Подмосковный этногенез. Новый народ, которого никто не заметил
Оригинал взят у haydamak в Подмосковный этногенез. Новый народ, которого никто не заметил
Этногенез Подмосковья вступил в фазу обскурации
(с) почти Лев Гумилев
Москва исторически стала столицей достаточно случайно.
А современное Подмосковье невольно стало ее спальным районом, большой подбрюшиной, подушкой безопасности для новоприбывших и понаостававшихся.
Сослагательное наклонение в этой ситуации уже припоздало - это не хорошо, не плохо, это свершившийся факт.
В каждой стране есть свои центры притяжения.
Не всегда это столица - оттягивать на себя могут индустриальные монстры, где есть рабочие места, теплые побережья, где вкусно и солнечно жить.
Интересно, что исторические центры сами по себе оттягивают редко - в ходу не былые заслуги, а текущие на злобу дня. Как говорил Аркадий Иванович Сурин, мой достославный учитель по экономике - "любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда"
Каждый центр притяжения обречен на иммиграцию, причем порой очень разнородную.
Именно так в Париж прибыли гасконцы Д'Артаньян и Де Тревилль, при том что Гасконь тогдашнего времени для Франции - что дальнее Закавказье для России.
И именно так в современную Францию прибывают выходцы из французских колоний Африки и Карибов, образуя новые семьи, смешанные пары, становясь все еще франкоязычным, но уже другим этнически и культурно народом.
Это естественный процесс - ни один развивающийся народ не знает, где он начинается и где он заканчивается.
Если представитель народа может четко определить его центр и границы - значит этот народ либо малочисленный, либо вымирающий.
Этногенез, то есть формирование народа, идет непрерывно.
И успешность зависит от смелости - хватит ли силы духа смешаться, ассимилироваться, сохранив при этом прошлое и получив новые перспективы в будущем.
Тут некий парадокс этногенеза - тот, кто призывает к чистоте расы и нации - пропагандируют изоляцию, границы, и, как следствие, неминуемое угасание народа.
Любой народ угасает, если его не питает свежая кровь.
Любой народ угасает, если не интересуется другими народами, не выходит за рамки своего культурного комфорта.
Есть коллективный разум народа.
Народ - саморегулирующаяся система, которая ищет свои пути развития.
Иногда бывает так, что народ неким образом распределяет внутри себя ответственности - эти люди будут размножаться, а эти будут интеллектуальной элитой.
Это как мозг и репродуктивная система в одном организме. Одни люди обеспечивают здоровье и численность, другие условия и выживаемость, развитие и обустройство.
Это то, что происходит сейчас с Европой - волна мигрантов ассимилируется с европейцами.
Мигранты - свежая кровь, коренные европейцы - культурное, техническое наследие нового поколения, его условия жизни и развития.
Распространенная европейская пара - европеец, нередко уже в годах, благообразный белый господин, рядом с ним жена - молодая марокканка, или уроженка черной Африки, или Азии.
Взаимовыгодный симбиоз - он свою жизнь посвятил достижению определенного социального статуса, обеспечил условия жизни. Она - молодая, сочная и фертильная - обеспечивает ему здоровое потомство.
То, что огульно зовут "закатом Европы" на деле оказывается ее новым рождением, оздоровлением.
Точно так же в Европу пришли варвары, разорившие культурную, но погрязшую в деградации Римскую империю, и внезапно много веков спустя стали благообразными немцами.
Кто сейчас вспомнит про то, какие мавританские, берберские крови намешаны в современных испанцах? Кто сейчас вспомнит, что нарочитые европейские аристократы Венгрии когда-то вслед за сказочным орлом Турул пришли из-за Урала?
Лицо Европы поменяется, это неизбежно.
Мне нравится новое лицо Европы. И новое потомство Европы тоже.
Подмосковье тоже стало одним из центров этногенеза.
В Москву устремились разнородные люди, за зарплатой и карьерными перспективами, объединяемые порой лишь одним - знанием русского языка и вращением в русскоязычном информационном пространстве.
Язык вообще самый главный фактор притяжения - не территория, не политика.
Мне жаль, что в современном мире Москва стала единственным центром русскоязычного мира. Мне жаль, что нет русскоязычных центров притяжения вне России. На мой взгляд это очень обедняет, во первых, а во вторых - лишает естественного развития в конкуренции. А так, вспоминая Черномырдина, какую партию не создай - все получается КПСС. Если говоришь и думаешь по русски - все пути только в Москву. Предсказуемо и оттого скучно.
Подмосковье оказалось в ситуации заложника - оно невольно вынуждено принять многочисленных переселенцев русскоязычного мира, при том, что не может в полной мере обеспечить им достойного культурного фона, сподвигающего на развитие.
Подмосковье - достаточно скудный регион.
Здесь достаточно скудная земля, чтобы родить большие урожаи, здесь достаточно скудные полезные ископаемые, чтобы создать добывающий индустриальный центр.
Достаточно блеклая ситуация с культурным наследием - окажется если в районе какая усадьба, два пня, три бревна и фургончик, связанные с жизнью какого-нибудь писателя, имя которого еще слышали, но ничего из него не читали - и то ладно.
Здесь достаточно однообразная, скудная природа, чтобы обеспечивать эстетическое насыщение.
Здесь нет моря, нет гор.
При другом витке истории - здесь был бы просто один из регионов, каких достаточно в центральной России, где жили бы своим ровным бытом не слишком многочисленные города и поселки.
Но сейчас здесь - спальный район столицы русскоязычного мира.
Куда принять многочисленных гостей? А хрен его знает куда.
Быт - не самая сильная сторона русскоязычного мира.
Тут и до гостей был не Версальский дворец
Время убыстрилось. Раньше жили деревенскими династиями - парни одной деревни брали в жены девок из своего же села, или, на крайний случай, каких-то из соседних.
Если и случались национальные смешения, то тоже в одной деревне.
Ну взял мой прапрадед в уральской деревне в жены прапрабабку-цыганку, но а чего не взять - семья там оседлая, кузнецы да барышники-шорники, с доброй мастеровой славой, а что цыгане - какая помилуй разница, если они христиане да односельчане.
Ныне - никто не умирает там, где родился. По местам рождений в родословной одной семьи можно изучать географию.
Уже сейчас в Подмосковье обживаются разные люди, разных национальностей, разных происхождений.
Местные когда недовольно, но принимают их.
Появляются азиатские лица среди врачей подмосковных больниц, кавказские лица подмосковной милиции, вывески "хаш" и "халяль" на подмосковных дорогах, узбекские строительные рынки, армянские автомастерские, турецкие дополнительные объяснения на подмосковных стройках.
Землячества еще жмутся друг к другу, но уже на новой земле рождаются дети.
Идут в детский сад, в школу, за одной партой подмосковной школы 1 сентября садятся рядом Иван да Фатима, Ибрагим да Марья, Гиви и Вера, Арсен и Надежда, Батыр и Любовь.
Они уже не будут понимать разницы. Разность национальностей для них будет как разность имени или цвета глаз.
То, что родители Бахыта приехали из Киргизии, будет таким же ровным фактом, что русская девочка Настя, которой он спустя много лет признается в любви, приехала вместе с родителями из Владивостока.
Сработает инстинкт народа, инстинкт молодого поколения - зачать здоровое потомство.
Половозрелые дети Подмосковья оглянутся вокруг. И сделают свой выбор.
И выбор этот не будет подчиняться стереотипам, убеждениям их родителей. В каком-то смысле выбор сделают не мозги, выбор сделает тело - оно безошибочно найдет тех, от кого можно рожать детей.
И цвет волос, глаз и иноземные словечки, которыми иногда перекидываются родители, уже не будут иметь никакого значения.
Прямо сейчас, на наших глазах появляется новый народ. Он будет не такой как мы.
Хотя, скорее всего, будет условно называться русским и по русски говорить.
То же самое, что произошло, когда пришедшие на современные земли центральной России славяне, ассимилировали живущих тут финно-угоров.
То же самое, что произошло с малыми народностями Урала, которые еще называли себя некогда кунгурами или бакалами, но с какого-то поколения вдруг стали русскими.
Что даст этому народу Подмосковье? Сложно представить.
Подмосковье кажется иногда слишком пустым, чтобы вспоить на своих мелких водах новую культуру.
В каком-то роде Подмосковье становится новой Америкой, местом, где попавшие в один плавильный котел люди будут искать новые точки соприкосновения, изобретать новые ценности, импровизировать на ходу.
Иногда болезненно друг к другу притираться - не без этого.
В Америке приметами эпохи стали зачастую банальные вещи, просто изобретаемые на ходу - вся культура фаст-фуда, например.
Возможно те вещи, которые в Подмосковье кажутся сейчас ходовыми и банальными, получат какое-то символическое развитие.
Шаурма - символ Москвы. А вот шашлык, например, который готовится на полянках рядом с однообразными каменными джунглями новостроек-муравейников - символ Подмосковья. Почему нет?
Подмосковные города неизменно обрастут своими новыми мифами и легендами.
В лабиринтах одинаковых, типовых домов начнется какая-то новая история.
Она в любом случае будет. Она всегда есть там, где есть люди.
Хочется, чтобы она была интересной. Хочется, чтобы у новой истории были красивые дети.
Москва не сразу строилась.
Подмосковье тоже
В посте использованы фотографии мои и Космоножки, а также мелькнули, в том или ином виде, подмосковные города Щелково, Чехов, Подольск и Щербинка
Этногенез Подмосковья вступил в фазу обскурации
(с) почти Лев Гумилев
Москва исторически стала столицей достаточно случайно.
А современное Подмосковье невольно стало ее спальным районом, большой подбрюшиной, подушкой безопасности для новоприбывших и понаостававшихся.
Сослагательное наклонение в этой ситуации уже припоздало - это не хорошо, не плохо, это свершившийся факт.
В каждой стране есть свои центры притяжения.
Не всегда это столица - оттягивать на себя могут индустриальные монстры, где есть рабочие места, теплые побережья, где вкусно и солнечно жить.
Интересно, что исторические центры сами по себе оттягивают редко - в ходу не былые заслуги, а текущие на злобу дня. Как говорил Аркадий Иванович Сурин, мой достославный учитель по экономике - "любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда"
Каждый центр притяжения обречен на иммиграцию, причем порой очень разнородную.
Именно так в Париж прибыли гасконцы Д'Артаньян и Де Тревилль, при том что Гасконь тогдашнего времени для Франции - что дальнее Закавказье для России.
И именно так в современную Францию прибывают выходцы из французских колоний Африки и Карибов, образуя новые семьи, смешанные пары, становясь все еще франкоязычным, но уже другим этнически и культурно народом.
Это естественный процесс - ни один развивающийся народ не знает, где он начинается и где он заканчивается.
Если представитель народа может четко определить его центр и границы - значит этот народ либо малочисленный, либо вымирающий.
Этногенез, то есть формирование народа, идет непрерывно.
И успешность зависит от смелости - хватит ли силы духа смешаться, ассимилироваться, сохранив при этом прошлое и получив новые перспективы в будущем.
Тут некий парадокс этногенеза - тот, кто призывает к чистоте расы и нации - пропагандируют изоляцию, границы, и, как следствие, неминуемое угасание народа.
Любой народ угасает, если его не питает свежая кровь.
Любой народ угасает, если не интересуется другими народами, не выходит за рамки своего культурного комфорта.
Есть коллективный разум народа.
Народ - саморегулирующаяся система, которая ищет свои пути развития.
Иногда бывает так, что народ неким образом распределяет внутри себя ответственности - эти люди будут размножаться, а эти будут интеллектуальной элитой.
Это как мозг и репродуктивная система в одном организме. Одни люди обеспечивают здоровье и численность, другие условия и выживаемость, развитие и обустройство.
Это то, что происходит сейчас с Европой - волна мигрантов ассимилируется с европейцами.
Мигранты - свежая кровь, коренные европейцы - культурное, техническое наследие нового поколения, его условия жизни и развития.
Распространенная европейская пара - европеец, нередко уже в годах, благообразный белый господин, рядом с ним жена - молодая марокканка, или уроженка черной Африки, или Азии.
Взаимовыгодный симбиоз - он свою жизнь посвятил достижению определенного социального статуса, обеспечил условия жизни. Она - молодая, сочная и фертильная - обеспечивает ему здоровое потомство.
То, что огульно зовут "закатом Европы" на деле оказывается ее новым рождением, оздоровлением.
Точно так же в Европу пришли варвары, разорившие культурную, но погрязшую в деградации Римскую империю, и внезапно много веков спустя стали благообразными немцами.
Кто сейчас вспомнит про то, какие мавританские, берберские крови намешаны в современных испанцах? Кто сейчас вспомнит, что нарочитые европейские аристократы Венгрии когда-то вслед за сказочным орлом Турул пришли из-за Урала?
Лицо Европы поменяется, это неизбежно.
Мне нравится новое лицо Европы. И новое потомство Европы тоже.
Подмосковье тоже стало одним из центров этногенеза.
В Москву устремились разнородные люди, за зарплатой и карьерными перспективами, объединяемые порой лишь одним - знанием русского языка и вращением в русскоязычном информационном пространстве.
Язык вообще самый главный фактор притяжения - не территория, не политика.
Мне жаль, что в современном мире Москва стала единственным центром русскоязычного мира. Мне жаль, что нет русскоязычных центров притяжения вне России. На мой взгляд это очень обедняет, во первых, а во вторых - лишает естественного развития в конкуренции. А так, вспоминая Черномырдина, какую партию не создай - все получается КПСС. Если говоришь и думаешь по русски - все пути только в Москву. Предсказуемо и оттого скучно.
Подмосковье оказалось в ситуации заложника - оно невольно вынуждено принять многочисленных переселенцев русскоязычного мира, при том, что не может в полной мере обеспечить им достойного культурного фона, сподвигающего на развитие.
Подмосковье - достаточно скудный регион.
Здесь достаточно скудная земля, чтобы родить большие урожаи, здесь достаточно скудные полезные ископаемые, чтобы создать добывающий индустриальный центр.
Достаточно блеклая ситуация с культурным наследием - окажется если в районе какая усадьба, два пня, три бревна и фургончик, связанные с жизнью какого-нибудь писателя, имя которого еще слышали, но ничего из него не читали - и то ладно.
Здесь достаточно однообразная, скудная природа, чтобы обеспечивать эстетическое насыщение.
Здесь нет моря, нет гор.
При другом витке истории - здесь был бы просто один из регионов, каких достаточно в центральной России, где жили бы своим ровным бытом не слишком многочисленные города и поселки.
Но сейчас здесь - спальный район столицы русскоязычного мира.
Куда принять многочисленных гостей? А хрен его знает куда.
Быт - не самая сильная сторона русскоязычного мира.
Тут и до гостей был не Версальский дворец
Время убыстрилось. Раньше жили деревенскими династиями - парни одной деревни брали в жены девок из своего же села, или, на крайний случай, каких-то из соседних.
Если и случались национальные смешения, то тоже в одной деревне.
Ну взял мой прапрадед в уральской деревне в жены прапрабабку-цыганку, но а чего не взять - семья там оседлая, кузнецы да барышники-шорники, с доброй мастеровой славой, а что цыгане - какая помилуй разница, если они христиане да односельчане.
Ныне - никто не умирает там, где родился. По местам рождений в родословной одной семьи можно изучать географию.
Уже сейчас в Подмосковье обживаются разные люди, разных национальностей, разных происхождений.
Местные когда недовольно, но принимают их.
Появляются азиатские лица среди врачей подмосковных больниц, кавказские лица подмосковной милиции, вывески "хаш" и "халяль" на подмосковных дорогах, узбекские строительные рынки, армянские автомастерские, турецкие дополнительные объяснения на подмосковных стройках.
Землячества еще жмутся друг к другу, но уже на новой земле рождаются дети.
Идут в детский сад, в школу, за одной партой подмосковной школы 1 сентября садятся рядом Иван да Фатима, Ибрагим да Марья, Гиви и Вера, Арсен и Надежда, Батыр и Любовь.
Они уже не будут понимать разницы. Разность национальностей для них будет как разность имени или цвета глаз.
То, что родители Бахыта приехали из Киргизии, будет таким же ровным фактом, что русская девочка Настя, которой он спустя много лет признается в любви, приехала вместе с родителями из Владивостока.
Сработает инстинкт народа, инстинкт молодого поколения - зачать здоровое потомство.
Половозрелые дети Подмосковья оглянутся вокруг. И сделают свой выбор.
И выбор этот не будет подчиняться стереотипам, убеждениям их родителей. В каком-то смысле выбор сделают не мозги, выбор сделает тело - оно безошибочно найдет тех, от кого можно рожать детей.
И цвет волос, глаз и иноземные словечки, которыми иногда перекидываются родители, уже не будут иметь никакого значения.
Прямо сейчас, на наших глазах появляется новый народ. Он будет не такой как мы.
Хотя, скорее всего, будет условно называться русским и по русски говорить.
То же самое, что произошло, когда пришедшие на современные земли центральной России славяне, ассимилировали живущих тут финно-угоров.
То же самое, что произошло с малыми народностями Урала, которые еще называли себя некогда кунгурами или бакалами, но с какого-то поколения вдруг стали русскими.
Что даст этому народу Подмосковье? Сложно представить.
Подмосковье кажется иногда слишком пустым, чтобы вспоить на своих мелких водах новую культуру.
В каком-то роде Подмосковье становится новой Америкой, местом, где попавшие в один плавильный котел люди будут искать новые точки соприкосновения, изобретать новые ценности, импровизировать на ходу.
Иногда болезненно друг к другу притираться - не без этого.
В Америке приметами эпохи стали зачастую банальные вещи, просто изобретаемые на ходу - вся культура фаст-фуда, например.
Возможно те вещи, которые в Подмосковье кажутся сейчас ходовыми и банальными, получат какое-то символическое развитие.
Шаурма - символ Москвы. А вот шашлык, например, который готовится на полянках рядом с однообразными каменными джунглями новостроек-муравейников - символ Подмосковья. Почему нет?
Подмосковные города неизменно обрастут своими новыми мифами и легендами.
В лабиринтах одинаковых, типовых домов начнется какая-то новая история.
Она в любом случае будет. Она всегда есть там, где есть люди.
Хочется, чтобы она была интересной. Хочется, чтобы у новой истории были красивые дети.
Москва не сразу строилась.
Подмосковье тоже
В посте использованы фотографии мои и Космоножки, а также мелькнули, в том или ином виде, подмосковные города Щелково, Чехов, Подольск и Щербинка