А-ми-ра! А-ми-ра!
Амира Хасс - в Газе! Уважаю безмерно. Говорят, она прошла туда по туннелю из Египта: ведь Израиль не пропускает в Газу своих журналистов.
Помню, во время операции "Защитная Стена", на какой-то конференции я слышала выступление Эхуда Яари, который, прижимая руки к груди, слезно жаловался: "Наше правительство нас, журналистов, туда не пускает! Так мы и не узнаем никогда, что же там делается, и правду ли нам говорят иностранные журналисты!" Я пожалела, что не захватила с собой гнилого помидора: и жившая в Рамалле Амира, и Гидеон Леви, и еще пара-тройка журналистов, нарушая запрет, ездили по "территориям" и публиковали свои очерки в газетах. Но Яари их бессовестно "не заметил".
И вот теперь Амира пишет из Газы. И многие журналисты ей завидуют, между прочим, черной и белой завистью... одна из них сказала мне: "Какая досада, я не пролезу в туннель: ведь я беременна двойней!" :)
А вот и один из очерков:
Возвращение в Газу
Амира Хасс, "London Review of Books", 26.02.2009
Меня попросили перевести надписи, оставленные на стенах солдатами. В одной комнате было написано: "Здесь был сионистский завоеватель". В другой: "Мы здесь, чтобы истребить вас"
ГАЗА - В пятницу, 16 января, Мохаммед Шурраб и двое его сыновей, Касаб и Ибрагим, воспользовались ежедневным `окном` в израильских обстрелах, - обещанными армией `тремя часами затишья` - для поездки со своего участка земли, расположенного в восточной части сектора Газы, к себе домой, в Хан Юнес. Они ехали на красном Лендровере. Солдаты из стоящего на дороге танка показали им знаками: `Проезжайте, проезжайте`. Но затем, в деревне Эль Фухри, на улице, окаймленной рядами домиков с палисадниками, их машину расстреляли солдаты с крыши одного из домов. Касаб был убит на месте, Ибрагим лежал, истекая кровью, на заднем сиденье, за спиной у отца. Он умер в полночь. Мохаммед Шурраб вызвал со своего мобильника `скорую`, но армия позволила ей проехать только через три часа после инцидента. Ближайшая больница была в двух минутах езды оттуда.
Спустя восемь дней я побывала в доме, откуда велась стрельба. Женщины уже убрали весь мусор, оставленный внутри солдатами. Но они еще не успели закрасить надписи на стенах. На одной из стен я обнаружила две надписи на иврите: `Народ Израиля жив` и `Кахане был прав`.
Дом семьи Джоха в районе Зейтун, на юго-востоке города Газа, также использовался армией в течение нескольких дней. 4-го января солдаты приказали семье покинуть дом. Вместе с десятками других испуганных соседей они пробирались из дома в дом, ища убежища от непрекращаемой стрельбы. 5-го января 80 человек - некоторые из них несли белые флаги - решили открыто пойти к центру города, в северо-восточном направлении. Во главе процессии шел инженер-агротехник Мохаммед Джоха, везя свою престарелую мать в тачке, которую он нашел в соседнем гараже. Его 15-летний сын Ибрагим шел рядом с ним; мать Ибрагима утверждает, что он размахивал белым флагом. Из другого, также занятого армией, дома прозвучали два выстрела. Одна пуля ударила в землю прямо перед тачкой. Другая попала в Ибрагима. Красному Кресту не удалось договориться с израильской армией о проезде `скорой помощи`. Ибрагим умер на следующий день.
Когда, две недели спустя, я вошла в дом семьи Джоха, он выглядел, как после урагана: куски бетона , сломанная мебель; электрические приборы продырявлены пулями и сброшены с лестницы на первый этаж; порванная и смятая одежда; разбитый компьютер. На третьем и четвертом этажах стены в нескольких местах пробиты снарядами. Меня попросили перевести надписи, оставленные на стенах солдатами. В одной комнате было написано: `Здесь был сионистский завоеватель`. В другой: `Мы здесь, чтобы истребить вас`.
Отказы пропустить медицинский персонал - это одна из постоянных тем в расказах о вторжении в Газу. В разных местах люди говорили мне, что солдаты, приказывая им покинуть дома и итти по направлению к центру города Газа, предупреждали их, что нельзя вывозить раненых: `иначе в вас попадет ракета из беспилотного самолета`. В некоторых местах солдаты стреляли по машинам `скорой помощи`. Были убиты семь врачей и парамедиков; другие были ранены осколками ракет, снарядов, а также прицельным огнем.
Характер действий армии обнаруживает весьма высокую степень вседозволенности в правилах ведения боя (о чем армия и ее пресс-служба не рассказывали народу): убийство целых семей в собственных домах или поблизости от них, бомбами, ракетами, или снарядами; бомбардировка многоэтажных жилых домов, жители которых в основном пытались спастись, сбившись в кучу в углу на нижнем этаже; разрушение фабрик и посевов.
Солдаты повсюду оставляли за собой кучи грязи: не только пустые пакеты из-под еды и из-под использованных боеприпасов, спальные мешки и другое армейское имущество, но и пластиковые бутылки, заполненные мочой, и экскременты в мешках для мусора. Тут и там они размазывали собственный кал по полу, стенам, постелям; я говорила с людьми, которые рассказали, что не могут вернуться в свои дома даже после того, как отмыли их, потому что вонь въелась в стены.
Халед Абед Рабо, две дочери которого были убиты у него на глазах перед их домом, сказал мне, что это - `не та армия, которую мы знали когда-то`. Многие жители Газы повторяли то же самое. Они вспоминали солдат, которых знали по Первой интифаде, патрулировавших города и лагеря беженцев до создания в 1994 году Палестинской Администрации. Но Абед Рабо имел в виду даже не Первую интифаду, а март 2008 года, когда в течение ограниченной операции вторжения, в его районе в восточной части Газы, солдаты заняли его дом и в течение трех дней использовали его в качестве своего опорного пункта. Он говорит, что это был сносно, и солдаты были вежливы. На этот раз его дом был разрушен после того, как семья покинула его: взорван динамитом. Разрушены были тысячи домов, а также курятников, коровников, яслей, хлевов вместе с находившимся внутри скотом, теплиц, фруктовых садов. Особенно пострадали приграничные районы.
По мере продвижения армии, десятки тысяч палестинцев были принуждены покинуть свои дома, под огнем с вертолетов, из танков, из беспилотных самолетов, за завесой дыма от фосфорных бомб и пожаров, разожженных бомбежками. Рассказывая о своем бегстве, жители Газы употребляют слово, часто используемое для описания 1948 года: `Гиджра` (переселение, перемещение, перелет) - термин, который когда-то применялся только к бегству пророка Магомета из Мекки в Медину, что послужило основанию Ислама. Однако в 1948 году значение этого термина изменилось: он стал обозначать изгнание палестинцев с их Родины. В 2009-м палестинцы были изгнаны всего на несколько километров, и многие уже вернулись в свои дома, но использование этого насыщенного смыслом термина многое говорит об их коллективных чувствах.
Израиль в конце концов нарушил и те немногие границы, которые он когда-то установил для себя как оккупирующей державы, и проманкировал всеми ограничениями, налагаемыми междунородным законодательствами для того, чтобы обеспечить безопасность и благополучие оккупированного населения. Израиль утверждает, что оккупация Газы была прекращена после `размежевания`, и что сектор сейчас представляет из себя независимое образование. Однако, вопреки всеобщему убеждению, `размежевание` не началось в 2005 году, с эвакуацией поселенцев и отводом армии. Оно началось в 1991-м, когда, после четырех лет интифады, Израиль начал политику блокирования `территорий` (похожую на систему пропусков при апартеиде) и отнял у палестинцев свободу передвижения между Газой и Западным Берегом, а также внутри Израиля. Не встретив протеста со стороны международного сообщества, блокирование переросло в конце концов в политику демографической сегрегации, отделения палестинцев от палестинцев и палестинцев от израильтян.
Немедленным следствием этой политики сегрегации было отчуждение Газы от Западного Берега (а также палестинского Восточного Иерусалима), от их населения, их центров образования и здравоохранения, от работы в Израиле, от родственников и друзей. Ничего удивительного, что люди из Газы, живущие сейчас на Западном Берегу, рассматриваются Израилем как `нелегалы`, если у них нет на это израильского разрешения. Тесная блокада Газы двух последних лет просто усугубила эту ситуацию. Политика сегрегации 1990-х годов, вместе с быстрым расширением израильских поселений на Западном Берегу, была изобретена для того, чтобы разрушить основы будущего палестинского государства.
Израиль подавлял Вторую интифаду такими смертоносными средствами, какие он не решался использовать во время Первой, и не только потому, что теперь у палестинцев есть ружья, или из-за взрывов самоубийц, но потому, что, с момента создания Палестинской Администрации Израиль начал - когда ему этого хотелось - обращаться с `другой стороной` как с независимым государством, как будто анклавы Палестинской Автономии не были под оккупацией. Благодаря этой, очень эффективной, пропаганде, многие израильтяне поверили, что создание ПА похоже на создание независимого государства - и что это неблагодарное государство нападает на маленький, жаждущий мира Израиль. Для них был легко игнорировать тот факт, что Израиль продолжает контролировать - как напрямую, так и косвенно - все аспекты независимости и суверенности: землю, границы, ресурсы, воду, запись актов гражданского состояния, экономику, строительство, образование, здравоохранение и медицинское обслуживание.
Одностороннее отступление из Газы и то, что Хамас объявил его победой - результатом вооруженного сопротивления - позволило Израилю утверждать, что оккупация Газы окончена. После успеха Хамаса на выборах 2006 года, и поддержки Абу Мазеном усилий Израиля свалить избранное правительство, Израилю стало еще легче представлять Газу отдельным политическим образованием. В то же время, Израиль интенсивно преувеличивает опасность палестинского оружия для государства и его граждан. Эта преувеличенность играет на руку вооруженным палестинским организациям, которым, чтобы добиться поддержки палестинцев, хочется представлять себя и свою `вооруженную борьбу` как угрозу оккупации (отсюда и заявления Хамаса, что он убил десятки израильских солдат, и что ему помогали ангелы).
Несмотря на пропаганду, Газа была и остается оккупированной территорией, как и Западный берег. Проблема блокады - не в нехватке еды: это единственное, что пропускает в Газу Израиль (чтобы продемонстрировать свои `гуманитарные` намерения). Население Газы никогда не умирало с голоду: ООН расширила программы прямых поставок продовольствия в лагеря беженцев, другие организации последовали за ней, Хамас поддержал `туннельные` экономические связи между Газой и Египтом, и сам поставлял продовольствие, а родовая структура общества обеспечила постоянную взаимопомощь.
Но блокада низводит целое общество на уровень нищих, пресекая почти всю его продуктивную деятельность, душа его в тюрьме под открытым небом, отрезая его от остального мира. Лишение права на заработок и на свободу передвижения - вот сущность блокады и краеугольный камень сегрегации. Политика блокады - это удар по человеческому достоинству палестинцев, особенно - жителей Газы. А теперь Израиль показал, что эта клетка может еще быть и смертельной ловушкой.
Помню, во время операции "Защитная Стена", на какой-то конференции я слышала выступление Эхуда Яари, который, прижимая руки к груди, слезно жаловался: "Наше правительство нас, журналистов, туда не пускает! Так мы и не узнаем никогда, что же там делается, и правду ли нам говорят иностранные журналисты!" Я пожалела, что не захватила с собой гнилого помидора: и жившая в Рамалле Амира, и Гидеон Леви, и еще пара-тройка журналистов, нарушая запрет, ездили по "территориям" и публиковали свои очерки в газетах. Но Яари их бессовестно "не заметил".
И вот теперь Амира пишет из Газы. И многие журналисты ей завидуют, между прочим, черной и белой завистью... одна из них сказала мне: "Какая досада, я не пролезу в туннель: ведь я беременна двойней!" :)
А вот и один из очерков:
Возвращение в Газу
Амира Хасс, "London Review of Books", 26.02.2009
Меня попросили перевести надписи, оставленные на стенах солдатами. В одной комнате было написано: "Здесь был сионистский завоеватель". В другой: "Мы здесь, чтобы истребить вас"
ГАЗА - В пятницу, 16 января, Мохаммед Шурраб и двое его сыновей, Касаб и Ибрагим, воспользовались ежедневным `окном` в израильских обстрелах, - обещанными армией `тремя часами затишья` - для поездки со своего участка земли, расположенного в восточной части сектора Газы, к себе домой, в Хан Юнес. Они ехали на красном Лендровере. Солдаты из стоящего на дороге танка показали им знаками: `Проезжайте, проезжайте`. Но затем, в деревне Эль Фухри, на улице, окаймленной рядами домиков с палисадниками, их машину расстреляли солдаты с крыши одного из домов. Касаб был убит на месте, Ибрагим лежал, истекая кровью, на заднем сиденье, за спиной у отца. Он умер в полночь. Мохаммед Шурраб вызвал со своего мобильника `скорую`, но армия позволила ей проехать только через три часа после инцидента. Ближайшая больница была в двух минутах езды оттуда.
Спустя восемь дней я побывала в доме, откуда велась стрельба. Женщины уже убрали весь мусор, оставленный внутри солдатами. Но они еще не успели закрасить надписи на стенах. На одной из стен я обнаружила две надписи на иврите: `Народ Израиля жив` и `Кахане был прав`.
Дом семьи Джоха в районе Зейтун, на юго-востоке города Газа, также использовался армией в течение нескольких дней. 4-го января солдаты приказали семье покинуть дом. Вместе с десятками других испуганных соседей они пробирались из дома в дом, ища убежища от непрекращаемой стрельбы. 5-го января 80 человек - некоторые из них несли белые флаги - решили открыто пойти к центру города, в северо-восточном направлении. Во главе процессии шел инженер-агротехник Мохаммед Джоха, везя свою престарелую мать в тачке, которую он нашел в соседнем гараже. Его 15-летний сын Ибрагим шел рядом с ним; мать Ибрагима утверждает, что он размахивал белым флагом. Из другого, также занятого армией, дома прозвучали два выстрела. Одна пуля ударила в землю прямо перед тачкой. Другая попала в Ибрагима. Красному Кресту не удалось договориться с израильской армией о проезде `скорой помощи`. Ибрагим умер на следующий день.
Когда, две недели спустя, я вошла в дом семьи Джоха, он выглядел, как после урагана: куски бетона , сломанная мебель; электрические приборы продырявлены пулями и сброшены с лестницы на первый этаж; порванная и смятая одежда; разбитый компьютер. На третьем и четвертом этажах стены в нескольких местах пробиты снарядами. Меня попросили перевести надписи, оставленные на стенах солдатами. В одной комнате было написано: `Здесь был сионистский завоеватель`. В другой: `Мы здесь, чтобы истребить вас`.
Отказы пропустить медицинский персонал - это одна из постоянных тем в расказах о вторжении в Газу. В разных местах люди говорили мне, что солдаты, приказывая им покинуть дома и итти по направлению к центру города Газа, предупреждали их, что нельзя вывозить раненых: `иначе в вас попадет ракета из беспилотного самолета`. В некоторых местах солдаты стреляли по машинам `скорой помощи`. Были убиты семь врачей и парамедиков; другие были ранены осколками ракет, снарядов, а также прицельным огнем.
Характер действий армии обнаруживает весьма высокую степень вседозволенности в правилах ведения боя (о чем армия и ее пресс-служба не рассказывали народу): убийство целых семей в собственных домах или поблизости от них, бомбами, ракетами, или снарядами; бомбардировка многоэтажных жилых домов, жители которых в основном пытались спастись, сбившись в кучу в углу на нижнем этаже; разрушение фабрик и посевов.
Солдаты повсюду оставляли за собой кучи грязи: не только пустые пакеты из-под еды и из-под использованных боеприпасов, спальные мешки и другое армейское имущество, но и пластиковые бутылки, заполненные мочой, и экскременты в мешках для мусора. Тут и там они размазывали собственный кал по полу, стенам, постелям; я говорила с людьми, которые рассказали, что не могут вернуться в свои дома даже после того, как отмыли их, потому что вонь въелась в стены.
Халед Абед Рабо, две дочери которого были убиты у него на глазах перед их домом, сказал мне, что это - `не та армия, которую мы знали когда-то`. Многие жители Газы повторяли то же самое. Они вспоминали солдат, которых знали по Первой интифаде, патрулировавших города и лагеря беженцев до создания в 1994 году Палестинской Администрации. Но Абед Рабо имел в виду даже не Первую интифаду, а март 2008 года, когда в течение ограниченной операции вторжения, в его районе в восточной части Газы, солдаты заняли его дом и в течение трех дней использовали его в качестве своего опорного пункта. Он говорит, что это был сносно, и солдаты были вежливы. На этот раз его дом был разрушен после того, как семья покинула его: взорван динамитом. Разрушены были тысячи домов, а также курятников, коровников, яслей, хлевов вместе с находившимся внутри скотом, теплиц, фруктовых садов. Особенно пострадали приграничные районы.
По мере продвижения армии, десятки тысяч палестинцев были принуждены покинуть свои дома, под огнем с вертолетов, из танков, из беспилотных самолетов, за завесой дыма от фосфорных бомб и пожаров, разожженных бомбежками. Рассказывая о своем бегстве, жители Газы употребляют слово, часто используемое для описания 1948 года: `Гиджра` (переселение, перемещение, перелет) - термин, который когда-то применялся только к бегству пророка Магомета из Мекки в Медину, что послужило основанию Ислама. Однако в 1948 году значение этого термина изменилось: он стал обозначать изгнание палестинцев с их Родины. В 2009-м палестинцы были изгнаны всего на несколько километров, и многие уже вернулись в свои дома, но использование этого насыщенного смыслом термина многое говорит об их коллективных чувствах.
Израиль в конце концов нарушил и те немногие границы, которые он когда-то установил для себя как оккупирующей державы, и проманкировал всеми ограничениями, налагаемыми междунородным законодательствами для того, чтобы обеспечить безопасность и благополучие оккупированного населения. Израиль утверждает, что оккупация Газы была прекращена после `размежевания`, и что сектор сейчас представляет из себя независимое образование. Однако, вопреки всеобщему убеждению, `размежевание` не началось в 2005 году, с эвакуацией поселенцев и отводом армии. Оно началось в 1991-м, когда, после четырех лет интифады, Израиль начал политику блокирования `территорий` (похожую на систему пропусков при апартеиде) и отнял у палестинцев свободу передвижения между Газой и Западным Берегом, а также внутри Израиля. Не встретив протеста со стороны международного сообщества, блокирование переросло в конце концов в политику демографической сегрегации, отделения палестинцев от палестинцев и палестинцев от израильтян.
Немедленным следствием этой политики сегрегации было отчуждение Газы от Западного Берега (а также палестинского Восточного Иерусалима), от их населения, их центров образования и здравоохранения, от работы в Израиле, от родственников и друзей. Ничего удивительного, что люди из Газы, живущие сейчас на Западном Берегу, рассматриваются Израилем как `нелегалы`, если у них нет на это израильского разрешения. Тесная блокада Газы двух последних лет просто усугубила эту ситуацию. Политика сегрегации 1990-х годов, вместе с быстрым расширением израильских поселений на Западном Берегу, была изобретена для того, чтобы разрушить основы будущего палестинского государства.
Израиль подавлял Вторую интифаду такими смертоносными средствами, какие он не решался использовать во время Первой, и не только потому, что теперь у палестинцев есть ружья, или из-за взрывов самоубийц, но потому, что, с момента создания Палестинской Администрации Израиль начал - когда ему этого хотелось - обращаться с `другой стороной` как с независимым государством, как будто анклавы Палестинской Автономии не были под оккупацией. Благодаря этой, очень эффективной, пропаганде, многие израильтяне поверили, что создание ПА похоже на создание независимого государства - и что это неблагодарное государство нападает на маленький, жаждущий мира Израиль. Для них был легко игнорировать тот факт, что Израиль продолжает контролировать - как напрямую, так и косвенно - все аспекты независимости и суверенности: землю, границы, ресурсы, воду, запись актов гражданского состояния, экономику, строительство, образование, здравоохранение и медицинское обслуживание.
Одностороннее отступление из Газы и то, что Хамас объявил его победой - результатом вооруженного сопротивления - позволило Израилю утверждать, что оккупация Газы окончена. После успеха Хамаса на выборах 2006 года, и поддержки Абу Мазеном усилий Израиля свалить избранное правительство, Израилю стало еще легче представлять Газу отдельным политическим образованием. В то же время, Израиль интенсивно преувеличивает опасность палестинского оружия для государства и его граждан. Эта преувеличенность играет на руку вооруженным палестинским организациям, которым, чтобы добиться поддержки палестинцев, хочется представлять себя и свою `вооруженную борьбу` как угрозу оккупации (отсюда и заявления Хамаса, что он убил десятки израильских солдат, и что ему помогали ангелы).
Несмотря на пропаганду, Газа была и остается оккупированной территорией, как и Западный берег. Проблема блокады - не в нехватке еды: это единственное, что пропускает в Газу Израиль (чтобы продемонстрировать свои `гуманитарные` намерения). Население Газы никогда не умирало с голоду: ООН расширила программы прямых поставок продовольствия в лагеря беженцев, другие организации последовали за ней, Хамас поддержал `туннельные` экономические связи между Газой и Египтом, и сам поставлял продовольствие, а родовая структура общества обеспечила постоянную взаимопомощь.
Но блокада низводит целое общество на уровень нищих, пресекая почти всю его продуктивную деятельность, душа его в тюрьме под открытым небом, отрезая его от остального мира. Лишение права на заработок и на свободу передвижения - вот сущность блокады и краеугольный камень сегрегации. Политика блокады - это удар по человеческому достоинству палестинцев, особенно - жителей Газы. А теперь Израиль показал, что эта клетка может еще быть и смертельной ловушкой.