ФЕС
У Глеба Шульпякова shulpyakov недавно вышел новый роман - "Фес". И я наконец его прочитала. Ждала с лета, между прочим. Потому что летом были прочитаны взахлеб два предыдущих романа... и очень хотелось продолжения. Продолжение, ожидаемо превзошло ожидания:) Одна беда с книжками Глеба - после прочтения возникает непреодолимое желание читать и читать еще и еще.
Взяла сегодня снова с собой в метро... и проехала станцию нужную. Почти проехала. Поезд долго стоял и дал мне время осознать, что слова "следующая станция - Маяковская", мне никак не подхоят)).
Этот случай показал, что надо именно сегодня рассказать о прочитанном. Уже несколько дней собираюсь.
на сайте
сайт
Захотелось процитировать что-нибудь, но выбрать сложно - всё нравится.
Вот, навскидку.
"Улица погружается в удушливый вечер. Такие вечера, неспешные и вместе с тем взвинченные, наступают в Москве, когда лето на исходе и нужно догуливать август на скорую руку. В это время машины идут под Кремль плотным потоком, медленно. В раскаленном воздухе двоятся и наползают друг на друга огни. От бульвара еще сигналят, нетерпеливо
и часто, но внизу мостовая уже очистилась, поток набирает скорость.
Она, эта улица, особенная и не похожа ни на одну в Москве. Дворцы, храмы, рестораны и клубы стоят на ней бок о бок, и на секунду можно представить, что ты в европейском городе; правда, только на секунду.
Около семи часов улица бурлит, не протолкнешься. У входа в кафе-рюмочную толпятся курильщики. Напротив концертного зала высаживаются из автобусов группы туристов. Они спешат на концерт и смешиваются с теми, кто просто идет по улице. В это же время в храме заканчивается служба, и прихожане тихо расходятся - кто на бульвар, кто к метро. И те и эти похожи между собой. Так, словно их раздали из одной колоды, вынули из общей пачки. А случайные люди попадают на нашу улицу редко."
_____________________________________________________________________________________________
"- Когда в горах откликается каждая складка, три собаки превращаются в стаю.
- Вы хотите сказать, что собака лает на собственное эхо? - Я услышал свой голос.
- Да!
- Всю ночь говорит сама с собой?
- Почему всю ночь? Всю жизнь.
- Слушайте, а давайте пойдем к ней! - Дым с непривычки ободрал горло, я закашлялся. - Скажем, что никого там нет. Что это эхо!
- А если для нее это смысл жизни? Не растерзает ли она вас, если отнять его? После того как вы откроете ей правду - не перегрызет ли горло? Я бы растерзала…
- А может быть, скажет “спасибо”?
- Истина, как обычно, посередине.
.........................................................
- А ведь это метафора. - Я перешел на шепот. - Схема нашей жизни. Если представить, что реальность есть порождение разума, с кем всю жизнь мы разговариваем? На кого лаем?"
_____________________________________________________________________________________________
" Чем дольше я жил в городе, тем больше понимал, насколько он похож на человека. Насколько антропоморфен. Насколько явно, наглядно, буквально выражает физиологию и психику человека, его душу и разум. Блуждая по переулкам, я понял, что кварталы ремесленников и каллиграфов - это глаза и руки. Что в мечетях города находится сердце, на рынках - разум, а в садах - душа. Что под землей лежит древний водопровод-кишечник, а в банях - печенка. Скажу больше, город повторял не только физиологию, но и судьбу человека. Схему жизни. Начинался он от большой и чистой, залитой солнцем площади перед мечетью - как и жизнь, которая в самом начале кажется человеку чистой и большой. Ближе к вечеру наступало время базара, и человека окружали фокусники и сказочники, гадалки и сутенеры, мясники и торговцы опиумом. Жизнь, бывшая безмятежной и светлой, наполнялась искушениями. Гордыня, алчность, похоть, обжорство - соблазны окружали человека, не давали ему прохода. И он, поддавшись им, проваливался в утробу города. В лабиринт собственных желаний и страхов. Щели-улицы засасывали его все глубже, обольщая сокровищами мира. Сколько времени человек проводил в этом лабиринте? Сколько лет, веков дремал его рассудок? Молчала душа? Жива ли она была, когда открывались райски кущи - сады за городскими воротами?
.........................................................
- Город доказал мне, что у человека нет ничего, кроме другого человека. Это нехитрая мысль, но - боже мой! - сколько сил и времени уходит на то, чтобы понять это. Другой - это ты, твое отражение. Если видишь в другом тюремщика и палача, то палач и тюремщик - это ты. Если факира - ты факир. Если осла - ты осел, а если жертву - ты жертва. Если свободного человека… - Я вытер пот, перевел дыхание: - И знаете, что странно? Никак не могу вспомнить, как этот город назывался. ..."
.
.
.
Взяла сегодня снова с собой в метро... и проехала станцию нужную. Почти проехала. Поезд долго стоял и дал мне время осознать, что слова "следующая станция - Маяковская", мне никак не подхоят)).
Этот случай показал, что надо именно сегодня рассказать о прочитанном. Уже несколько дней собираюсь.
на сайте
сайт
Захотелось процитировать что-нибудь, но выбрать сложно - всё нравится.
Вот, навскидку.
"Улица погружается в удушливый вечер. Такие вечера, неспешные и вместе с тем взвинченные, наступают в Москве, когда лето на исходе и нужно догуливать август на скорую руку. В это время машины идут под Кремль плотным потоком, медленно. В раскаленном воздухе двоятся и наползают друг на друга огни. От бульвара еще сигналят, нетерпеливо
и часто, но внизу мостовая уже очистилась, поток набирает скорость.
Она, эта улица, особенная и не похожа ни на одну в Москве. Дворцы, храмы, рестораны и клубы стоят на ней бок о бок, и на секунду можно представить, что ты в европейском городе; правда, только на секунду.
Около семи часов улица бурлит, не протолкнешься. У входа в кафе-рюмочную толпятся курильщики. Напротив концертного зала высаживаются из автобусов группы туристов. Они спешат на концерт и смешиваются с теми, кто просто идет по улице. В это же время в храме заканчивается служба, и прихожане тихо расходятся - кто на бульвар, кто к метро. И те и эти похожи между собой. Так, словно их раздали из одной колоды, вынули из общей пачки. А случайные люди попадают на нашу улицу редко."
_____________________________________________________________________________________________
"- Когда в горах откликается каждая складка, три собаки превращаются в стаю.
- Вы хотите сказать, что собака лает на собственное эхо? - Я услышал свой голос.
- Да!
- Всю ночь говорит сама с собой?
- Почему всю ночь? Всю жизнь.
- Слушайте, а давайте пойдем к ней! - Дым с непривычки ободрал горло, я закашлялся. - Скажем, что никого там нет. Что это эхо!
- А если для нее это смысл жизни? Не растерзает ли она вас, если отнять его? После того как вы откроете ей правду - не перегрызет ли горло? Я бы растерзала…
- А может быть, скажет “спасибо”?
- Истина, как обычно, посередине.
.........................................................
- А ведь это метафора. - Я перешел на шепот. - Схема нашей жизни. Если представить, что реальность есть порождение разума, с кем всю жизнь мы разговариваем? На кого лаем?"
_____________________________________________________________________________________________
" Чем дольше я жил в городе, тем больше понимал, насколько он похож на человека. Насколько антропоморфен. Насколько явно, наглядно, буквально выражает физиологию и психику человека, его душу и разум. Блуждая по переулкам, я понял, что кварталы ремесленников и каллиграфов - это глаза и руки. Что в мечетях города находится сердце, на рынках - разум, а в садах - душа. Что под землей лежит древний водопровод-кишечник, а в банях - печенка. Скажу больше, город повторял не только физиологию, но и судьбу человека. Схему жизни. Начинался он от большой и чистой, залитой солнцем площади перед мечетью - как и жизнь, которая в самом начале кажется человеку чистой и большой. Ближе к вечеру наступало время базара, и человека окружали фокусники и сказочники, гадалки и сутенеры, мясники и торговцы опиумом. Жизнь, бывшая безмятежной и светлой, наполнялась искушениями. Гордыня, алчность, похоть, обжорство - соблазны окружали человека, не давали ему прохода. И он, поддавшись им, проваливался в утробу города. В лабиринт собственных желаний и страхов. Щели-улицы засасывали его все глубже, обольщая сокровищами мира. Сколько времени человек проводил в этом лабиринте? Сколько лет, веков дремал его рассудок? Молчала душа? Жива ли она была, когда открывались райски кущи - сады за городскими воротами?
.........................................................
- Город доказал мне, что у человека нет ничего, кроме другого человека. Это нехитрая мысль, но - боже мой! - сколько сил и времени уходит на то, чтобы понять это. Другой - это ты, твое отражение. Если видишь в другом тюремщика и палача, то палач и тюремщик - это ты. Если факира - ты факир. Если осла - ты осел, а если жертву - ты жертва. Если свободного человека… - Я вытер пот, перевел дыхание: - И знаете, что странно? Никак не могу вспомнить, как этот город назывался. ..."
.
.
.