Мальчик с татуировкой кометы
Он был года на три младше меня, пронзительно молчалив и влюблён в другую.
Когда она, как это принято у юных и привлекательных девушек, снова разбила ему сердце (как принято это называть у юных и чрезмерно романтичных людей обоих полов), круговорот целительного кутежа привел к тому, что мы попали в один и тот же ансамбль страждущих. Чаще всего на бис шла классическая мелодия задушевного общения, исполняемая под звонкий аккомпанемент ударного количества постепенно пустеющих бутылок с алкоголем. И так как давно известно, что искреннее нежелание излить душу встречается гораздо реже, чем мало водки, совсем скоро он рассказал мне всё, хотя я уже и так знала, что красивые мальчики созданы вовсе не для того, чтобы просто с ними разговаривать.
Мы целовались на моей опустевшей кухне, когда все остальные уже расползались спать. Я приезжала в его съемную комнатку на окраине города с банкой растворимого кофе и плохо скрываемой нежностью в голосе, а потом засыпала, положив мизинец в его ладонь, пока он шептал мне, что чувствует себя безумно виноватым, и нам больше не стоит этого делать, конечно же, никогда.
Когда вскоре рыжеволосая муза возвратила ему свою благосклонность, и он без объяснений исчез из моей жизни, я не пролила ни единой слезинки, чувствуя даже некоторое удовлетворение от того, что безошибочно предсказала именно такой сценарий еще до того, как впервые позволила себе непристойно долго задержать взгляд в самой глубине его настороженных карих глаз.
Он ухаживал за ней настолько красиво, что я могла только радоваться, что всё это восторженное обожание, доходящее порой почти до поклонения, досталось не мне, и вместо романтических коллажей с неуклюжими признаниями на фоне осенних листьев, а также бесконечных (как в своей возвышенности, так и по количеству) чужих стихов и песен о любви, я помню о нём только осторожные прикосновения ладоней, негромкий смех, слишком низкий для такого хрупкого и юного создания, и трогательные партаки, привезенные им, девятнадцатилетним и выглядящим на все пятнадцать, из армии.
Потом была элегантная свадьба в ретро-стиле, комнатка в коммуналке сменилась квартирой, партаки покрылись обаятельными каверами, а его верным спутником стала хоть и немного подержанная, но элегантная иномарка, в марках которых я и сейчас не особенно разбираюсь, а уж тогда и подавно. Как-то мы большой компанией старинных друзей и просто_знакомых отправились на пикник, и глядя на то, как он подкладывает под ноги своей супруги свернутый плед и беззаботно обсуждает предстоящий отпуск, я вспомнила задумчивого мальчика, который с аппетитом уничтожал мои студенческие запасы "Ролтона" (но только после настойчивых уговоров) и жутко стеснялся принимать "в подарок" банку дешевого растворимого кофе. Тогда я подумала, что готова поверить в существование если не любви, то как минимум счастливых историй.
Меньше чем через год я с недоверием слушала, как его рыжеволосая муза увлечённо делится подробностями своего головокружительного романа с тем, перед которым мне тоже не удалось в свое время устоять, но от которого зато (слава врожденной рассудительности или правильному воспитанию мудрой, не поощряющей возвышенных иллюзий бабушки) удалось вовремя и без особых потерь вырваться.
В ответ на вопрос о скоропостижно ставшем бывшим муже она равнодушно дернула плечом и снисходительно добавила, что "вроде как он уехал на заработки в Москву".
Надо сказать, что мальчик с татуировкой кометы был единственным в своём роде существом мужского пола, с которым у меня так и не сложилось теплых и дружеских отношений. Ни через привычные полгода-год после трагического, но всегда до крайности бескровного окончания эпохи любви, надежд и животных страстей, ни вообще - даже когда те события поросли быльём такой густоты и высоты, что стало неприличным даже причислять их к реальным.
Учитывая это обстоятельство, желание немедленно разыскать его и убедиться, что с ним всё в порядке, хоть и было острым, как панкреатит, но быстро прошло. Ведь ни красивые ладони, ни тёплый смех, ни возможность восстановить по памяти рисунок, который скрывает татуировка кометы, не являются достаточным поводом для того, чтобы непрошенной сиреной скорой помощи лететь на вызов, которого не было.
Но то ли некоторые особо острые желания обладают непостижимым влиянием на события, то ли просто Луна оказалась в каком-нибудь особо покладистом Водолее, но скоро мальчик с татуировкой кометы стал частым гостем на моей кухне. Можно было бы даже добавить "снова", в нарушение всех приличий вспомнив, как начиналась поросшая быльём-переростком история. Вот только кухня была уже совсем другая, так что оставалось лишь избегать потухшего, невыразительного взгляда, который, как оказалось, портит даже самые красивые глаза, и помогать гостю из прошлого делать вид, что ничего не случилось - если не из человеколюбия, то хотя бы потому, что красивые ладони одним потухшим взглядом не испортишь.
Но несмотря на то, что за прошедшие годы многое изменилось, искреннее нежелание излить душу по-прежнему оставалось куда более редким явлением, чем мало водки, и однажды он заговорил.
Как и что он говорил, как я держала его за руку и гладила по голове, как он потом заснул, а я сидела рядом и проглатывала слезы разочарования в мироустройстве, уже не слишком интересно. И нет, мы не жили долго и счастливо, он уехал служить по контракту на заштатном корыте в Кроштадт. Но вообще я к тому, что лучше не знать, как заканчиваются истории, в которые хочется верить.
Когда она, как это принято у юных и привлекательных девушек, снова разбила ему сердце (как принято это называть у юных и чрезмерно романтичных людей обоих полов), круговорот целительного кутежа привел к тому, что мы попали в один и тот же ансамбль страждущих. Чаще всего на бис шла классическая мелодия задушевного общения, исполняемая под звонкий аккомпанемент ударного количества постепенно пустеющих бутылок с алкоголем. И так как давно известно, что искреннее нежелание излить душу встречается гораздо реже, чем мало водки, совсем скоро он рассказал мне всё, хотя я уже и так знала, что красивые мальчики созданы вовсе не для того, чтобы просто с ними разговаривать.
Мы целовались на моей опустевшей кухне, когда все остальные уже расползались спать. Я приезжала в его съемную комнатку на окраине города с банкой растворимого кофе и плохо скрываемой нежностью в голосе, а потом засыпала, положив мизинец в его ладонь, пока он шептал мне, что чувствует себя безумно виноватым, и нам больше не стоит этого делать, конечно же, никогда.
Когда вскоре рыжеволосая муза возвратила ему свою благосклонность, и он без объяснений исчез из моей жизни, я не пролила ни единой слезинки, чувствуя даже некоторое удовлетворение от того, что безошибочно предсказала именно такой сценарий еще до того, как впервые позволила себе непристойно долго задержать взгляд в самой глубине его настороженных карих глаз.
Он ухаживал за ней настолько красиво, что я могла только радоваться, что всё это восторженное обожание, доходящее порой почти до поклонения, досталось не мне, и вместо романтических коллажей с неуклюжими признаниями на фоне осенних листьев, а также бесконечных (как в своей возвышенности, так и по количеству) чужих стихов и песен о любви, я помню о нём только осторожные прикосновения ладоней, негромкий смех, слишком низкий для такого хрупкого и юного создания, и трогательные партаки, привезенные им, девятнадцатилетним и выглядящим на все пятнадцать, из армии.
Потом была элегантная свадьба в ретро-стиле, комнатка в коммуналке сменилась квартирой, партаки покрылись обаятельными каверами, а его верным спутником стала хоть и немного подержанная, но элегантная иномарка, в марках которых я и сейчас не особенно разбираюсь, а уж тогда и подавно. Как-то мы большой компанией старинных друзей и просто_знакомых отправились на пикник, и глядя на то, как он подкладывает под ноги своей супруги свернутый плед и беззаботно обсуждает предстоящий отпуск, я вспомнила задумчивого мальчика, который с аппетитом уничтожал мои студенческие запасы "Ролтона" (но только после настойчивых уговоров) и жутко стеснялся принимать "в подарок" банку дешевого растворимого кофе. Тогда я подумала, что готова поверить в существование если не любви, то как минимум счастливых историй.
Меньше чем через год я с недоверием слушала, как его рыжеволосая муза увлечённо делится подробностями своего головокружительного романа с тем, перед которым мне тоже не удалось в свое время устоять, но от которого зато (слава врожденной рассудительности или правильному воспитанию мудрой, не поощряющей возвышенных иллюзий бабушки) удалось вовремя и без особых потерь вырваться.
В ответ на вопрос о скоропостижно ставшем бывшим муже она равнодушно дернула плечом и снисходительно добавила, что "вроде как он уехал на заработки в Москву".
Надо сказать, что мальчик с татуировкой кометы был единственным в своём роде существом мужского пола, с которым у меня так и не сложилось теплых и дружеских отношений. Ни через привычные полгода-год после трагического, но всегда до крайности бескровного окончания эпохи любви, надежд и животных страстей, ни вообще - даже когда те события поросли быльём такой густоты и высоты, что стало неприличным даже причислять их к реальным.
Учитывая это обстоятельство, желание немедленно разыскать его и убедиться, что с ним всё в порядке, хоть и было острым, как панкреатит, но быстро прошло. Ведь ни красивые ладони, ни тёплый смех, ни возможность восстановить по памяти рисунок, который скрывает татуировка кометы, не являются достаточным поводом для того, чтобы непрошенной сиреной скорой помощи лететь на вызов, которого не было.
Но то ли некоторые особо острые желания обладают непостижимым влиянием на события, то ли просто Луна оказалась в каком-нибудь особо покладистом Водолее, но скоро мальчик с татуировкой кометы стал частым гостем на моей кухне. Можно было бы даже добавить "снова", в нарушение всех приличий вспомнив, как начиналась поросшая быльём-переростком история. Вот только кухня была уже совсем другая, так что оставалось лишь избегать потухшего, невыразительного взгляда, который, как оказалось, портит даже самые красивые глаза, и помогать гостю из прошлого делать вид, что ничего не случилось - если не из человеколюбия, то хотя бы потому, что красивые ладони одним потухшим взглядом не испортишь.
Но несмотря на то, что за прошедшие годы многое изменилось, искреннее нежелание излить душу по-прежнему оставалось куда более редким явлением, чем мало водки, и однажды он заговорил.
Как и что он говорил, как я держала его за руку и гладила по голове, как он потом заснул, а я сидела рядом и проглатывала слезы разочарования в мироустройстве, уже не слишком интересно. И нет, мы не жили долго и счастливо, он уехал служить по контракту на заштатном корыте в Кроштадт. Но вообще я к тому, что лучше не знать, как заканчиваются истории, в которые хочется верить.