Почему арабы не служат в армии
Наткнулась на этот свой пости в ФБ. Пусть здесь тоже будет.
В Израиле служба в армии изначально была исключительно почетным занятием. Израиль возник как государство милитаристское, ориентированное на армию, и это можно понять: чтобы выжить в регионе, не пытаясь стать его интегральной частью, нужно было сначала отбиться от первичных колонизаторов - англичан, ну, а потом - от соседей. Прибавим к этому, что служба в армии, требующая таких качеств, как смелость, выносливость, тренированность, владение оружием и т.п. была воплощением идеала “нового иври”, обладающего всеми этими качествами в противоположность галутному еврею. Поэтому служить в армии было не только обязательно, но почетно и престижно. Армия также открывала дорогу к дальнейшим карьерам, как деловым, так и политическим.
Еще до создания государства, после принятия в 1947 резолюции ООН о разделе Палестины, будущие израильтяне начали задумываться о том, что их государство получится двунациональным. При партии МАПАЙ были созданы комитеты по разработке моделей сосуществования между евреями и арабами в имевшем возникнуть государстве Израиль. У отцов-основателей были высокие идеалы. “Впервые мы станем большинством при живущем с нами меньшинстве, и нашим призванием будет предоставить пример и доказать, как евреи могут жить с меньшинством” - писал председатель Гистадрута и член одной из таких комиссий Пинхас Лавон. Среди прочих проблем, он выделял проблему армии. Для него не было сомнений, что арабы должны будут служить вместе с евреями в израильской армии, которая станет, помимо своей основной задачи по защите государства, выполнять “политическую функцию национального и общественного просвещения” и, таким образом, интеграции.
Как известно, вслед за провозглашением государства разразилась Война за Независимость. Еврейские бойцы гибли от рук солдат арабских армий, и наоборот. 600 тыс. арабов были изгнаны или бежали с территории Израиля. Оставшиеся 100 000 воспринимались теперь как опасность. Арабских граждан посадили под военный режим; их жизнью распоряжалась теперь та самая армия, которая мыслилась когда-то инструментом их интеграции в еврейское общество. Естественно, вопрос о призыве арабов в армию отпал.
Он возник снова к концу военного режима в 1966 году. Армейская служба все еще считалось делом престижа. Арабский депутат Кнессета от Коммунистической партии, Туфик Туби, требовал, чтобы арабской молодежи дали возможность служить в армии наравне с еврейской. Он считал, что это было бы достижением равноправия. Правительство Израиля колебалось. Газета “ХаАрец” в феврале-марте 1967 года освещала конфликт между армией и Министерством просвещения: в школах должны были проводиться курсы военной подготовки, их вели инструкторы особого отдела армии - Гадна. Но возник вопрос, что же делать с арабскими школьниками. Никто в правительстве не считал, что они должны будут пойти в армию и, следовательно, получать военную подготовку. Поэтому Минпрос отменил военное дело в смешанных школах, где арабы учились вместе с евреями. Это возмутило начальника штаба Рабина, он привлек к делу премьер-министра, и было решено, что арабы не должны получать уроков военного дела, остальные же пусть учатся на курсе Гадны. Минпрос инструктировал учителей, что они должны “объяснить школьникам эту новую политику, стараясь никого не обидеть”.
Итак, арабы остались без армейской службы, и все, как арабы, так и евреи, признавали: это было не привилегией, а дискриминацией. Но постепенно отношение к обязательной военной службе стало меняться и в израильском обществе. Я думаю, тут сыграли роль три фактора.
Первый - это оккупация. Причем, оккупация затянувшаяся и осложненная сопротивлением и двумя восстаниями - интифадами. Армия обнаружила себя не во фронтовых условиях, а в ситуации ежедневной борьбы с местным населением и партизанами-боевиками, борьбы и опасной, и унизительной для настоящих военных. Второй фактор - это прибытие “русской алии”, людей, не воспитанных в израильском дискурсе преклонения перед военной службой и воспринимающих ее исключительно как обузу и причину вынужденной отсрочки получения высшего образования и успехов на гражданском поприще, в том числе финансовых, что было так необходимо семьям свежих иммигрантов. Весы качнулись в противоположную сторону: теперь уже новобранцы стали не считать за честь быть призванными в армию, а, наоборот, стали требовать от государства уважения к себе как к выполнившим неприятный долг военной службы. И третий фактор - это усилившееся экономическое расслоение в обществе. Семьи, живущие в бедности, стали роптать, что их дети должны идти служить вместо того, чтобы работать и помогать родителям, или хотя бы содержать себя. Возникли программы, позволяющие солдатам подрабатывать. В прошлом, когда служба считалась почетной необходимостью, все общество в той или иной степени страдало от невысокого уровня жизни, и ропота не возникало. Теперь же общество разделилось на тех, кто “может себе позволить спокойно служить” и вырабатывать условия для дальнейшей карьеры - служба в престижных частях до сих пор работает общественным “трамплином” - и на тех, кто считает дни, когда уже можно будет демобилизоваться и начать зарабатывать.
Так и вышло, что служба в армии перестала восприниматься как привилегия и стала восприниматься как обуза, а изначальная дискриминация арабов, не призываемых на военную службу из-за своего происхождения, превратилась в сознании людей, наоборот, в привилегию. Разумеется, из-за оккупации и сами арабы перестали стремиться служить в армии, не желая подавлять собственный народ. Призывы Туфика Туби к достижению равноправия путем мобилизации арабской молодежи на военную службу канули в прошлое и забылись, и многие арабы, которые не слишком знают историю и находятся под воздействием общеизраильского дискурса, сами начали воспринимать свое освобождение от службы не как дискриминацию, а как “жест доброй воли” со стороны правительств Израиля.