду, садится рядом. И берет котлету. Оркестранты покосились, ну, думают, ладно, -- не выдержал человек. Прожевав свою долю, тромбонист берет вторую котлету, и на глазах изумленной публики ее съедает. Каждому, напоминаю, причиталось по одной. От этой наглости все теряют дар речи. Съев вторую, он тянется к третей. И тут общественность выходит из коматозного оцепенения. "Молодой человек, -- говорит дедушка Шендеровича, -- что вы делаете?!!!"
-- Ой, -- отдергивает руку тромбонист, -- простите ради бога. Просто понимаете, я очень люблю котлеты.
История эта засела у меня в голове, словно гвоздь, -- нашими семейными любителями котлет было отравлено мое детство. Мой отец родился сразу после войны. А через восемь лет родилась его сестра. Послевоенные годы. Город Куйбышев. Дед и бабка не были на войне, их с Украины сразу же отправили работать на серьезном заводе. С едой в Самаре плохо. Даже в относительное сытые ранние восьмидесятые мы им привозили из Ленинграда масло.
И вот оставляет мать в холодильнике две котлеты -- сыну Леве и дочке Нине. Приходит Лева из школы. А котлет нет, -- младшая сестра Нина, третьеклассница, съела и его, и свою....
Безкотлетный сын вырос и женился на такой же любительнице котлет, только в еще более жестком варианте. Когда отец в восемь утра прилетел из командировки Набережных Челнов, мать недовольно сказала: "Ты что, не мог в аэропорту посидеть, подождать, чтобы весь дом не будить?" (Дом состоял из одной матери, я в то время была на даче).
А когда я, уже заработавшая на квартиру в Питере, поняла, что на Москву мне никогда не заработать, потребовала свою маленькую дольку семейной недвижимости (не честную треть, а жалкую седьмушку), моя мать -- страстная любительница котлет искренне объяснила, почему не хочет отдавать мне -- мое: "Да... а мы с бабкой в трехкомнатную хотели съехаться... В трехкомнатной-то вдвоем удобнее!".
Логика была железной. Мать -- математик, считать умеет. Две котлеты лучше одной. Три котлеты лучше двух. Трешка удобнее двушки. А четырешка -- лучше трешки. Дворец -- так и вообще зашибись, но на дворец объесть некого.
... Продолжаем котлетные истории. Гул затих, вот стою я перед вами, простая волчья котлетка. Пища. В пятнадцать лет любительница котлет запрещала мне ночью вставать в туалет, потому что я пятками слишком громко топаю по коридору и мешаю спать матери, ну а если любитель котлет хочет спать, то вся страна спать должна. Кстати, мать спала в соседней (!!!!) комнате, а не в общем бараке, и даже не в коммуналке.
Я выросла. Слегка приподнялась. И родственные любители котлет сразу поняли, что тут есть чем поживиться. И вот одну славную продолжательницу дела котлетолюбов я позвала к себе в Монако. Командировку оплачивали Известия. Одну из ночей мне пришлось работать, -- полосу писать. Не буди, говорю я родственнице, меня с утра. Иди с богом на обычный пляж, а я высплюсь, заберу тебя, и пойдем на дорогой, но учти -- раньше часа точно я не встану.
Родственница косоротится, -- мол, что за новости?! -- Котлета потребовала уважения к своим потребностям! И в десять утра начинает меня телепать: "Вставай, вставай, солнце проспишь, пошли загорать!" Ей, вестимо дело, не хочется идти на средненький пляжик, когда за мой счет можно пойти на дорогой. И потому, -- вставай, котлета, в гробу отоспишься!
Любители котлет мужского пола присасывались ко мне всю молодость. И я уже затеяла котлетную революцию - не хочу быть пищей, хочу юзать сама. Но когда пришла пора образовывавать ячейку общества, ясен пень, из пучин мироздания к моему берегу прибило именно матерого любителя котлет.
Покупаю я как-то пластиночки от моли. Пять штук кладу в гардеробище обожаемого. А три -- в свой крохотный гардеробишко. Приезжаю очередной раз в Лондон. А мой свитер слопала моль. Потому что обожаемый выковырял мои три пластинки и добавил их к своим пяти. Справедливо посчитав, что восемь -- надежнее пяти. И вот идем мы с ним как-то раз по Гайд Парку. Слушай, -- говорю, -- где бы здесь пописать?
--- А я пока не хочу, -- честно отвечает он.
Дорогие любители котлет. Чтоб вы все дохли. Чтоб вы лежали в больнице, и шакалы с гиенами обгладывали ваш труп, как вы всю вашу подлую жизнь обгладывали окружающих... Жаль только, они не сдохнут. Они непробиваемые. Те, кто любит котлеты, не дохнут нигде и никогда. Это мы -- их пища, их котлеты, дохнем, болеем, надрываемся и старимся раньше времени. А этих граждан ничего не берет. На свете, как писал Островский, волки и овцы, волки и овцы... Волки позорные, любители котлет -- рожают детей и делают из них волчьи котлетки. Волчьи котлетки, услужливые родители, настоящие квочки, делают из своих детей волков, и волки с детства заточены на "юзанье" окружающих. Слуги рожают господ, господа -- воспитывают себе слуг, ну а психологических аспектах этого дела мы поговорим завтра, как раз я прочла один дивный психологический пост на эту тему и одну замечательную книгу.
Продолжаем разговор о котлетах. Этот пост я пишу вечером, впрок, так сказать. Сижу в кафешке. За соседним столиком -- типичный котлетолюб, из тех, что соседей по социалистическому общежитию на хрену вертели. У него громкий и очень неприятный рингтон мобильника. Мобильник лежит прямо около него. Но пока котлетолюб не прожует свой кусок, он мобильник не возьмет. Пусть себе орет, и мешает другим. Пусть вам всем будет плохо, а ему самому с собой очень хорошо, как говорила моя тетка. Обратите внимание: самые громкие и отвратительные рингтоны как раз у котлетолюбов. У тех, кому глубоко плевать на окружающих.
Лично я всегда отключаю звонок в поездах, тихих кафе и маленьких помещениях -- иначе меня еврейский гилт, как говорит мой друг-котлета, заест. Его самого, кстати, еврейский гилт заедает регулярно.
Кстати, у моей ближайшей подруги тоже страшно неприятный, громкий и резкий звонок. И она очень любит посидеть со мной в ресторане и потрепаться. И когда ее моторыла надрывается, она ее не берет -- ну, чтобы не мешало процессу трепа. Окружающие нервно дергаются.
-- Слушай, -- говорю, -- ты не могла бы или подойти к телефону, или поставить нормальный человеческий звонок?
-- Мааааасечка, -- воркует подруга, -- это жеж мне подарили, я не знаааааю, как это делается.....
Позвонить в справочное, попросить шофера -- это ей лень. И я сколько раз наблюдала за этим -- ей реально не стыдно, не неловко, не неудобно. Гилт не мучает ее вообще. Хорошо жить на свете тем, у кого недоразвит очаг мозга, отвечающий за гилт.
Предыдущий пост много комментировали. Как написал один читатель: "Ненависть людей, уважающих права других, к тем, кто прав других не уважает, разумеется, безгранична". Многих конкретно вштырило -- оказалось, на ветвях почти всех семейных деревьев и кустарников -- обитали и чирикали любители котлет. Особенно мне понравилось вот это, чистейшей прелести: "У меня в семье и среди друзей семьи любителей котлет было предостаточно. Начиная с моей прабабушки, которая слизывала крем с пирожных, потому что ей нравится крем". А вот моя взаимная френдесса Лена пишет: "Был январь, только что закончился снегопад и резко потеплело. На дороге каша. Мамахен в новой шубе. И когда по дороге проезжает машина, кидаясь грязью из под колес, она прячется за меня. Я - по уши облита жидкой холодной грязью, она - чистенькая и смеется надо мной". Действительно, обхохочешься.
Парочки: волки и овцы, котлеты и котлетники так и кочуют по ветвям семейного древа из поколения в поколение. Кто был раньше -- курица или яйцо, котлетник или котлета? Черт его знает, кто первый начал, одно скажу точно: самые забубеные любители котлет получаются у самых лучших и самых добрых мам. Талантливейшая писательница Александра Яковлевна Бруштейн, большой души человек, кристально честная умница, преданнейшая и любящая мать, детей своих боготворила. Сын Миша рано умер от сердца. А вот что пишут о ее дочери, балерине Надежде Надеждиной, современники.
"Обласканную властью, высокую, крупную, крепкотелую, всегда уверенную на вид Надежду Сергеевну Надеждину одолевала своя забота. Мать ее была старой еврейкой автором популярных пьес и книг Александрой Яковлевной Бруштейн. Это родство и удручало и, безусловно, компрометировало Надежду Сергеевну Надеждину, она его всячески скрывала, запрещала матери появляться в ее обществе и даже рассказывать, кто такая ее высоко взлетевшая дщерь. Скрыть, разумеется, было трудно. Помню, знакомая мне девица, танцевавшая в этом славном ансамбле, весьма непосредственное существо, непонимающе восклицала: "Какое странное отношение! Такою матерью можно гордиться!" Все обстояло наоборот. Гордилась своею дочкой старуха, фанатически ее обожавшая. Она пробиралась тайком на концерты ждала, когда наконец, уступив шумным вызовам избранной публики, на сцене появится ее дочь, Надежда Сергеевна Надеждина".
Дети волчьих котлеток искренне полагают, что все на свете -- их обслуживающий персонал. Такую девушку растила и вырастила моя покойная тетка, например. С пятнадцати лет девушко стало разговаривать с окружающими, как с горничными, легко звонило по межгороду с чужого мобильного. Мысль о том, что владелица мобильного сама последний хрен без соли доедает, ей в голову не приходила.
"Слушай, -- говорю я как-то тетке после очередной выходки, -- у тебя растет монстр. Это очень плохо".
"Выращиваем новое поколение сучек, -- ухмыльнулась тетка, -- это вам всем с ней будет плохо, а ей с самой собой будет очень даже хорошо".
Так оно, собственно, и вышло. Я резко пресекла попытки юзать меня, и тогда сучка нового поколения стала юзать в темную. Приехала к моей знакомой модельерше. Представилась моей двоюродной сестрой, (на самом деле -- пятиюродной, но кто вам считает). И тут же кагбе спохватилась: "Вы только Божене не говорите, она не любит, когда я называю ее сестрой". После чего взяла на дефиле у модельерши платье с вышивкой из драгоценных камней. Пообещала купить. А после дефиле не купила, просто вернула с шофером. Подол при этом оказался изорван.
И вот технология выращивания такого существа -- она прекрасно описана у психолога uta_kryakva
http://uta-kryakva.livejournal.com/91024.html
Прочтите этот блистательный пост и комментарии к нему.
Речь, собственно, вот о чем: травма слуга--господин так и перепассовывается между поколениями.
Слуга служит. Растит новое поколение сучек и сукиных сынов. И оно, поколение это, считает, что есть их потребности, и все остальные, на хрен никому не сдавшиеся. Дети этих моральных уродов не верят, что имеют право хоть на что-то, и вырастают такими же слугами, как бабушка. Усердно служат своим детям, рано попадают во вторую гинекологию и первую кардиологию, а тем временем детки наливаются соками и борзеют.
"И вот вам структура личности - один, котороый заполняет собой все, и другой, который обретается на задворках", -- пишет uta_kryakva -- и оба они несчастны. Один и другой страдают от одиночества, бессилия и чувства вины. Один ощущает себя монстром, убивающем вокруг все живое, драконом, откусывающим головы и не способным насытиться, и потому одиноким. А второй - несчастной обслугой, ни на что не годной, кроме питания драконов и готовым быть им окончательно съеденным, а потому также поддерживающим свою изоляцию. Ну их нахрен, драконов".
Собственно, "ну их нахрен, драконов" это то, к чему пришла я путем долгого обдумывания. Перевоспитаться в нимфу и поглощать -- не получилось. Оказалось, что мне более по кайфу заботиться о драконах. Но драконы в принципе не говорят спасибо. Моя мать, например, в принципе такого слова не знает. Она реально никогда его не говорит, это просто душевное расстройство какое-то. Когда я подарила ей вожделенную собаку ценой в пол моей зарплаты, мать, хмыкнув, поблагодарила так: "Да... это самый дорогой подарок, который мне дарили за всю мою жизнь". И окружающим, то есть - мне, кагбе должно было стать стыдно и виновато, что у нее была такая тяжелая жизнь, что и подарков-то приличных в ней не было, в то время как мы там жируем".
Короче, я приняла стратегическое решение: лучше быть одной, чем пищей драконов. Не вопрос, на свете много мужчин, которые непрочь взять меня в слуги. Одевать, обувать, печь пироги, устраивать дом, -- а главное, вытирать сопли в лихую годину, но ни в коем случае -- не лезть со своими соплями. Так вот, на это имеется куча охотников. Но если я, в силу котлетной психики, не могу построить взаимные отношения, то действительно, ну их на фиг, драконов. Лучше жить для себя.
Что собственно делать? Ке фер, фер-то ке?, как говорил генерал у Теффи.
Микроответ дал мой друг Шалва, (сам кстати, дракон еще тот). "Если ты все время отдаешь, а тебе не возвращают, --сказал он, -- это твоя проблема. Один раз не вернули -- надо тут же прикрывать шлагбаум, и смотреть, чё будет". Как говорила Ассоль колокольчику: "Смахни мохнатого пассажира". Оглянись вокруг себя, не *****т ли кто тебя, и если увидешь пристроившегося -- тут же затворяй свой васисдас.
Но тут же, упреждаючи, реплика от читательницы: "А что делать с близкими? Понятно, что тетку в самолете можно послать. Маму можно тоже послать --- такая мама не нужна. А вот если это любимый мужчина?"
Вот тут зарыта очень подлая собака. Дело в том, что нарциссам -- а именно эту травму в свое время пережили любители котлет -- реально на хрен никто не сдался. Как только человек перестает удовлетворять их потребности, его убирают в шкаф в лучшем случае, а как правило -- на помойку. Отработанная порода. Посему договориться о взаимных отношениях с нарциссом -- почти невозможно. Проколость нарциссический пузырь - тоже невозможно, -- три красных подчеркивания -- ЭТО не корригируется.
Почему? Да потому, что эти паршивцы имеют одну очень офигительную черту, -- они умеют договариваться с собой. У них колоссальный механизм самоуспокоения. Вы можете сказать дракону, какой он урод, объедала, что это нечестно, -- а он этого даже не услышит. Он озлится и все перепридумает по своему. Они всю свою подловатую жизнь защищаются от стыда, и преуспели в этом невероятно. Невозможно войти в одну и ту же воду дважды и невозможно застыдить нарцисса. Они -- нырк, и водой уходят. И верят, что они просто забыли, что в их шкафу уже лежит пять антимолек. И что свитер съела не моль, а я сама.
Ну, а если серьезно отвечать, то есть такая дивная книга "Адская паутина. Как выжить в мире нарциссизма". Написала ее доктор психологии психоаналитик Сэнди Хотчкис. Книга как раз дает стратегии по защите себя от нарциссических личностей. Одна из глав так и называется: Принципы, необходимые для выживания.
Особо хочу предупредить: совы вовсе не то, чем кажутся. Если вы привыкли думать, что нарцисс это тот, кто 24 часа в сутки на себя поддрачивает, то это не так. Нарцисс это любитель котлет, это тот, кто весь мир рассматривает, как средство по удовлетворению своих потребностей. Это людоеды и людоедихи. И особенно пакостен и злокозненнен нарцисс скрытый. Closet-нарцисс. Это такое тихое, по жизни опущенное чмо, так вроде и не скажешь, что это нарцисс. Он смотрит в душу глазами больной коровы. Или тихонечко ковыляет с работы. Отрывается только на ближних, втихаря их подъедая, как собака тапок, пока никто не видит.
Одна из самых главных черт нарцисса -- оно неспособно откликаться сочувствием на проявление сочувствия. Нарциссическая мамаша может испытывать сочувствие только к собачкам и кошечкам.
Лучшей защитой от нарциссических вторжений и эксплуатации служит хороший и крепкий охват своей нарциссической уязвимости и оценка собственных ресурсов, - пишет Хотчкис, а я эту сентенцию перевожу, как то, что надо выращивать свою самость и отслеживать, где у тебя дырки.
Один из самых лучших способов выдержать общение с нарциссической личностью - в самом начале контакта избежать излишней вовлеченности в отношения с ней, -- пишет Хотчкис. То есть, зовет мужик жить вместе и суп ему наливать, а вы ему -- нет, милый, я только любовница, и только на три часа в неделю. И четко держать свою позицию по этому вопросу.
Далее, уклоняйтесь от стыда, который навешивает на вас нарциссическая личность -- они на это мастера. Если кто активно и всегда виноватит и упрекает -- это почти стопудово -- нарцисс.
Возвращайте нарциссам их проекции. Одна из главных особенностей нарциссов это умение приписывать свои дурные качества -- вам. Например, моя мать наглухо не считалась со своими детьми. Зато очень любила обвинить меня в том, что я ни с кем не считаюсь. Далее, моя мать очень требовательна к другим и вообще не требовательна к себе. Как вы думаете, на кого она это повесила? Ясен пень, на меня. В чем обвинял меня крайне эгоистичный мужчина? Правильно, в эгоизме. Что сказал мне ненаглядный, выгоняя с плевритом на мороз? -- Ты меня в старости выгонишь на улицу, как старую больную собаку с лишайной мордой. То есть, рассказывая о вас, нарцисс рассказывает о себе. Возвращайте ему его гонево.
Ну, а как формировать взаимные отношения, это уже вам расскажет Хотчкис, я тут умолкаю, а то уже получается "Рабинович напел".
До завтра, друзья мои. Завтра мы полазаем по ветвям семейного древа -- поговорим о том, как передаются семейные травмы, о венце безбрачия, о детях войны, о поколениях вины и суперответственности, и о поколении морально уродливых мужчин, мужчин-нелюдей.Извиняет ли пташек, обгладывающих семейное древо, диагноз -- нарциссическое расстройство личности? Замечательный комментарий на эту тему оставила читательница: "Есть хорошая книга Lady Colin Campbell Daughter of Narcissus: A Family's Struggle to Survive Their Mother's Narcissistic Personality Disorder. Автор - английская аристократка, выросшая на Ямайке. Я была у неё в гостях. "Моя мама просто НЕ МОГЛА любить людей." Я спросила, легче ли ей от того, что нарциссизм теперь диагностируется как психологическое расстройство. Мама же не виновата, что такая дрянь, у неё расстройство. "Нет, - сказала леди Кемпбелл, - у неё было достаточно интеллекта, чтобы понять, ЧТО она делает со своими детьми".
А между тем, есть на свете семьи, где нет волков и овец, где нет козла отпущения, затравленного вечно правенькими. За год жизни в Америке я насмотрелась на неправдоподобное количество здоровых счастливых семей. Знакома с добросердечными английскими фамилиями. Вот как писал о своей семье Павел Флоренский: "У нас в доме было сплошное тепло, сплошная ласка, а главное, сплошная порядочность и чистоплотность. Тут все подобралось одно к одному. Никогда ни одного пошловатого слова, ни одного приниженного интереса, никакого проявления эгоизма; всегдашняя взаимная предупредительность всех друг к другу при широкой, активной доброте отца в отношении окружающих, посторонних".
Есть такие образцы чистейшей ласки, мира и света и среди моих друзей -- у моей одношкольницы feldmasha и одноклассницы Ани Менделевич-Бар Наор. Я несколько раз гостила у них -- специально присматривалась, искала образец -- а вот как создается свет в хороших, уютных семьях? Такую семью создал отец Александры Яковлевны Бруштейн -- доктор Яков Яновский (Выгодский). Собственно, его памяти и посвящена трилогия "Дорога уходит вдаль". Не удержусь -- процитирую. Я плачу каждый раз, когда читаю эту страницу.
<.....С тех пор прошло много десятков лет. Из тех, кто сидел за этим праздничным ужином, не осталось в живых никого, кроме одной меня. Нет бабушки, дедушки, Николая, Мирона, Лазаря. Умер Ганя, который в самом деле стал известным профессором. В Отечественную войну фашисты убили моих папу и маму. Тима и Абраша погибли от голода и холода во время ленинградской блокады... Но я помню этот пасхальный вечер, словно он происходил вчера! И свечи в двух высоких старых шандалах-подсвечниках, и отсветы их на скатерти, старенькой скатерти, старательно подштопанной бабушкиными руками, но празднично-белоснежной и прикрахмаленной. Счастливые лица бабушки и дедушки. Спокойные, мужественные лица семи братьев - дружных, понимающих друг друга с полуслова, сильных своей братской близостью. Они, эти братья, прошли суровую школу лишений, борьбы и потому смотрели вперед без страха, уверенные в себе. Когда при мне говорят: "семья", "хорошая, дружная семья", - я вспоминаю этих родных мне людей за праздничным столом, за которым нашлось место и для бездомного Пини, тоже завоевывающего себе трудом и лишениями место в жестокой жизни. И я понимаю: хорошая, дружная семья - это огромная сила! >
До революции таких семей в России было много. Главные же косяки пошли с революции. Именно тогда чохом перекорежило почти все семейные деревья. А те, что уцелели, стали расти вкривь да вкось.
.....Моя прабабушка родилась в большой и дружной семье. Четыре брата и сестра, любимая дочка отца, красавица, чуть-чуть играла в театре. Все братья были красивы, но один -- Петя -- просто писаный красавец. Он был похож на актера Евгения Самойлова. Он умер раньше всех -- в блокаду. Перед тем, как выйти замуж, выучилась на специальных курсах домохозяек. Про ее отца и мать -- моих пра-пра-дедушка и пра-пра-бабушку -- я спрашивала свою бабушку, их, соответственно, внучку.
-- Скажи, а дедушка (дедушка моей бабушки, а не мой, естественно) и бабушка твои -- как жили?
-- Хорошо жили. Все время вместе.
-- А они не ругались?
-- Я все время с ними была, если бы ругались, я бы подслушала.... Но один раз все-таки было. Анна Ивановна очень любила ходить в церковь. Ну, а дедушка не особо-то любил. А еще не любил, когда она больше, чем на два часа без него уходит из дому. (Ох, как все повторяется, ох, кого-то это мне напоминает, ох, и меня тоже больше чем на два часа из дома не отпускали --- прим.автора). И она обычно-то, в обычные дни без него особо-то не уходила, чтобы человека не расстраивать. Но в праздник все-таки пошла. На службу. И нет ее нет, уже два часа прошло, идет третий. Наконец, возвращается. И тут он ей и говорит: богомолка ты несчастная!
Теперь представьте себе, как именно жила многодетная семья, если пра-пра-дедушка, прожив с пра-пра-бабушкой пятьдесят лет, скучал, когда ее нет дома больше двух часоа, а самым большим конфликтом, настолько необычным, что его всю жизнь помнит моя уже девяностолетняя бабушка, было: "богомолка ты несчастная".
Моя прабабушка была звездой семьи, красавицей и очень хозяйственной особой. В двадцать лет он вышла замуж за обожавшего ее белого юнкера, почти ровесника. Жить молодые собирались долго и счастливо. К семейной жизни готовились ответственно -- собственный дом в Кронштадте, курсы домохозяек, потолки оштукатурены, как говорится в документах на кооперативную квартиру (до революции были кооперативы, чтоб вы знали) -- правильной штукатуркой. Род был успешный, семья крепкой и дружной.
В 1921 году моего прадеда расстреляли. Кронштадтский мятеж. Женечка не был даже повстанцем. Просто его полк стоял в Кронштадте. Убили типа заодно. И мы даже не знаем, где он похоронен. От Женечки осталась только открытка со словами "Дорогая жена Лиличка, спасибо тебе за дочь". Его дочери -- моей бабушке - в ту пору было три месяца.
У Лилички пропало молоко. Бабушку выкармливала ее мать -- Анна Ивановна. И теперь представьте себе -- младенец. Тянется к матери. А мать с горя окаменела. Ответить на душевное движение, на улыбку малютки ей нечем. У нее тяжелая депрессия. Это когда цепенеет, замораживается лицо и пропадает речь. Малютка чувствует ужас, и тоже потихонечку сходит с ума. Так в роду появляется первый глубоко травмированный ребенок. Который несет травму депривации дальше, и вдруг отчим оказывается отцом поддельным, и чужие отчество-фамилия, и тайна про настоящего отца, а то расстреляют, -- все это превращается в мужа-оборотня, а потом калечит уже собственное дитя, и так далее, как снежный ком, накручивается на последующие поколения историческая травма.
Почти все семьи в России были покалечены. Кто гражданской, кто репрессиями, кто -- второй мировой. И везде, почти у всех -- безутешная вдова, которой надо собрать волю в кулак и выжить. Таких, как моя прабабушка -- полстраны.
Как будто про нее пишет Людмила Петрановская: "Она погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного - лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее - а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: "Да, отстань же", как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится - на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет".
......Уходящая спина в военной шинельке. И почти все бабы страны по ней воют. Почти все из этих женщин стали стальными. "У бабушки была потрясающая воля, -- рассказывала моя мать о моей, соответственно, прабабушке, -- как-то раз она решила бросить курить, (закурила во время войны, потому что есть было нечего). Взяла да и бросила. Тут же. Я ее спросила, как это у нее получилось, а она говорит: решила, что это вредно, взяла и бросила. Приняла решение и с тех пор не курила ни разу".
продолжение следует