Чай с призраками
Три вечера подряд. Три Валентины.
Вечер первый. Навещаю бабушку. Она угасает. Не видит меня и не слышит. Не разговаривает. Но все еще дышит. Я приезжаю к маминым бабушке и дедушке, мы садимся пить чай. Спрашиваю, что нужно делать, когда человек умер. Казалось бы, самая естественная вещь в жизни - умереть. А я никогда с этим не сталкивалась один на один, не считая собственного ребенка. И дедушка рассказывает мне, куда звонить, о чем позаботиться. Таким же точно тоном, как в детстве объяснял мне задачки по математике. Потом бабушка - Валентина Александровна - уходит в свою комнату и приносит оттуда деревянную шкатулку, перевязанную двумя веревочками. У меня сразу возникло ощущение, что одна веревочка прижимает крышку, а вторая не позволяет выползти наружу грусти, которая хранится в этой шкатулке. Оказалось, что всё именно так. Как только развязали обе веревочки, комнату наполнило что-то тяжелое, светлое и печальное. Это были воспоминания о родителях. Не моих. Бабушкиных и дедушкиных. и мы стали перелистывать. Регистрационные документы на могилы, свидетельства о смерти. Потом дошли до документов об оплате похорон. Вот уж большего цирка нет в нашей жизни. Дедушка стал вслух зачитывать всё то, что нужно умершему. и стоимость этого барахла в разные годы. Вот было время! в 72 годы похороны обошлись всего в 36 рублей. И за эти деньги полагались помимо прочего и халат с тапочками, и чулки, и венки, и гирлянды, и надпись на могиле. А в 91 попрощаться с матерью стоило уже 157 рублей.
Вечер второй. Провожу весь день дома, к вечеру в квартире появляется Валентина. Валентина Леонидовна. И за чаем снова не нашлось лучшей темы, чем похороны. Пытаемся посчитать, сколько это будет стоить в наши дни. Катафалк. сколько-то рублей в час. Гробы новой улучшенной формы. От 2700 р. Работа могильщика. 800 р. Гробы с бархатом и гробы с ситцем. Вскрываемся и переходим к теме несчастной любви.
Вечер третий. Снова навещаю бабушку. Ее сиделка отпирает мне дверь. "Валентина Николаевна, ваша внучка пришла!". Никакой реакции. Соня наливает мне чай. Я открываю шкаф, пытаюсь найти документы о смерти, чтобы знать, где хоронить бабушку. Мама говорила, что они в картонных папках. Но в дверце шкафа я вижу деревянную шкатулку... Эта уже ничем не перевязана. И документы о смерти лежат вперемешку с медалями ветеранов труда, с детскими фотографиями, профсоюзными билетами. Я читаю имена своих давних родственников на их свидетельствах о смерти. Потом нахожу стопку фотографий. И вот мне уже кажется, что это не я одна сижу за круглым столом и чужая женщина наливает мне чай. Я сижу вместе с огромным семейством людей. И все они полны жизни. Хотя сейчас даже все мои живые родственники находятся в полной недосягаемости за тысячи км от дома. Но все собрались здесь, за круглым столом, и пьют чай. Ревия Александра Александровна. Не 80-ти летняя баба Шура,у которой я в детстве сидела на коленях, а именно Ревия Александра Александровна. Завражина Матрёна Петровна. Филимонов Николай Константинович. Я не знаю о них ровным счётом ничего. Но во мне их кровь и я пью с ними чай этим осенним вечером.
Вечер первый. Навещаю бабушку. Она угасает. Не видит меня и не слышит. Не разговаривает. Но все еще дышит. Я приезжаю к маминым бабушке и дедушке, мы садимся пить чай. Спрашиваю, что нужно делать, когда человек умер. Казалось бы, самая естественная вещь в жизни - умереть. А я никогда с этим не сталкивалась один на один, не считая собственного ребенка. И дедушка рассказывает мне, куда звонить, о чем позаботиться. Таким же точно тоном, как в детстве объяснял мне задачки по математике. Потом бабушка - Валентина Александровна - уходит в свою комнату и приносит оттуда деревянную шкатулку, перевязанную двумя веревочками. У меня сразу возникло ощущение, что одна веревочка прижимает крышку, а вторая не позволяет выползти наружу грусти, которая хранится в этой шкатулке. Оказалось, что всё именно так. Как только развязали обе веревочки, комнату наполнило что-то тяжелое, светлое и печальное. Это были воспоминания о родителях. Не моих. Бабушкиных и дедушкиных. и мы стали перелистывать. Регистрационные документы на могилы, свидетельства о смерти. Потом дошли до документов об оплате похорон. Вот уж большего цирка нет в нашей жизни. Дедушка стал вслух зачитывать всё то, что нужно умершему. и стоимость этого барахла в разные годы. Вот было время! в 72 годы похороны обошлись всего в 36 рублей. И за эти деньги полагались помимо прочего и халат с тапочками, и чулки, и венки, и гирлянды, и надпись на могиле. А в 91 попрощаться с матерью стоило уже 157 рублей.
Вечер второй. Провожу весь день дома, к вечеру в квартире появляется Валентина. Валентина Леонидовна. И за чаем снова не нашлось лучшей темы, чем похороны. Пытаемся посчитать, сколько это будет стоить в наши дни. Катафалк. сколько-то рублей в час. Гробы новой улучшенной формы. От 2700 р. Работа могильщика. 800 р. Гробы с бархатом и гробы с ситцем. Вскрываемся и переходим к теме несчастной любви.
Вечер третий. Снова навещаю бабушку. Ее сиделка отпирает мне дверь. "Валентина Николаевна, ваша внучка пришла!". Никакой реакции. Соня наливает мне чай. Я открываю шкаф, пытаюсь найти документы о смерти, чтобы знать, где хоронить бабушку. Мама говорила, что они в картонных папках. Но в дверце шкафа я вижу деревянную шкатулку... Эта уже ничем не перевязана. И документы о смерти лежат вперемешку с медалями ветеранов труда, с детскими фотографиями, профсоюзными билетами. Я читаю имена своих давних родственников на их свидетельствах о смерти. Потом нахожу стопку фотографий. И вот мне уже кажется, что это не я одна сижу за круглым столом и чужая женщина наливает мне чай. Я сижу вместе с огромным семейством людей. И все они полны жизни. Хотя сейчас даже все мои живые родственники находятся в полной недосягаемости за тысячи км от дома. Но все собрались здесь, за круглым столом, и пьют чай. Ревия Александра Александровна. Не 80-ти летняя баба Шура,у которой я в детстве сидела на коленях, а именно Ревия Александра Александровна. Завражина Матрёна Петровна. Филимонов Николай Константинович. Я не знаю о них ровным счётом ничего. Но во мне их кровь и я пью с ними чай этим осенним вечером.