Научно-исторический взгляд на проблему соседства с Северной Осетией
Одними из сопутствующих факторов повлекших распад советского государства и последующий системный кризис в России, явились межнациональные, межэтнические конфликты. Их преступная эскалация началась с конца 80-х - начала 90-х гг... По мнению исследователей, межнациональные конфликты, проходившие на Северном Кавказе, были связаны, прежде всего, с политическим кризисом в государстве, с ростом национально-этнического сознания ранее репрессированных народов, с наследием политики «территориального передела».
Национально-этническое сознание раннее репрессированных народов актуализировало стремление разрешить десятилетиями копившиеся проблемы социальной и политической несправедливости, дискриминации по этническому признаку. Эти и другие обстоятельства обусловили характер этнополитичесих процессов проходивших в России, резкая актуализация которых началась с начала 90-х годов, вместе с обострившейся политической борьбой за власть в Центре. Межнациональные конфликты на Северном Кавказе, в частности, осетино-ингушский конфликт 1992 года, был заранее обречен на глубокий кризис, на замораживание. Сегодняшние прогнозы этого конфликта весьма тревожны.
В самом начале конфликта ни одна структура государственной центральной власти не замечала, что течении 1991- 92 годов преступные группировки Северной Осетии совершали действия направленные на стравливание народов, на разжигание конфликта, оставаясь при этом безнаказанными. Ни центральные, ни тем более местные органы власти не стремились грамотно купировать конфликт в самом его начале, не вмешивались в чинимый произвол в отношении ингушского населения: убийства, наезды, драки с человеческими жертвами.
После начала конфликта, действия центральных властей носили не политический, а силовой, односторонний характер: власти вооружали и защищали осетинскую сторону, последняя массированно, на всю страну распространяла заведомо ложную информацию о том, что пострадавшей в конфликте является осетинская сторона. Тысячи очевидцев видели как вместо того, чтобы защищать мирное население, как с одной, так и с другой стороны, российские вооруженные силы, спецназ, прикрывали бесчинствующие местные органы МВД, местный спецназ, хорошо вооруженных ополченцев, только что прибывших с боевых действий грузино-осетинского конфликта. А председатель Правительства Северной Осетии Хетагуров успокаивал народ, откровенно заявляя, что «наш расчет на взаимодействие с Россией полностью оправдался».
Очевидное затягивание конфликта, отсутствие волевых решений и действий по его скорейшему его разрешению, с одновременным возвращением мирного населения в свои дома, принятием федеральными властями осетинской стороны имело свою, непонятную для ингушского населения логику. Люди находилось в состоянии недоумения, страха. Быстро распространялись представления о начавшихся новых репрессиях государства в отношении ингушей.
В дальнейшем конфликт полностью перешел под контроль местных органов власти. Это обрекло изгнанное ингушское население на годы мучений, скитаний - бесправного существования. Тем немногим, которым удалось остаться в своих домах (в основном в п. Карца), много лет живут в страхе, в условиях жесткой, неприкрытой дискриминации и беззакония. Население не имеет возможности не только работать, учиться и лечиться (врачи отказывают ингушам в лечении), но даже выезжать в город не рискуя быть захваченными. Осетино-ингушский конфликт 1992 г. вполне обоснованно может восприниматься ингушским населением, как один из современных актов репрессий и депортации ингушей из Пригородного района и города Владикавказа, осуществленный с поддержки высших силовых и политических структур России.
Местные власти Осетии приобрели широкую возможность «моделировать» характер и продолжительность конфликта: усугублять или поддерживать его в тлеющем состоянии, если это необходимо. Создавались и продолжают действовать нормативно-правовые и социально-экономические барьеры, препятствующие возвращению беженцев, создание невыносимых психологических условий для нормальной жизни, направлены не только на невозвращение беженцев, но, как свидетельствуют события последних лет, на тотальное выдавливание ингушского населения Пригородного района и города Владикавказа. До сегодняшнего дня, ни одно решение по урегулированию осетино-ингушского конфликта не было до конца реализовано. Основная причина этого кроется в откровенно преступной политике государственных органов власти и действиях силовых ведомств различных уровней. В данном случае, не приходится говорить о принципах непредвзятости, справедливости, необходимых в решениях по урегулированию данного конфликта. Все это можно расценить как действия, направленные на разрушение многонационального российского социума.
Известно, что межэтнические конфликты являются одними из современных технологий в мировой политике. Постсоветские конфликты не исключение, они разжигались и использовались в политических целях, как внутренними, так и внешними силами. В начале 90-х, совершенно очевидно, российские либерал-демократы, как ни парадоксально и коммунисты, вкупе с силовыми структурами, действовали, вполне согласуясь, и преследуя одну и ту же цель - захват власти. Хотя известно, что и либералы и коммунисты прорастают из одной и той же либеральной концепции построения общества. И те, и другие в достижении своих задач опирались на партийцев на местах, в конкретном случае, на своих сторонников в Северной Осетии. Но даже осетинские либерал-демократы, это особое явление. Газета “Демократическая Осетия” в апреле 1994 года опубликовала статью Б. Гусалова “В рай по доброй воле”, в которой утверждается: “К сожалению, осетины не стали верноподданными даже у самого бога, тем более ни большевикам, ни меньшевикам, ни белым, ни красным”.
Нужно отметить, очень важное обстоятельство. Ни одна сторона межэтнического конфликта, которые проходили на постсоветском пространстве, не выдвигала нечеловеческого лозунга о «невозможности совместного проживания» народов втянутых в противостояние. Данный призыв в 1993 г. за №84. был возведен в ранг постановления Верховного Совета Северной Осетии. Несмотря на то, что постановление было признанного незаконным, не соответствующим Конституции РФ от 17 февраля 1993 года №17-П, он продолжает действовать и в настоящее время. Автором постановления «о невозможности совместного проживания» ингушей и осетин, являлся, ныне «здравствующий миротрворец» бывший Председатель Верховного Совета Северной Осетии Галазов А.Т. На протяжении последующих более десятка лет, позорный лозунг, буквально «вколачивался» в общественное сознание населения республики, включая и русскоязычное. Сегодня преступная директива публично не озвучивается, но продолжает, скрыто действовать в Северной Осетии.
Значительная часть изгнанного ингушского населения Пригородного района и города Владикавказа, не может вернуться в свои жилища без разрешения на то соседа-осетина. Такого прецедента международное право и современная история межнациональных конфликтов не знает. Надо полагать, что это порождение политической культуры осетинских народных вождей. Но действует этот призыв не за границей, а на территории Российской Федерации. Так или иначе, политический принцип «о невозможности совместного проживания» осетин и ингушей продолжает реализовываться как жестокая практика скрытого геноцида, откровенного подавления, сегрегации и выдавливания ингушского населения из Осетии. Основными факторами реализации принципа «невозможности…», является руководство республики Северная Осетия, силовые ведомства, вооруженное местное население и наемники из Южной Осетии.
Для оправдания правомерности и практической необходимости действия «звериного» лозунга в 90-е годы в Северной Осетии мобилизовывались различные политические, силовые, лоббистские и интеллектуальные силы: работники силовых ведомств, прежде всего МВД, интеллигенция, ученные и, особенно, массы. Власти использовали любые средства для поддержания «волчьего принципа» в массовом сознании народа, не давая себе, отчет в том, на какую перспективу обрекают осетин, у которых нет иной территории, кроме земель, граничащих с ингушскими. Становление историко-культурного наследия осетин неразрывно связано с ингушской культурой, равно как и культурой кабардинцев, грузин и других народов. Каким видит свое будущее осетинский народ, находясь в состоянии постоянных конфликтов со своими соседями?!
Десятилетиями среди населения республики распространялись слухи об «ингушской угрозе», что подкреплялось различными провокациями, латентной диверсионной практикой, подрывающей межэтническое согласие. Далеко идущая стратегия заключалась в том, что бы ни допустить продолжительного мира между ингушами и осетинами. Почему этого мира осетинское руководство боится больше всего!? Стабильный, мирный Кавказ - это мощный форпост России на Юге, но при условии, отсутствия всякого деления на народы «надежные» и «не надежные».
Ясно, что осетино-ингушский конфликт дает немало выгод не только осетинскому руководству, хотя именно оно приучает население республики к нечеловеческим законам - жить по принципу - «кому война, а кому мать родная».
В конфликте 1992 г. осетинское население широко привлекалось в массовых в мятежах и вооруженных выступлениях, направленных всячески препятствовать возвращению ингушей в свои дома. Когда очередная колонна с ингушскими беженцами в позорном сопровождении милицейских машин, (будто на оккупированной иностранными силами территории), ехала к назначенным селам, то мгновенно возникали различные народные скопления, вооруженные оружием, камнями, железными прутьями. Группы людей перекрывали проезд, в это время в окна автобусов летели камни. Массовые преступные действия, поощряемые властями Осетии, для ингушей заканчивалась человеческими жертвами. Нередко колонна вынуждена была развернуться в обратном направлении. Таким образом, многие годы, осетинский народ отрабатывал спущенную свыше директиву - «невозможность совместного проживания» с ингушами!
Когда в 2005 году Д. Козаком было подготовлено очередное решение «Первоочередные совместные действия по урегулированию осетино-ингушского конфликта», в котором определялись сроки возвращения ингушских беженцев, Президент Северной Осетии А.Дзасохов отказался подписывать план Д. Козака, заявив, что план не имеет финансовой базы и может спровоцировать новый виток напряженности. («Беженцы почти добегались». Газета «Коммерсантъ» от 25.10.2006 г.). Руководство Осетии было вольно в выборе решений, устраивающих «всех заинтересованных» в сохранении конфликта.
Иногда открытые массовые выступления против ингушского населения затихали, ожидая «сигнала». Давалась некоторая «передышка», послабление населению, чтобы выявить общественное настроение, отследить вектор его развития, обозначить отдельных личностей. Пригородный район и его преимущественное ингушское население, остается чрезвычайно выгодным плацдармом для отработки и отчетности силовых структур Осетии. В Пригородный район сбрасываются многие нерешенные социально-политические, экономические и правовые проблемы. В республику ежегодно поступают большие финансы, формально оформленные для решения последствий осетино-ингушского конфликта.
Надо отметить, что контролируемый на властном уровне процесс выдавливания ингушей из Осетии не прекращался никогда. В последние три года он перешел в форму открытого подавления, устрашения ингушей. Структуры МВД, ФСБ в Северной Осетии открыто используют так называемые подставы, незаконные аресты, хищения и убийства молодых граждан ингушской национальности, незащищенных жителей сел Пригородного района. Именно последние три года форма выдавливания ингушей, стала более интенсивной и изощренной, она перешла в террор со стороны спецслужб и МВД Северной Осетии в отношении ингушей живущих в населенных пунктах Чермен, Карца, Октябрьское, Тарское, Дачное, Куртат и др. За последние годы, десятки молодых людей похищены, убиты, сидят в тюрьмах с сомнительными обвинениями.
Как же получалось, что на протяжении 15 лет, призыв о «невозможности совместного проживания» осетин и ингушей свободно озвучивался по североосетинскому телевидению, радио, отражался в газетных публикациях, нередко проникал в центральные периодические издания и СМИ? Кем поддерживались преступные методы, которыми уверенно руководствовались властные структуры Северной Осетии. Может быть, воодушевляла идея «исключительности». Идея, того, что именно Осетия, а не весь Северный Кавказ (как должно быть), является форпостом российского государства на Юге. И в силу этого все деяния спишутся, и все может быть оправдано, во имя … .
Если так, то из российского политического контекста выпадают остальные народы Северного Кавказа, вернее сказать, их «выкидывают». Возьмем хотя бы, Дагестан (абсолютно советская в прошлом республика), не репрессированная. К тому же Дагестан - самый южный рубеж российского государства. Прагматичности ради было бы разумней идеологически поддерживать и подпитывать именно эту республику, как приграничную территорию. Но нет, Дагестан сегодня откровенно травят, все больше отторгая его, через различные политические мифы о религиозном радикализме и прочих «несовместимостях».
В действовавшей на Кавказе политике, не без усердного старания осетинской элиты, доминировало представление, о том, что государственная граница, явление призрачное, не всегда совпадающее с реальностью, и проходит она не как полагается, вбирая весь российский Северный Кавказ, а почему-то только Северную Осетию. Другие республики вроде бы и входят в российское территориальное пространство, но вот с политическим как-то не так … . Такие установки, совершенно конкретно, определяли и продолжают определять характер национальной политики России на Северном Кавказе, а значит и политику южного федерального центра. Это, в свою очередь, отражается на развитии региона, на межнациональных отношениях в регионе, которые определяют здесь жизнь в целом.
Еще до утверждения советской власти, избирательная политика Российской империи на Северном Кавказе определила здесь форпост. Политика была реализована не в пользу всего региона. Форпостом стали считать только на одну республику - Северную Осетию. Почему не весь Северный Кавказ? Мнений самых разных много.
Свой ответ на данный вопрос дают и политические деятели, ученые Осетии, к откровениям которых можно обратиться отдельно. Ясно другое, основательность политических выгод своего «привилегированного» положения «верхи» Осетии поняли сразу. С самого начала, руководство республики скорректировало свое отношение к другим народам Кавказа. Осетия намеренно дистанцировала себя от остальных, оформила свою особость в коллективе республик Северного Кавказа. Таким образом, идеологическая и политическая граница российского государства (а прежде Советского Союза) замкнулась на Северной Осетии - она форпост и все тут! Остальным же народам Северного Кавказа, невольно приходилось доказывать свою политическую идентичность, верность российскому государству. Получалось существование некой невидимой границы внутри российского государства, делящей народы на «надежные» и «не совсем надежные».
Надо отметить, что на протяжении советского периода, руководство Осетии, усердно сохраняло и развивало преемственность данной стратегии в социально-политической жизни республики, которая надежно обеспечивала не только политические привилегии, но конкретные экономические преимущества для республики и отдельных лиц в Центре. Благосклонность властей к выходцам из Северной Осетии в целом была обеспечена.
Только с крушением советской идеологической системы, традиции редкого политического конформизма осетинского руководства значительно ослабли. В новых условиях трансформации российского государства осетинское политическое сообщество, вновь проявляет редкостные способности «превращения-приспособления». Когда того требуют интересы Осетии в политическом авангарде либерал-демократы, которых дружно могут сменять то коммунисты, то националисты, то ополченцы, то женские «союзы» и т.п.
Старания части ученых Северной Осетии, подспудно направлены, на научное обоснование «невозможности совместного проживания» двух народов, то есть «цивилизационной несовместимости ингушей и осетин». Для этого исследователь Цаликов А.А. обращается к дореволюционной истории Северного Кавказа, где находит свидетельства «податливого и беззащитного народа» - осетин, покорных воли Российского государства и молчаливо ждущих своей участи. Пишет Цаликов и об ингушах - активных (пассионарных!), уверенно продвигающихся и обживающих земли, без санкции на то, царских властей. А вот что писал известный российский ученый П.И. Ковалевский в своих рудах “Очерки Кавказа” (1904г.) и “Народы Кавказа” (1914г.): “Ингуши способны и восприимчивы, любознательны, бойки, с отличным мышлением, они имеют впечатлительный характер, обладают выдержкой и терпимостью, способны к прогрессу”.
После кавказских войн, для народов Кавказа, стало совершенно очевидным, что критерием отбора «свой - не свой» для Российской Империи может служить принадлежность народа к вероисповеданию, т.е. к православию. Российские власти не видели иного способа утверждения здесь, кроме как создавать на Кавказе опору в виде православного народа. Именно «создавать опору». Осетинские вожди смекнули. И несмотря на то, что народ осетинский в массе своей исповедовал язычество, благодаря свойственному редкостному конформизму, и тому, что «терять было нечего», осетины без лишней рефлексии стали «считать себя православными», что бы стать «своими», то есть оплотом России на Северном Кавказе.
И неважно, что, как и более века спустя, сегодня осетины, исповедуют современные формы язычества, в некоторых случаях «обрамленные» исламо-христианской символикой. В республике, во главе с руководством, широко отмечаются языческие праздники, культы, с посещением священных рощ, кустов и прочих фетишей архаичного мировоззрения. Известно, что именно неоязычество служит благоприятной почвой для распространения современных тоталитарных сект. Не случайно именно во Владикавказе находился один из центров террористической секты Аум Сенрике. И последний, за гранью понимания не только верующего, но и обычного человека пример, связанный с детьми, погибшими в теракте в Беслане. Не в забытой богом российской глубинке нашел «профессиональное признание» Гробовой, а именно здесь, в Осетии. Известно, что здесь достаточно широко распространены различные секты, магические и оккультные практики, в известной степени противные монотеистическим религиям.
Цаликов А.А., опираясь на пресловутую концепцию С.Хантингтона, основательно раскритикованную на Западе, цинично доказывает, естественность «невозможности совместного проживания» веками живущих народов, как исторической, непреходящей данности. Что оставляет ученый своему народу в наследство, если «линия цивилизационного разлома» явление непреодолимое? Исследователя не привлекает большой объем отечественной исторической, археологической, антропологической этнографической и другой научной литературы, в которой множество фактов свидетельствует о древнейших универсальных корнях северокавказской цивилизации, культурно-религиозном единстве народов Кавказа. Не обращается он ни к уникальному феномену Кавказа - многовековым традициям межрелигиозной культуры. Здесь органично сосуществовали зороастризм, буддизм и иудаизм, христианство и ислам, и другие верования. Не обращается, потому что не находит отклика.
Религиозно-культурная индифферентность осетин, явление современное, но локальное на Кавказе. Удобно жить по принципу «перекати поле», если другого не дано. Наложение на Северный Кавказ хантингтоновской схемы цивилизационного разлома не только безнравственно, но и глубоко ошибочно с научной точки зрения. Это тот случай, когда любые средства хороши для достижения цели, когда стремятся реальность подменить «шкурным», желаемым.
Цаликов А.А. не случайно уводит «цивилизационное размежевание» (оно же «невозможность совместного проживания») вглубь десятилетий. С 1957 года, со времени возвращения ингушей из депортации процессы межэтнического размежевания в республике Осетия стали резко нарастать, постепенно приобретая особую политическую остроту. Возвратившееся ингушское население, не находило объяснения проявлению жесткого неприятия и дискриминации со стороны не только осетинского населения, но в первую очередь властей. Повсеместное отторжение, не говоря уже о полном отсутствии возможностей где-либо приютиться. Бесчеловечность в отношении возвратившихся к своим домам репатриантов, накапливала в их сердцах и умах чувство отчаянья и полного непонимания - почему государственные власти, оставили тысячи людей на произвол судьбы, без крова и средств к существованию. Республиканские власти не сочли нужным хотя бы по горскому обычаю, как это сделали грузины, кабардинцы, дагестанцы достойно принять народ, не говоря уже о компенсации за изъятые тысячи домов, имущество. Более того, никто не препятствовал осетинскому руководству в решениях не принимать ингушское население, отказывать им во всем.
Начиная с 1957 года действия, направленные на выдавливание ингушей из Пригородного района (а это более десятка сел), приобрели открытый характер. С годами эта практика только ожесточалась. Именно с 1957 года наблюдается откровенная травля ингушского населения. Людям чрезвычайно трудно было не только сколько-нибудь продвинуться по социальной вертикали, но просто устроиться на работу, поступить в вуз. Население концентрировалось преимущественно в сельской местности, в городской черте оседали не многие. Очевидная изоляция ингушей препятствовала их интеграции в общественно-политическую и культурную жизнь республики. В сознании многотысячного населения ингушей прочно укоренялись представления о невозможности что-либо изменить в лучшую сторону, хоть как-то добиться социальной справедливости. В окружающей их этносоциальной среде, широко культивировались негативные стереотипы, представления о «ссыльных», «неблагонадежных». И без того низкий социальный статус позволял «добивать» ингушей, резко ограничивал рамки их социальной активности, определял перспективу подрастающего поколения, укореняя «комплекс репрессированных».
В школах, в которых обучались, преимущественно, дети-ингуши, учителя начинали урок с пересказа о том, как их деды готовились встречать Гитлера на «белом коне с позолоченной уздечкой». К примеру, в школе №37 п.Карца г.Владикавказа учительницу истории Геоеву Светлану спросили, почему она говорит такое детям? Педагог ответила, что этому ее учили в Северо-осетинском государственном университете. Примечательно, что миф о «белом коне», запущенный в начале 1970-х годов, благополучно кочевал от одного репрессированного народа к другому: от карачаевцев к балкарцам, от чеченцев к ингушам и т.д. Молодежь наиболее остро реагирует на социальную несправедливость, на искусственно чинимые препятствия, подавление по этническому признаку, тем более сегрегацию, отбрасывающую людей на уровень социального дна. Многие окончившие среднюю школу, даже не пытались поступать в вузы. Зная по опыту других, что поступлению заведомо будут препятствовать. Был один путь - подписавшись под своим бессилием, дать большую взятку.
Более чем 60-тысячное ингушское Северное Осетии население никогда не имело ни культурного центра, ни местной газеты, ни, хотя бы коротких, культурно-просветительских программ на радио или телевидении. Об ингушах предпочитали «угрюмо» молчать.
Известно, что низкий социальный статус вызывает культурную аномию, то есть отторжение собственной культуры, языка и этнонациональной идентичности. Последняя прямо влияет на формирование личности, на ее социализацию и дальнейшую адаптацию в обществе. Уже в 70-80 гг., ингушская молодежь нередко стыдилась разговаривать на родном языке, говорить о своей национальной принадлежности и т.п. Эти факторы серьезно препятствовали развитию подрастающего поколения, ограничивали стремления реализовать жизненные целей. Ингушам была отведена «черта оседлости».
Цаликов А.А. утверждает, что корни сохраняющейся на протяжении последних 15 лет напряженности в зоне осетино-ингушского конфликта, уходят в глубь десятилетий. Выходит, что конфликт 1992 года это логическое завершение неприятия ингушей как исторических соседей, а «невозможность совместного проживания» - идеологическая доктрина Осетии на все времена?
Итак, завершается либеральная политика одного из либеральных проектов современности на Северном Кавказе. В условиях современной России либеральная доктрина стремится возродиться в личине любой победившей сегодня в России политической партии. Это означает, что судьба Кавказа не предсказуема. А поскольку либеральная политическая философия не разделяет традиционных ценностей, то острие ее рефлексии всегда будет направленно на подавление так называемых «пассионарных народов». К которым следует отнести не только кавказские народы.
Сталкивая народы друг с другом, можно лишить их силы, территории, сократить в численности, отбросить далеко назад в развитии, устроить насильственный исход с исконных территорий, освобождая их для других. Методов много. Вечный иезуитский принцип «все средства хороши для достижения цели» хорошо освоенный осетинским руководством, безоглядно работает в отношении ингушей, не без молчаливого согласия на то влиятельных политических сил в государстве.
Позвольте задать вопрос? Как, если не с поддержки государственной власти, на протяжении века можно безнаказанно пользоваться абсолютным правом изгонять, грабить, истреблять население, препятствовать людям возвращаться в свои дома, жить согласно вековым традициям?
http://skavkaz.info/nation/ingushi/ingushi