Небесный мост и Q is for Question
Scene:
Quala Lumpur
25.12.1998
Асфальтированная дорога, по которой передвигался на недовольном жеребце Всадник, упирается в город, похожий на остров, густо засаженный разнообразными изобретательно спроектированными небоскребами в очень хорошем вкусе - интересной неквадратичной архитектуры, с массой глянцевой зелени по всей их высоте, просвечивающих, напоминающих жалюзи, висячие сады Семирамиды и пр. Среди высоток царит один - новенький, кажется, еще не вполне достроенный (в неожиданных местах из него торчат технологические леса и свисают ненадежные люльки), особенно высокий и непривычно двойственный. Две пухлые башни новичка напоминают пришельцу одновременно башни Саграда Фамилия и минареты, а соединяются они изящным прозрачным переходом-мостиком, в адрес которого он ворчит что-то вроде «…тоже мне, коридор Вазари…».
Вокруг снуют люди с коричневатой кожей и гладкими приветливыми лицами, ездят аккуратные чистые машины, во множестве произрастают деревья все с той же сияющей ярко-изумрудной листвой, какую человек средней полосы может встретить либо в кашпо и в кафе, либо в теплице ботанического сада, спешат вежливые скутеристы и оглядывают окрестности в поисках тех же такси, входов в гостиницы и кафе немногочисленные приезжие, затканные некоторым количеством «международных бизнесменов», высаживающихся из машин экзек-класса и быстро, но солидно, как и положено интернешнл бизнесменам, юркающих в кондиционированные фойе небоскребов.
Всадник медленно спешивается, вызвав интерес, пожалуй, одного лишь человека с острым взглядом и оливковой, как в дамских романах, кожей. Отфиксировав прибытие мужчины в глухой черной паре, удивительным образом пригодной для верховой езды, остроглаз ретируется в глубины черного авто и исчезает в лабиринте офисных кварталов…
…Куала-Лумпура.
О том, что это Куала-Лумпур, Всадник узнает из быстрого прочесывания мыслей ближайших «международных бизнесменов», потому что из имеющихся наблюдений выясняется, что:
1) на выходе из мира Иггдрасиля с ним произошло что-то, похожее на извлечение позвоночника;
2) на дворе 1998 год, и нам еще предстоит узнать, насколько шокирующа эта новость для нашего героя;
3) буквально одно забытье назад он находился на заметаемой снегом Трубной площади в Москве 14 декабря 1905 года.
Всадник оглядывается, подходит к скамейке под цветущим деревом с умопомрачительно пахнущими бело-желтыми цветками, мимолетно отмечая, что способен переносить непереносимый климат Малайзии без дополнительных усилий (и благодарит за это малайзийских богов), обнаруживает на скамейке саквояж коричневой кожи, без раздумий берет его и направляется в отель Mandarin Oriental, где получает карточку-ключ от забронированного номера и поднимается на предпоследний этаж.
Практически сразу под дверь номера кто-то подсовывает конверт. Всадник вскрывает его и читает:
25 декабря 1998
Лондон
Dear Mr. Daimon!
Я принимаю Ваше предложение с радостью. Если мы сумели объясниться с румынскими горцами, то с жителями русской столицы, наверное, проблем не будет вовсе. Надеюсь, недели окажется достаточно, чтобы проследить судьбу трех коллекций русских библиофилов - Н. К. Синягина, В. И. Яковлева и В. И. Десницкого. Правда, если искомый Плутарх попал в руки Синягина, боюсь, никаких закладок мне не найти: об этом состоятельном и эксцентричном собирателе известно, что он переплетал все свои книги и брошюры у Шнеля. Уповаю на то, что "мои" Плутархи попали в руки кого-нибудь, кто имел обыкновение оставлять книгам их первозданный вид. Не могли бы Вы помочь мне добыть пропуск в отделы редких книг Московской библиотеки имени Ленина и Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге?
Вы сомневаетесь, и я Вас понимаю. Легче поверить в то, что косильщик пропустит куст чертополоха посреди английского газона, чем надеяться обнаружить ценный артефакт на поле, изучаемом так тщательно и давно, как изучают Египет. Но я надеюсь. Пока эта возможность не отвергнута, она существует.
Отрывок из Книги мертвых. Вероятнее всего, Вы правы, но мне нужно убедиться. Осталось приложить не так много усилий, и я найду папирус Ани, или счет за зерно, или "истинное сокровище". Ваш подарок не столько позабавил меня, сколько тронул и обнадежил. Первая треть эпохи Нового царства, если не ошибаюсь? Сохранность великолепная. Наверное, с таким пропуском путь покойного Нефер-ренпета к богам прошел так же гладко, каким хотелось бы видеть мое собственное продвижение к папирусу Денона. Вижу только один способ отблагодарить Вас за подарок - послав Вам однажды деноновский артефакт. Разве что вместо просьбы о сосуде с водой Вы найдете мольбу об огне, пище и защите.
PS. О том, что Джерт писала Вам, я слышу впервые. Боюсь, что именно я и есть тот единственный источник, откуда она могла вычерпать Ваше имя и адрес. Если ее письма чем-нибудь досадили Вам, простите мою неосмотрительность. Джерт может быть очень настойчивой, а Ваше эффектное появление - два Ваших эффектных появления - оказались нешуточным испытанием для каждого из нашей группы, включая Кори, который Вас не знает, но очень наслышан. Все же сделанного не воротишь, и Вы имеете возможность насладиться возвышенным слогом Джерт, который приводит в благоговейный трепет нашего старого преподавателя истории литературы. В жизни Джерт выражается иначе, и это его огорчает, но мы с Кори его в этом не поддерживаем.
Счастливого Рождества.
Sincerely,
Q.
( См.)
Садится за стол и некоторое время сидит, глядя в пустую столешницу и раздумывая. Осматривает себя, проводя внутреннюю инвентаризацию и понимает, что:
1) “потерял музыку”, использовав ее как оружие массового поражения на Трубной площади;
2) был многажды ранен во время заварушки на Трубной и вроде как “погиб”, но почему-то не умер, а перенесся на более чем девять десятков лет вперед по шкале обычного времени на другой конец Евразии;
3) одет во что-то нейтральное, а не в свое обычное дирижерско-московское начала века, в нечто, неуловимо напоминающее ему боевую молодость и “всадническую” юность в Китае;
4) ему принадлежит ужасно знакомый коричневый кожаный саквояж, напоминающий его обычный дирижерский багаж… столетней давности
5) он не знает, кто такой/такая Q, но понимает, что это женщина. А вот ответить ей ему как раз есть чем, потому что московские букинисты были его хорошими знакомыми в эпоху поиска Брюсов… и, в общем, больше анализировать нечего, надо двигаться.
Выкладывает на стол из саквояжа какие-то конверты, три пузырька с неизвестным биологическим материалом, блокнот на пружинке, чернильную ручку и странный непрозрачный пузырек матового синего стекла. Берет лист красивой отельской бумаги и начинает писать:
31.12.98,
كوالا لمڤور
(Куала-Лумпур)
Dear Q:
Здесь очень людно, и у меня совсем нет времени, чтобы написать Вам о Петре Петровиче Соколове, антикваре и библиофиле, ученике Артура Шнеля, у которого переплетал свои книги Николай Козьмич Синягин. Равным образом не буду занимать Ваше внимание рассказами о Николае Васильевиче Соловьеве, который не обошел своим вниманием первую Отечественную войну русских, а книги свои посылал в переплет и вовсе в Париж, Паньяну. Париж нынче ближе к Вам, чем Москва и Санкт-Петербург, но Вы правы, когда ищете свои стулья там, где скопление их представляется большим. Я шлю Вам при помощи волшебной компании DHL необходимые письма и бумаги, а по поводу финансовой, визовой и транспортной поддержки Ваших путешествий Вас обещали найти люди из деканата, которые сумели заинтересовать изыскательскими проектами Вашей alma mater некий странный французский фонд какого-то очередного «культурного наследия». ( Cм.)
Его занятия прерывает стук в дверь.
Открывает дверь и впускает служителя отела, привезшего на покрытом белой скатертью катающемся столике приветственный комплект от менеджмента отеля, включающий небольшую, но изящную плоскую корзинку экзотических фруктов, серебряное ведро с шампанским на льду, два бокала, два идеальных сервировочных куверта и очередной конверт, лежащий на изысканной тарелочке минского фарфора под прозрачной стеклянной крышкой. За тщательной услужливостью служителя читается огромное напряжение, даже паника.
Бывший Всадник благодарит, не выдавая недоумения, игнорирует “комплимент”, впрочем, извлекая и разглядывая непривычный фрукт питахайи, напоминающий яйцо розового дракона, извлекает из-под крышки конверт и кладет его во внутренний карман.
Сам себе:
…Два прибора - это потому что меня двое или сейчас еще принесут паланкин с гладкой покорной мулаткой в национальном костюме?
Устыдившись, выходит из номера и и спускается в фойе отеля, решив продолжить рекогносцировку из города.
Выйдя из отеля, некоторое время стоит возле огромной скульптурной белки, сделанной из неведомого материала, с которым не сталкивался в прежней жизни. Наощупь он гладок, по ощущениям относительно легок, блестящ… и вездесущ. Вообще, бывший Всадник, кажется, не видел раньше такого количества ненатуральных оттенков, но он не позволяет себе на этом фокусироваться, задаваясь вместо этого другими вопросами:
- Откуда я знаю, как пользоваться лифтом?
- Откуда я знаю, как пользоваться ключом-“карточкой”?
- Откуда я знаю, что находится в чужих пузырьках, и не отправиться ли мне потом в Англию еще поучиться…
Тут он прерывает себя, понимая, что все это потом, потом, тем более что на здании напротив загорается реклама (“...откуда я знаю..?”), на которой присутствует все та же белка, на этот раз держащая орешек и сообщающая что-то по-китайски. “Ну, наконец-то, - думает он с облегчением, - хоть что-то, что я действительно понимаю”.
Всадник, в котором наш читатель теперь уже уверенно узнал Винсента Ратленда, рухнувшего на снег Трубной площади в Москве ранней зимой 1905 года и знакомого с системой пространственно-временных ходов (один из них привел его в Москву из португальской Синтры), с собственной магией (и больше ни с чьей, если не считать хтоническую магию в той же Синтре и глубоководное магическое нечто, поймавшее брошенный в океан перстень великого Ли Хунчжана) и с Китаем и китайским миром. С чем не был знаком Винсент Ратленд - так это с обилием машин конца ХХ века, с небоскребами, с компьютерами и всей той технологией, которая стала достоянием человечества как раз с конца 80-х годов. Удивительным образом все это ему далось без раздумья и напряжения, и шутка про “нас двое” оказалась не такой смешной, какой могла бы показаться, недаром его так “вело” возле Великого Ясеня… так. Это тоже потом.
Ратленд зашел в Twin Towers, поднялся на 88-й этаж, вошел в фойе с компьютерными терминалами, устроился перед компьютером, нашел почтовую программу и уверенно набрал в адресной строке:
Q@gmail.com
Набрал в строке темы:
To Q from QL
и по памяти восстановил письмо, которое начал было писать в номере от руки. Затем дописал правду:
“…Тут я снимаю с себя блестящую ленточку серпантина, который падает на меня с потолка компьютерного терминала KLCC, на 88-й этаж левой башни которого я имел неосторожность забраться по своим прозаическим делам.
Кажется, здесь тоже празднуют Новый Год. Как некстати”.
***
Не вполне понятно, почему помещение, куда беспрепятственно проник VR, никем не охраняется: башни-близнецы пока не открыты для посетителей, даже хотя этажи в ожидании новых жильцов уже обставлены всем, что в 1998-м году составляет пик компьютерно-технологического развития. Можно было бы ожидать, что полные благородного негодования охранники - а этот типаж меняется от одной страны к другой далеко не так сильно, как прочая фауна, - вот-вот вбегут, крича: "Jangan bergerak! Anda ditahan!", потребуют положить руки на клавиатуру и станут придирчиво проверять документы. Их-то у VR с собой, признаемся, и нет (да и ниже его достоинства таскать с собою какие-то утомительные бумаги); однако нет и охранников.
Тихо жужжат Pentium-ы, пощелкивают сетевые фильтры, моргают мониторы. На экране компьютера, за которым сидит VR, сама собой открывается ICQ - откуда бы ей взяться здесь, на серьезной офисной машине, ожидающей скучных таблиц и деловой корреспонденции?.. - с номером 3320201. Некто пишет:
Если вы сейчас не заняты, нам имеет смысл недолго поговорить.
VR, закончивший машинально наматывать серебряную ленточку серпантина на палец, без промедления отвечает:
Если и у вас выдалась свободная минутка - давайте.
Qars:
Прошу вас простить меня за анонимность. Мера эта не столько вынужденная, сколько объясняемая ненужностью моего представления: я знаю вас давно и слежу за вашей деятельностью с большим пристрастием, вам же ни мое имя, ни мой род занятий пока не скажут ничего. Если так вам будет удобнее, вы можете называть меня Qars - этот город мне по душе.
VR:
Будем считать, что приятно познакомиться. Позвольте в таком случае не представляться.
Qars:
Indeed, no need :)
Степень сходимости некоторых тотальных сущностей, к которым принадлежите и вы, мне до конца не ясна, поэтому позволю себе уточнить кое-что: помните ли вы, как попали сюда, и разговор с человеком в реке, или эта память осталась в другой ипостаси?
VR:
Простите, Mr Qars, не вижу причин отвечать на ваши вопросы. Adieu.
Уже собравшись выключить компьютер, встать и уйти, VR отдает себе отчет в том, что “Qars” нужен ему, если он хочет хоть что-то понять. И хотя он ничего не может поделать с раздражением, вызванным этим школьным форматом общения, немного побарабанив пальцами по столу, все-таки дописывает:
Простите мою неприветливость. Если вы готовы сообщить что-то более конкретное и показать лицо, можем обсудить человека, реку и ипостаси, если нет - простите, меня ждут.
Qars
Позволю себе усомниться в том, что вас именно здесь, в Куала-Лумпуре, кто-то ждет. Конечно же, вы правы: прятаться за электрическими буквами и странно, и невежливо. Но я расстроен: некто, кому я доверял всецело, кажется, обманул меня. А потому и воплощаться сейчас мне не хочется.
*sigh*
Могу ли я попросить вас подойти и посмотреть в окно позади вас, в которое видно вторую башню? На том же этаже, на котором сейчас вы находитесь, должна быть хорошо освещена другая фигура, и она должна быть знакома вам хотя бы смутно.
VR чувствует, что несмотря на его удивительную и совершенно необъяснимую для нормального человека теплорегуляцию ему стало холодно, и практически усилием воли удерживает дрожь. Ничего не отвечая Карсу, подходит к обозначенному окну, которое мог бы по старинке описать как “французское” (оно занимает всю стену от пола до потолка), и оглядывает тот самый “коридор Вазари”, который тянется от него к противоположной башне. В конце стеклянного коридора видит себя, стоящим в абсолютно такой же позе. “Двойник” заложил руки за спину и оглядывает его с холодной неприязнью.
VR, из привычного упрямства:
Я вроде не ел местных плодов, а эффект слезы уже давно выветрился.
На всякий случай складывает руки на груди.
У компьютера, за которым он сидел еще минуту назад, включается динамик, и омерзительный цифровой голос (видимо, принадлежащий Qars-у) говорит с неестественными интонациями:
"Эффект слезы"? Что же, значит, вы все помните оттуда. Замечательно... Человек, которого вы видите напротив себя, - и вы, и не вы. Не думайте, что это фокус с зеркалами! Две башни возникли на этом месте не случайно. Изначально должно было быть всего одно здание. Второе - и соединение между ними - возникло как результат подозреваемого мною обмана. Это символ.
Цифрово смеется: Ха, ха, ха.
Qars, жестяно отсмеявшись, продолжает:
Мне нужна ваша помощь. Некое известие должно было быть передано от меня... наверх. Но никакой реакции не последовало, и я раздосадован. Известие было потеряно где-то в окрестностях этого мира, этого города. И я практически уверен, что дело закончено, да не в мою пользу... Вы можете помочь мне?
Как будто поколебавшись, продолжает:
Если вы чего-либо хотите взамен - пожалуйста, буду рад удовлетворить ваше желание. На чем еще держатся все эти миры, если не на добром старом quid pro quo.
Где-то поодаль слышен шум. Кажется, охранники Petronas Towers все-таки заметили подозрительную активность (не в последнюю очередь, кажется, из-за появления двойника VR) и собираются на проверку подведомственных помещений.
VR вздыхает, с облегчением отмечая, что “двойник” на противоположном конце моста отходит, продолжая смотреть на него, отворачивается и скрывается в тени; затем поворачивается снова к компьютерному терминалу.
Терпеливо, как будто объясняя ребенку:
Monsieur Qars, too little, too soon. Времена, когда я выполнял чужие errands, остались в моем далеком детстве, я не готов ни для кого таскать каштаны из огня, даже если этот кто-то - неизвестная сущность из электрических проводов, мне ничего ни от кого не нужно - ни взамен, ни просто так, а если вы ищете белку - потому что что-то мне подсказывает, что все нынче ищут белку, ведь именно она носилась с известиями снизу вверх и сверху вниз, то в этом двойственном городе мне уже встретились два намека на белок, - с удовольствием сообщу вам, если встретится больше.
Помедлив:
В остальном, будучи любезным человеком, всегда готовым помочь ближнему и дальнему, замечу: ну, о какой помощи галактического порядка может идти речь, если вы так ничего о себе и не сказали? Будьте же благоразумны.
Утомившись, возвращается к компьютеру и посылает письмо Q, отметив странное совпадение начальных букв ее имени и имени Карса.
Вежливо дождавшись отправки письма, окно ICQ снова вылезает поверх остальных.
Qars, удовлетворенно:
Именно белку, да! Это тот самый случай, когда одной сущностью заменить кучу прочих и удобно, и полезно. Найдите же ее для меня, прошу вас. Я же обещаю не забыть вашей доброты.
Вбегают охранники, крича:
Jangan bergerak! Anda ditahan!
VR, по инерции пробормотав "tres bien", выдергивает шнур компьютера из гнезда и разворачивается к охранникам с максимально недовольно-удивленным видом человека, которого оторвали от важного дела. Вежливо:
Apa yang berlaku, tuan-tuan?
Вперед выходит Cамый здоровый охранник (он же, судя по всему, лучше всего говорящий по-английски). С угрожающей усмешечкой:
What is the name of the tree with the biggest coconut?!
Улыбается, как будто сказал что-то очень умное.
Охранник поменьше, недоумевая, обращается к другому охраннику поменьше, по-малайски:
Я, конечно, не очень хорошо помню английский, но, по-моему, он спросил у него что-то про кокосы? Какие кокосы?!
Второй охранник поменьше, с тщательно подавляемым сомнением:
Я тоже не понял, но Ратнасари знает, что делает!
Ratnasari:
When you open the big door in the fridge, what you do when it is not very cold?
Поворачивается к своим спутникам, по-малайски, зло и отрывисто:
Ну-ка раздевайтесь и сложите из штанов звезду!
Охранники переглядываются и топчутся на месте. Один начинает нехотя стаскивать с себя штаны, но другой останавливает его. Оба охранника поменьше вопросительно переводят взгляд с Ратнасари на VR.
Ratnasari:
I say when you go in the window and the sky is very black, no stars, how you know it is the same sky?!
Жестяной голос Qars-а из выключенного компьютера:
I can keep them here for as long as you like, но вас же вроде бы "ждут"?
Один охранник другому:
Похоже, надо все-таки сложить звезду? Ратнасари очень злится.
Ratnasari тем временем краснеет (что на его смуглом лице различить довольно сложно) и начинает размахивать пистолетом. Кричит:
WHEN I WANT THE RICE I WANT THE RIGHT RICE!!
VR вручает отключенный компьютерный сисблок загадочному Ратнасари, аккуратно вынимая у него из руки пистолет; тот послушно принимает металлическую коробку и сгибается под ее тяжестью.
Охранникам, по-английски: Господа, похоже, ничем не смогу помочь и вам. Я вообще, видите ли, только сегодня впервые столкнулся с предметом, обозначенным вашим лидером как “холодильник”, и понятия не имею, как определить в нем уровень холода. Приблизительно те же соображения ждут вас в ответ и на другие вопросы. Поэтому советую обратиться к очень похожему на меня человеку, спускающемуся сейчас на лифте второй башни. Кажется, он связан с какими-то демонами.
По-отечески приобняв за плечи двоих охранников, подталкивает их к выходу; поняв, что Ратнасари тяжело, помогает ему поставить сисблок на ближайший стол. Компьютеру:
А вот соревноваться со мной в сарказме я бы вам не советовал, милейший город, занесенный снегом. Одно неверное слово, и ни белки, ни стрелки - ничего.
Ratnasari, доверительно обращаясь к VR:
My cousin, he works at Borobudur. Very great place-very great power in that place.
VR кивает, провожает Ратнасари обратно в коридор, закрывает за ним дверь, которая немедленно врастает в пол и стены толстыми блестящими зелеными корнями, и направляется к “Коридору Вазари”, посередине которого ему привиделось мелькание чего-то рыжего.
***
В "коридоре Вазари" - да и снаружи - темно: обе великолепные башни погружены в вязкую душную куала-лумпурскую ночь. Функциональное освещение здесь работает, но не освещает даже и трети того, что хотелось бы увидеть, из-за чего складывается ощущение, что мир этот проработан пока не до конца и существует будто бы в виде черновой альтернативы настоящей полнокровной реальности. Из всего пока увиденного нами лишь та самая дверь, усилиями VR вросшая в офисные перекрытия башен, превратилась в нечто узнаваемо сочное, зелёно-глянцевое, доделанное.
Тем временем голос из саркастического компьютера, хоть и был оставлен за проросшей дверью, видимо, все же считает своим долгом пояснить VR что-то дополнительное, а потому преследует его, жестяно бубня откуда-то сбоку:
Не думаю, что вам стоит встречаться с вашим "двойником"... Подумайте, ведь более разные бэкграунды сложно себе представить: вот он, всю жизнь проживший в мире, исполненном магии, и родившийся почти на век позже вас, а вот вы, магию нашедший лишь титаническим усилием, и то благодаря тому, что живет она исключительно в вашей крови и вашей семье... Конечно, ничего страшного не произойдет: ваши миры разведены так же надежно, как разведены эти две башни. А все-таки стоит ли рисковать?
Кажется, что Qars-у хочется поговорить.
VR коротко, но от души смеется, продолжая с непонятными целями вглядываться в “Коридор Вазари”.
Слушайте, Мосье Карс, как говаривали мои знакомцы в Москве-матушке. Вы можете сейчас рассказать мне все, что угодно: про холодильники, про компьютеры, про скайскрейперы, про двойников и разную магию, я буду вам за все это очень благодарен, потому что любознателен; особенно же любознателен сейчас, когда не понимаю, как попал и в мир Великого Ясеня, и в Малайзию 1998 года от рождества Христова. Но позвольте все-таки сделать некое тактическое усилие, отбросить лишнее - щебенку мироздания, неудачные копии, каковая представляется мне путешествующей по второй башне (тем более что она младше), и высечь из этого мраморного карьера по крайней мере белку, исполняющую роль вселенского лифта.
Последние слова договаривает, похоже, совсем забыв все перечисленные обстоятельства, отодвигает ладонью стекло из “французского окна” и вступает в переход между двумя башнями.
На подходе к проходу, соединяющему башни на 41-м и 42-м уровнях, казалось, будто там так же темно, как и снаружи. Но теперь, когда SkyBridge открыт, видно, что темнота здесь другого свойства: она не кромешная и не постоянная, а клубится и переливается, как будто пряча что-то то ли готовящееся сделаться, то ли уже сделанное, но тайно. Эти облака темноты периодически съеживаются и принимают образ белки, почему-то вставшей характерным столбиком, озирающейся и принюхивающейся, то разрастаются, поглощая все пространство воздушного перехода, и в них всплывают непонятные VR картины, и вначале он думает, что видит изображения с карт Таро. Вот Башня, упирающаяся в небеса и переламывающаяся пополам. Вот Повешенный - или это не повешенный, но кто-то, перевернутый и придавленный огромным и неподъемным весом. Вот Маг - и этот Маг похож на него самого; не тот ли это двойник, что был во второй башне? Понять, что за известие несет белка и кому, из этих картин решительно невозможно.
Снаружи начинается тропический дождь с намеком на готовящуюся грозу. Длинные тяжелые канаты дождя с мокрым хлестом ложатся на окна "небесного моста".
Qars, очень печально и откуда-то сбоку, будто он стоит за спиной VR, но невидим:
Кажется, мы приближаемся к концу.
VR озирает все представившееся его взору эфемерное визуальное богатство почти с восхищением, хотя что-то внутри него нашептывает, что двойник-то, похоже, повидал и не такое. Действуя без раздумий, ловит из воздуха сияющий, как бриллиант, хрустальный кораблик с гордо раздутым парусом, дует на него и заставляет вылететь за стеклянную стену дискомфортного перехода. Это действие окончательно лишает коридор стен, и тропический ливень наполняет все обозримое пространство, оставляя VR в простой рыбацкой лодке посередине разыгравшегоя тайфуна.
Вот печально уносит в водоворот плод питахайи, вот прощально махнула цветущей веткой жакаранда, вот, кажется, и VR ожидает бесславная гибель в ураганных небесах над Куала-Лумпуром.
VR упрямо поднимается в лодке и выходит из нее в ураган, чувствуя под ногами твердь воздушного перехода между двумя башнями. Лодку уносит назад и вбок; кто-то сдавленно кричит.
VR идет вперед. Ему кажется, что он идет по скользкому бревну над пустой гулкой бездной, в руке у него небольшой серый камешек, из которого растет одуванчик, освещающий окрестности, и какой-то странно знакомый голос говорит: “Кому камень?.. Человеку с дороги Ра…”
Вода опадает, как будто тайфун прошел по своим делам дальше: VR совершенно сух и стоит на соединительной перемычке между башнями. На плечо ему падает серебряный виток новогодней ленточки.
Qars, напряженно:
Может произойти что угодно. Я все же надеюсь, пусть против всякого здравого смысла, получить заслуженный выигрыш. Немало сил было потрачено на это пари!
Тем временем шторм расчистился, и в сухом коридоре наконец-то стала видна белка, на поиски которой было потрачено столько усилий. Она сидит во всем своем пушистом великолепии ровно посередине перехода, поводя влево-вправо милой мордочкой, поблескивая черными глазами и чуть обнажая зубы. Очень сложно представить себе, что это не толстохвостый рыжий грызун, а некое известие, получение (или неполучение) которого заставит вещи идти совершенно по-другому. Белка находится столь близко и сидит столь доверчиво и спокойно, что кажется, будто подойди к ней и взять ее на руки не сложнее, чем щенка или котенка.
VR делает несколько шагов к белке, и вдруг останавливается, как будто оглушенный воспоминанием о чем-то, чего с ним не было, но что, он уверен, произойдет в будущем; он вспоминает похожее создание у себя на плече и вспоминает, как скажет, и говорит - но он ли говорит это, понять невозможно:
Но как мы часто видим пред грозой -
Молчанье в небе, тучи недвижимы,
Безгласны ветры, и земля внизу
Тиха, как смерть, и вдруг ужасным громом
Разодран воздух!..
Посреди высыхающего куала-лумпурского неба раздается ужасный гром, молния ударяет ровно в середину небесного перехода, и в этой вспышке молнии белка пропадает, только будто немного расставив лапки, как если бы она пыталась в последний раз обнять кого-то.
Qars, глухо:
Что ж, значит, всё.
VR, похоже, из каких-то простых охотничьих инстинктов изготовившийся все-таки поймать белку, с удивлением рассматривает непонятным образом оказавшийся у него в руках тонкий синий плед (что-то внутри него говорит: “Это из самолета”), вернее то, что от него осталось, - дымящийся лоскут. Понимает, что собирался при помощи этого примитивного приспособления изловить сущность, находящуюся вне человеческих измерений, но с присущим ему отсутствием раскаяния в своей наивности полагает, что раз сущность манифестировалась через белку, то и ловить ее пристало обычным способом.
Потом неожиданно для себя говорит:
И все-таки мы еще встретимся.
Идет вперед, перепрыгивает зияющую дыру в Небесном Мосте, и выходит во второй башне KLCC. Через плечо, Карсу:
Всё значит всё. Умейте проигрывать, мон шер.
В проходе рядом с пробоиной, образовавшейся после удара молнии и гибели белки, понемногу собирается из воздуха мрачный хорошо одетый человек с газетой красного цвета. Все краски, понадобившиеся для придания человеку собственного цвета, он (будто бы не без труда) выбрал из окружающих его предметов, и остается непонятным лишь откуда у него красная газета.
Пристально смотрит на VR, уже готовящегося скрыться в глубине второй башни. Говорит ровно, странным образом направляя стрелы звука будто бы прямо в уши VR, так, что его хорошо слышно даже на фоне ревущего ветра:
Во времена не то чтобы незапамятные, а даже и не познаваемые, между мною и Источником всего сущего - к которому я, правда, не принадлежу - было (а может, и будет) заключено Великое Пари. Я настаивал, что Источнику суждено быть, гм, "взломанным". Источник же утверждал обратное, и предложил мне некую награду, если я окажусь прав. Суть этой награды не столь важна... Важно обещание, на которое я согласился.
Делает какой-то общий жест красной газетой.
Чтоб не произошло такого некрасивого события, Источник, сам находящийся выше всех сует и треволнений, наделил своего главного помощника силами и полномочиями, равных которым не было больше ни у кого, и постановил ему охранять свои пределы. Этот помощник, его наиглавнейший генерал, справлялся со своею задачей многие, многие тысячи лет, и справлялся блестяще. Но пришло время, и благодаря мастерству и хитрости вашего "двойника" он был побежден - по крайней мере в достаточной степени, чтоб ваш "двойник" нашел путь к Источнику. Источник даровал вашему "двойнику" испрошенное: вполсилы притушил зло, а также, чтоб подобные инциденты не повторялись, убрал из этого мира...
Показывает газетой вниз, на землю.
...магию. Здесь она была всегда; теперь же ее здесь нет. Как и в том мире, который знаком вам: в мире, возникшем во всей своей исторической полноте из-за того обмана, свидетелем которому вы стали. Ибо мне Источник не дал обещанного. Не стал он, как вы видели, даже и общаться со мной; и белку мою убил.
Вздыхает.
Почему? Не знаю. Но, думаю, нет нужды говорить, что я так этого не оставлю. А потому и с вами мы еще увидимся, и не раз.
Так же распадается на составляющие краски, только красная газета его, мягко планируя, опускается через пробоину в Sky Bridge ниже и ниже, пока не пропадает из виду.
***
Мимо VR в нешироком коридоре Второй башни быстро проходит, не глядя на него, его “двойник” - в глухой черной паре и обширном черном плаще, которым практически задевает VR, но не делает ни малейшей попытки извиниться или любым иным способом отметить присутствие “двойника”. VR смотрит ему вслед с изумлением, тот скрывается за поворотом и вступает на покалеченный Небесный мост, где, не обращая внимания ни на что, подходит к обугленной пробоине и поднимает небольшой лесной орех, прячет его в карман и уходит на противоположную сторону, цедя сквозь зубы:
Бесит. Я этого так не оставлю.
VR, проводив “двойника” взглядом, почти с восхищением:
Ну каков наглец, а? А еще младше. Нет, я этого так не оставлю.
Спускается вниз, где на него почему-то налетает давешний Ратнасари, замахивающийся полицейской дубинкой.
Коротко бьет Ратнасари в челюсть локтем, просит прощения по-малайски и идет в город.
Раньше По ком плачет ива
Первый обман Кара
Оглавление
Дальше
Quala Lumpur
25.12.1998
Асфальтированная дорога, по которой передвигался на недовольном жеребце Всадник, упирается в город, похожий на остров, густо засаженный разнообразными изобретательно спроектированными небоскребами в очень хорошем вкусе - интересной неквадратичной архитектуры, с массой глянцевой зелени по всей их высоте, просвечивающих, напоминающих жалюзи, висячие сады Семирамиды и пр. Среди высоток царит один - новенький, кажется, еще не вполне достроенный (в неожиданных местах из него торчат технологические леса и свисают ненадежные люльки), особенно высокий и непривычно двойственный. Две пухлые башни новичка напоминают пришельцу одновременно башни Саграда Фамилия и минареты, а соединяются они изящным прозрачным переходом-мостиком, в адрес которого он ворчит что-то вроде «…тоже мне, коридор Вазари…».
Вокруг снуют люди с коричневатой кожей и гладкими приветливыми лицами, ездят аккуратные чистые машины, во множестве произрастают деревья все с той же сияющей ярко-изумрудной листвой, какую человек средней полосы может встретить либо в кашпо и в кафе, либо в теплице ботанического сада, спешат вежливые скутеристы и оглядывают окрестности в поисках тех же такси, входов в гостиницы и кафе немногочисленные приезжие, затканные некоторым количеством «международных бизнесменов», высаживающихся из машин экзек-класса и быстро, но солидно, как и положено интернешнл бизнесменам, юркающих в кондиционированные фойе небоскребов.
Всадник медленно спешивается, вызвав интерес, пожалуй, одного лишь человека с острым взглядом и оливковой, как в дамских романах, кожей. Отфиксировав прибытие мужчины в глухой черной паре, удивительным образом пригодной для верховой езды, остроглаз ретируется в глубины черного авто и исчезает в лабиринте офисных кварталов…
…Куала-Лумпура.
О том, что это Куала-Лумпур, Всадник узнает из быстрого прочесывания мыслей ближайших «международных бизнесменов», потому что из имеющихся наблюдений выясняется, что:
1) на выходе из мира Иггдрасиля с ним произошло что-то, похожее на извлечение позвоночника;
2) на дворе 1998 год, и нам еще предстоит узнать, насколько шокирующа эта новость для нашего героя;
3) буквально одно забытье назад он находился на заметаемой снегом Трубной площади в Москве 14 декабря 1905 года.
Всадник оглядывается, подходит к скамейке под цветущим деревом с умопомрачительно пахнущими бело-желтыми цветками, мимолетно отмечая, что способен переносить непереносимый климат Малайзии без дополнительных усилий (и благодарит за это малайзийских богов), обнаруживает на скамейке саквояж коричневой кожи, без раздумий берет его и направляется в отель Mandarin Oriental, где получает карточку-ключ от забронированного номера и поднимается на предпоследний этаж.
Практически сразу под дверь номера кто-то подсовывает конверт. Всадник вскрывает его и читает:
25 декабря 1998
Лондон
Dear Mr. Daimon!
Я принимаю Ваше предложение с радостью. Если мы сумели объясниться с румынскими горцами, то с жителями русской столицы, наверное, проблем не будет вовсе. Надеюсь, недели окажется достаточно, чтобы проследить судьбу трех коллекций русских библиофилов - Н. К. Синягина, В. И. Яковлева и В. И. Десницкого. Правда, если искомый Плутарх попал в руки Синягина, боюсь, никаких закладок мне не найти: об этом состоятельном и эксцентричном собирателе известно, что он переплетал все свои книги и брошюры у Шнеля. Уповаю на то, что "мои" Плутархи попали в руки кого-нибудь, кто имел обыкновение оставлять книгам их первозданный вид. Не могли бы Вы помочь мне добыть пропуск в отделы редких книг Московской библиотеки имени Ленина и Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге?
Вы сомневаетесь, и я Вас понимаю. Легче поверить в то, что косильщик пропустит куст чертополоха посреди английского газона, чем надеяться обнаружить ценный артефакт на поле, изучаемом так тщательно и давно, как изучают Египет. Но я надеюсь. Пока эта возможность не отвергнута, она существует.
Отрывок из Книги мертвых. Вероятнее всего, Вы правы, но мне нужно убедиться. Осталось приложить не так много усилий, и я найду папирус Ани, или счет за зерно, или "истинное сокровище". Ваш подарок не столько позабавил меня, сколько тронул и обнадежил. Первая треть эпохи Нового царства, если не ошибаюсь? Сохранность великолепная. Наверное, с таким пропуском путь покойного Нефер-ренпета к богам прошел так же гладко, каким хотелось бы видеть мое собственное продвижение к папирусу Денона. Вижу только один способ отблагодарить Вас за подарок - послав Вам однажды деноновский артефакт. Разве что вместо просьбы о сосуде с водой Вы найдете мольбу об огне, пище и защите.
PS. О том, что Джерт писала Вам, я слышу впервые. Боюсь, что именно я и есть тот единственный источник, откуда она могла вычерпать Ваше имя и адрес. Если ее письма чем-нибудь досадили Вам, простите мою неосмотрительность. Джерт может быть очень настойчивой, а Ваше эффектное появление - два Ваших эффектных появления - оказались нешуточным испытанием для каждого из нашей группы, включая Кори, который Вас не знает, но очень наслышан. Все же сделанного не воротишь, и Вы имеете возможность насладиться возвышенным слогом Джерт, который приводит в благоговейный трепет нашего старого преподавателя истории литературы. В жизни Джерт выражается иначе, и это его огорчает, но мы с Кори его в этом не поддерживаем.
Счастливого Рождества.
Sincerely,
Q.
( См.)
Садится за стол и некоторое время сидит, глядя в пустую столешницу и раздумывая. Осматривает себя, проводя внутреннюю инвентаризацию и понимает, что:
1) “потерял музыку”, использовав ее как оружие массового поражения на Трубной площади;
2) был многажды ранен во время заварушки на Трубной и вроде как “погиб”, но почему-то не умер, а перенесся на более чем девять десятков лет вперед по шкале обычного времени на другой конец Евразии;
3) одет во что-то нейтральное, а не в свое обычное дирижерско-московское начала века, в нечто, неуловимо напоминающее ему боевую молодость и “всадническую” юность в Китае;
4) ему принадлежит ужасно знакомый коричневый кожаный саквояж, напоминающий его обычный дирижерский багаж… столетней давности
5) он не знает, кто такой/такая Q, но понимает, что это женщина. А вот ответить ей ему как раз есть чем, потому что московские букинисты были его хорошими знакомыми в эпоху поиска Брюсов… и, в общем, больше анализировать нечего, надо двигаться.
Выкладывает на стол из саквояжа какие-то конверты, три пузырька с неизвестным биологическим материалом, блокнот на пружинке, чернильную ручку и странный непрозрачный пузырек матового синего стекла. Берет лист красивой отельской бумаги и начинает писать:
31.12.98,
كوالا لمڤور
(Куала-Лумпур)
Dear Q:
Здесь очень людно, и у меня совсем нет времени, чтобы написать Вам о Петре Петровиче Соколове, антикваре и библиофиле, ученике Артура Шнеля, у которого переплетал свои книги Николай Козьмич Синягин. Равным образом не буду занимать Ваше внимание рассказами о Николае Васильевиче Соловьеве, который не обошел своим вниманием первую Отечественную войну русских, а книги свои посылал в переплет и вовсе в Париж, Паньяну. Париж нынче ближе к Вам, чем Москва и Санкт-Петербург, но Вы правы, когда ищете свои стулья там, где скопление их представляется большим. Я шлю Вам при помощи волшебной компании DHL необходимые письма и бумаги, а по поводу финансовой, визовой и транспортной поддержки Ваших путешествий Вас обещали найти люди из деканата, которые сумели заинтересовать изыскательскими проектами Вашей alma mater некий странный французский фонд какого-то очередного «культурного наследия». ( Cм.)
Его занятия прерывает стук в дверь.
Открывает дверь и впускает служителя отела, привезшего на покрытом белой скатертью катающемся столике приветственный комплект от менеджмента отеля, включающий небольшую, но изящную плоскую корзинку экзотических фруктов, серебряное ведро с шампанским на льду, два бокала, два идеальных сервировочных куверта и очередной конверт, лежащий на изысканной тарелочке минского фарфора под прозрачной стеклянной крышкой. За тщательной услужливостью служителя читается огромное напряжение, даже паника.
Бывший Всадник благодарит, не выдавая недоумения, игнорирует “комплимент”, впрочем, извлекая и разглядывая непривычный фрукт питахайи, напоминающий яйцо розового дракона, извлекает из-под крышки конверт и кладет его во внутренний карман.
Сам себе:
…Два прибора - это потому что меня двое или сейчас еще принесут паланкин с гладкой покорной мулаткой в национальном костюме?
Устыдившись, выходит из номера и и спускается в фойе отеля, решив продолжить рекогносцировку из города.
Выйдя из отеля, некоторое время стоит возле огромной скульптурной белки, сделанной из неведомого материала, с которым не сталкивался в прежней жизни. Наощупь он гладок, по ощущениям относительно легок, блестящ… и вездесущ. Вообще, бывший Всадник, кажется, не видел раньше такого количества ненатуральных оттенков, но он не позволяет себе на этом фокусироваться, задаваясь вместо этого другими вопросами:
- Откуда я знаю, как пользоваться лифтом?
- Откуда я знаю, как пользоваться ключом-“карточкой”?
- Откуда я знаю, что находится в чужих пузырьках, и не отправиться ли мне потом в Англию еще поучиться…
Тут он прерывает себя, понимая, что все это потом, потом, тем более что на здании напротив загорается реклама (“...откуда я знаю..?”), на которой присутствует все та же белка, на этот раз держащая орешек и сообщающая что-то по-китайски. “Ну, наконец-то, - думает он с облегчением, - хоть что-то, что я действительно понимаю”.
Всадник, в котором наш читатель теперь уже уверенно узнал Винсента Ратленда, рухнувшего на снег Трубной площади в Москве ранней зимой 1905 года и знакомого с системой пространственно-временных ходов (один из них привел его в Москву из португальской Синтры), с собственной магией (и больше ни с чьей, если не считать хтоническую магию в той же Синтре и глубоководное магическое нечто, поймавшее брошенный в океан перстень великого Ли Хунчжана) и с Китаем и китайским миром. С чем не был знаком Винсент Ратленд - так это с обилием машин конца ХХ века, с небоскребами, с компьютерами и всей той технологией, которая стала достоянием человечества как раз с конца 80-х годов. Удивительным образом все это ему далось без раздумья и напряжения, и шутка про “нас двое” оказалась не такой смешной, какой могла бы показаться, недаром его так “вело” возле Великого Ясеня… так. Это тоже потом.
Ратленд зашел в Twin Towers, поднялся на 88-й этаж, вошел в фойе с компьютерными терминалами, устроился перед компьютером, нашел почтовую программу и уверенно набрал в адресной строке:
Q@gmail.com
Набрал в строке темы:
To Q from QL
и по памяти восстановил письмо, которое начал было писать в номере от руки. Затем дописал правду:
“…Тут я снимаю с себя блестящую ленточку серпантина, который падает на меня с потолка компьютерного терминала KLCC, на 88-й этаж левой башни которого я имел неосторожность забраться по своим прозаическим делам.
Кажется, здесь тоже празднуют Новый Год. Как некстати”.
***
Не вполне понятно, почему помещение, куда беспрепятственно проник VR, никем не охраняется: башни-близнецы пока не открыты для посетителей, даже хотя этажи в ожидании новых жильцов уже обставлены всем, что в 1998-м году составляет пик компьютерно-технологического развития. Можно было бы ожидать, что полные благородного негодования охранники - а этот типаж меняется от одной страны к другой далеко не так сильно, как прочая фауна, - вот-вот вбегут, крича: "Jangan bergerak! Anda ditahan!", потребуют положить руки на клавиатуру и станут придирчиво проверять документы. Их-то у VR с собой, признаемся, и нет (да и ниже его достоинства таскать с собою какие-то утомительные бумаги); однако нет и охранников.
Тихо жужжат Pentium-ы, пощелкивают сетевые фильтры, моргают мониторы. На экране компьютера, за которым сидит VR, сама собой открывается ICQ - откуда бы ей взяться здесь, на серьезной офисной машине, ожидающей скучных таблиц и деловой корреспонденции?.. - с номером 3320201. Некто пишет:
Если вы сейчас не заняты, нам имеет смысл недолго поговорить.
VR, закончивший машинально наматывать серебряную ленточку серпантина на палец, без промедления отвечает:
Если и у вас выдалась свободная минутка - давайте.
Qars:
Прошу вас простить меня за анонимность. Мера эта не столько вынужденная, сколько объясняемая ненужностью моего представления: я знаю вас давно и слежу за вашей деятельностью с большим пристрастием, вам же ни мое имя, ни мой род занятий пока не скажут ничего. Если так вам будет удобнее, вы можете называть меня Qars - этот город мне по душе.
VR:
Будем считать, что приятно познакомиться. Позвольте в таком случае не представляться.
Qars:
Indeed, no need :)
Степень сходимости некоторых тотальных сущностей, к которым принадлежите и вы, мне до конца не ясна, поэтому позволю себе уточнить кое-что: помните ли вы, как попали сюда, и разговор с человеком в реке, или эта память осталась в другой ипостаси?
VR:
Простите, Mr Qars, не вижу причин отвечать на ваши вопросы. Adieu.
Уже собравшись выключить компьютер, встать и уйти, VR отдает себе отчет в том, что “Qars” нужен ему, если он хочет хоть что-то понять. И хотя он ничего не может поделать с раздражением, вызванным этим школьным форматом общения, немного побарабанив пальцами по столу, все-таки дописывает:
Простите мою неприветливость. Если вы готовы сообщить что-то более конкретное и показать лицо, можем обсудить человека, реку и ипостаси, если нет - простите, меня ждут.
Qars
Позволю себе усомниться в том, что вас именно здесь, в Куала-Лумпуре, кто-то ждет. Конечно же, вы правы: прятаться за электрическими буквами и странно, и невежливо. Но я расстроен: некто, кому я доверял всецело, кажется, обманул меня. А потому и воплощаться сейчас мне не хочется.
*sigh*
Могу ли я попросить вас подойти и посмотреть в окно позади вас, в которое видно вторую башню? На том же этаже, на котором сейчас вы находитесь, должна быть хорошо освещена другая фигура, и она должна быть знакома вам хотя бы смутно.
VR чувствует, что несмотря на его удивительную и совершенно необъяснимую для нормального человека теплорегуляцию ему стало холодно, и практически усилием воли удерживает дрожь. Ничего не отвечая Карсу, подходит к обозначенному окну, которое мог бы по старинке описать как “французское” (оно занимает всю стену от пола до потолка), и оглядывает тот самый “коридор Вазари”, который тянется от него к противоположной башне. В конце стеклянного коридора видит себя, стоящим в абсолютно такой же позе. “Двойник” заложил руки за спину и оглядывает его с холодной неприязнью.
VR, из привычного упрямства:
Я вроде не ел местных плодов, а эффект слезы уже давно выветрился.
На всякий случай складывает руки на груди.
У компьютера, за которым он сидел еще минуту назад, включается динамик, и омерзительный цифровой голос (видимо, принадлежащий Qars-у) говорит с неестественными интонациями:
"Эффект слезы"? Что же, значит, вы все помните оттуда. Замечательно... Человек, которого вы видите напротив себя, - и вы, и не вы. Не думайте, что это фокус с зеркалами! Две башни возникли на этом месте не случайно. Изначально должно было быть всего одно здание. Второе - и соединение между ними - возникло как результат подозреваемого мною обмана. Это символ.
Цифрово смеется: Ха, ха, ха.
Qars, жестяно отсмеявшись, продолжает:
Мне нужна ваша помощь. Некое известие должно было быть передано от меня... наверх. Но никакой реакции не последовало, и я раздосадован. Известие было потеряно где-то в окрестностях этого мира, этого города. И я практически уверен, что дело закончено, да не в мою пользу... Вы можете помочь мне?
Как будто поколебавшись, продолжает:
Если вы чего-либо хотите взамен - пожалуйста, буду рад удовлетворить ваше желание. На чем еще держатся все эти миры, если не на добром старом quid pro quo.
Где-то поодаль слышен шум. Кажется, охранники Petronas Towers все-таки заметили подозрительную активность (не в последнюю очередь, кажется, из-за появления двойника VR) и собираются на проверку подведомственных помещений.
VR вздыхает, с облегчением отмечая, что “двойник” на противоположном конце моста отходит, продолжая смотреть на него, отворачивается и скрывается в тени; затем поворачивается снова к компьютерному терминалу.
Терпеливо, как будто объясняя ребенку:
Monsieur Qars, too little, too soon. Времена, когда я выполнял чужие errands, остались в моем далеком детстве, я не готов ни для кого таскать каштаны из огня, даже если этот кто-то - неизвестная сущность из электрических проводов, мне ничего ни от кого не нужно - ни взамен, ни просто так, а если вы ищете белку - потому что что-то мне подсказывает, что все нынче ищут белку, ведь именно она носилась с известиями снизу вверх и сверху вниз, то в этом двойственном городе мне уже встретились два намека на белок, - с удовольствием сообщу вам, если встретится больше.
Помедлив:
В остальном, будучи любезным человеком, всегда готовым помочь ближнему и дальнему, замечу: ну, о какой помощи галактического порядка может идти речь, если вы так ничего о себе и не сказали? Будьте же благоразумны.
Утомившись, возвращается к компьютеру и посылает письмо Q, отметив странное совпадение начальных букв ее имени и имени Карса.
Вежливо дождавшись отправки письма, окно ICQ снова вылезает поверх остальных.
Qars, удовлетворенно:
Именно белку, да! Это тот самый случай, когда одной сущностью заменить кучу прочих и удобно, и полезно. Найдите же ее для меня, прошу вас. Я же обещаю не забыть вашей доброты.
Вбегают охранники, крича:
Jangan bergerak! Anda ditahan!
VR, по инерции пробормотав "tres bien", выдергивает шнур компьютера из гнезда и разворачивается к охранникам с максимально недовольно-удивленным видом человека, которого оторвали от важного дела. Вежливо:
Apa yang berlaku, tuan-tuan?
Вперед выходит Cамый здоровый охранник (он же, судя по всему, лучше всего говорящий по-английски). С угрожающей усмешечкой:
What is the name of the tree with the biggest coconut?!
Улыбается, как будто сказал что-то очень умное.
Охранник поменьше, недоумевая, обращается к другому охраннику поменьше, по-малайски:
Я, конечно, не очень хорошо помню английский, но, по-моему, он спросил у него что-то про кокосы? Какие кокосы?!
Второй охранник поменьше, с тщательно подавляемым сомнением:
Я тоже не понял, но Ратнасари знает, что делает!
Ratnasari:
When you open the big door in the fridge, what you do when it is not very cold?
Поворачивается к своим спутникам, по-малайски, зло и отрывисто:
Ну-ка раздевайтесь и сложите из штанов звезду!
Охранники переглядываются и топчутся на месте. Один начинает нехотя стаскивать с себя штаны, но другой останавливает его. Оба охранника поменьше вопросительно переводят взгляд с Ратнасари на VR.
Ratnasari:
I say when you go in the window and the sky is very black, no stars, how you know it is the same sky?!
Жестяной голос Qars-а из выключенного компьютера:
I can keep them here for as long as you like, но вас же вроде бы "ждут"?
Один охранник другому:
Похоже, надо все-таки сложить звезду? Ратнасари очень злится.
Ratnasari тем временем краснеет (что на его смуглом лице различить довольно сложно) и начинает размахивать пистолетом. Кричит:
WHEN I WANT THE RICE I WANT THE RIGHT RICE!!
VR вручает отключенный компьютерный сисблок загадочному Ратнасари, аккуратно вынимая у него из руки пистолет; тот послушно принимает металлическую коробку и сгибается под ее тяжестью.
Охранникам, по-английски: Господа, похоже, ничем не смогу помочь и вам. Я вообще, видите ли, только сегодня впервые столкнулся с предметом, обозначенным вашим лидером как “холодильник”, и понятия не имею, как определить в нем уровень холода. Приблизительно те же соображения ждут вас в ответ и на другие вопросы. Поэтому советую обратиться к очень похожему на меня человеку, спускающемуся сейчас на лифте второй башни. Кажется, он связан с какими-то демонами.
По-отечески приобняв за плечи двоих охранников, подталкивает их к выходу; поняв, что Ратнасари тяжело, помогает ему поставить сисблок на ближайший стол. Компьютеру:
А вот соревноваться со мной в сарказме я бы вам не советовал, милейший город, занесенный снегом. Одно неверное слово, и ни белки, ни стрелки - ничего.
Ratnasari, доверительно обращаясь к VR:
My cousin, he works at Borobudur. Very great place-very great power in that place.
VR кивает, провожает Ратнасари обратно в коридор, закрывает за ним дверь, которая немедленно врастает в пол и стены толстыми блестящими зелеными корнями, и направляется к “Коридору Вазари”, посередине которого ему привиделось мелькание чего-то рыжего.
***
В "коридоре Вазари" - да и снаружи - темно: обе великолепные башни погружены в вязкую душную куала-лумпурскую ночь. Функциональное освещение здесь работает, но не освещает даже и трети того, что хотелось бы увидеть, из-за чего складывается ощущение, что мир этот проработан пока не до конца и существует будто бы в виде черновой альтернативы настоящей полнокровной реальности. Из всего пока увиденного нами лишь та самая дверь, усилиями VR вросшая в офисные перекрытия башен, превратилась в нечто узнаваемо сочное, зелёно-глянцевое, доделанное.
Тем временем голос из саркастического компьютера, хоть и был оставлен за проросшей дверью, видимо, все же считает своим долгом пояснить VR что-то дополнительное, а потому преследует его, жестяно бубня откуда-то сбоку:
Не думаю, что вам стоит встречаться с вашим "двойником"... Подумайте, ведь более разные бэкграунды сложно себе представить: вот он, всю жизнь проживший в мире, исполненном магии, и родившийся почти на век позже вас, а вот вы, магию нашедший лишь титаническим усилием, и то благодаря тому, что живет она исключительно в вашей крови и вашей семье... Конечно, ничего страшного не произойдет: ваши миры разведены так же надежно, как разведены эти две башни. А все-таки стоит ли рисковать?
Кажется, что Qars-у хочется поговорить.
VR коротко, но от души смеется, продолжая с непонятными целями вглядываться в “Коридор Вазари”.
Слушайте, Мосье Карс, как говаривали мои знакомцы в Москве-матушке. Вы можете сейчас рассказать мне все, что угодно: про холодильники, про компьютеры, про скайскрейперы, про двойников и разную магию, я буду вам за все это очень благодарен, потому что любознателен; особенно же любознателен сейчас, когда не понимаю, как попал и в мир Великого Ясеня, и в Малайзию 1998 года от рождества Христова. Но позвольте все-таки сделать некое тактическое усилие, отбросить лишнее - щебенку мироздания, неудачные копии, каковая представляется мне путешествующей по второй башне (тем более что она младше), и высечь из этого мраморного карьера по крайней мере белку, исполняющую роль вселенского лифта.
Последние слова договаривает, похоже, совсем забыв все перечисленные обстоятельства, отодвигает ладонью стекло из “французского окна” и вступает в переход между двумя башнями.
На подходе к проходу, соединяющему башни на 41-м и 42-м уровнях, казалось, будто там так же темно, как и снаружи. Но теперь, когда SkyBridge открыт, видно, что темнота здесь другого свойства: она не кромешная и не постоянная, а клубится и переливается, как будто пряча что-то то ли готовящееся сделаться, то ли уже сделанное, но тайно. Эти облака темноты периодически съеживаются и принимают образ белки, почему-то вставшей характерным столбиком, озирающейся и принюхивающейся, то разрастаются, поглощая все пространство воздушного перехода, и в них всплывают непонятные VR картины, и вначале он думает, что видит изображения с карт Таро. Вот Башня, упирающаяся в небеса и переламывающаяся пополам. Вот Повешенный - или это не повешенный, но кто-то, перевернутый и придавленный огромным и неподъемным весом. Вот Маг - и этот Маг похож на него самого; не тот ли это двойник, что был во второй башне? Понять, что за известие несет белка и кому, из этих картин решительно невозможно.
Снаружи начинается тропический дождь с намеком на готовящуюся грозу. Длинные тяжелые канаты дождя с мокрым хлестом ложатся на окна "небесного моста".
Qars, очень печально и откуда-то сбоку, будто он стоит за спиной VR, но невидим:
Кажется, мы приближаемся к концу.
VR озирает все представившееся его взору эфемерное визуальное богатство почти с восхищением, хотя что-то внутри него нашептывает, что двойник-то, похоже, повидал и не такое. Действуя без раздумий, ловит из воздуха сияющий, как бриллиант, хрустальный кораблик с гордо раздутым парусом, дует на него и заставляет вылететь за стеклянную стену дискомфортного перехода. Это действие окончательно лишает коридор стен, и тропический ливень наполняет все обозримое пространство, оставляя VR в простой рыбацкой лодке посередине разыгравшегоя тайфуна.
Вот печально уносит в водоворот плод питахайи, вот прощально махнула цветущей веткой жакаранда, вот, кажется, и VR ожидает бесславная гибель в ураганных небесах над Куала-Лумпуром.
VR упрямо поднимается в лодке и выходит из нее в ураган, чувствуя под ногами твердь воздушного перехода между двумя башнями. Лодку уносит назад и вбок; кто-то сдавленно кричит.
VR идет вперед. Ему кажется, что он идет по скользкому бревну над пустой гулкой бездной, в руке у него небольшой серый камешек, из которого растет одуванчик, освещающий окрестности, и какой-то странно знакомый голос говорит: “Кому камень?.. Человеку с дороги Ра…”
Вода опадает, как будто тайфун прошел по своим делам дальше: VR совершенно сух и стоит на соединительной перемычке между башнями. На плечо ему падает серебряный виток новогодней ленточки.
Qars, напряженно:
Может произойти что угодно. Я все же надеюсь, пусть против всякого здравого смысла, получить заслуженный выигрыш. Немало сил было потрачено на это пари!
Тем временем шторм расчистился, и в сухом коридоре наконец-то стала видна белка, на поиски которой было потрачено столько усилий. Она сидит во всем своем пушистом великолепии ровно посередине перехода, поводя влево-вправо милой мордочкой, поблескивая черными глазами и чуть обнажая зубы. Очень сложно представить себе, что это не толстохвостый рыжий грызун, а некое известие, получение (или неполучение) которого заставит вещи идти совершенно по-другому. Белка находится столь близко и сидит столь доверчиво и спокойно, что кажется, будто подойди к ней и взять ее на руки не сложнее, чем щенка или котенка.
VR делает несколько шагов к белке, и вдруг останавливается, как будто оглушенный воспоминанием о чем-то, чего с ним не было, но что, он уверен, произойдет в будущем; он вспоминает похожее создание у себя на плече и вспоминает, как скажет, и говорит - но он ли говорит это, понять невозможно:
Но как мы часто видим пред грозой -
Молчанье в небе, тучи недвижимы,
Безгласны ветры, и земля внизу
Тиха, как смерть, и вдруг ужасным громом
Разодран воздух!..
Посреди высыхающего куала-лумпурского неба раздается ужасный гром, молния ударяет ровно в середину небесного перехода, и в этой вспышке молнии белка пропадает, только будто немного расставив лапки, как если бы она пыталась в последний раз обнять кого-то.
Qars, глухо:
Что ж, значит, всё.
VR, похоже, из каких-то простых охотничьих инстинктов изготовившийся все-таки поймать белку, с удивлением рассматривает непонятным образом оказавшийся у него в руках тонкий синий плед (что-то внутри него говорит: “Это из самолета”), вернее то, что от него осталось, - дымящийся лоскут. Понимает, что собирался при помощи этого примитивного приспособления изловить сущность, находящуюся вне человеческих измерений, но с присущим ему отсутствием раскаяния в своей наивности полагает, что раз сущность манифестировалась через белку, то и ловить ее пристало обычным способом.
Потом неожиданно для себя говорит:
И все-таки мы еще встретимся.
Идет вперед, перепрыгивает зияющую дыру в Небесном Мосте, и выходит во второй башне KLCC. Через плечо, Карсу:
Всё значит всё. Умейте проигрывать, мон шер.
В проходе рядом с пробоиной, образовавшейся после удара молнии и гибели белки, понемногу собирается из воздуха мрачный хорошо одетый человек с газетой красного цвета. Все краски, понадобившиеся для придания человеку собственного цвета, он (будто бы не без труда) выбрал из окружающих его предметов, и остается непонятным лишь откуда у него красная газета.
Пристально смотрит на VR, уже готовящегося скрыться в глубине второй башни. Говорит ровно, странным образом направляя стрелы звука будто бы прямо в уши VR, так, что его хорошо слышно даже на фоне ревущего ветра:
Во времена не то чтобы незапамятные, а даже и не познаваемые, между мною и Источником всего сущего - к которому я, правда, не принадлежу - было (а может, и будет) заключено Великое Пари. Я настаивал, что Источнику суждено быть, гм, "взломанным". Источник же утверждал обратное, и предложил мне некую награду, если я окажусь прав. Суть этой награды не столь важна... Важно обещание, на которое я согласился.
Делает какой-то общий жест красной газетой.
Чтоб не произошло такого некрасивого события, Источник, сам находящийся выше всех сует и треволнений, наделил своего главного помощника силами и полномочиями, равных которым не было больше ни у кого, и постановил ему охранять свои пределы. Этот помощник, его наиглавнейший генерал, справлялся со своею задачей многие, многие тысячи лет, и справлялся блестяще. Но пришло время, и благодаря мастерству и хитрости вашего "двойника" он был побежден - по крайней мере в достаточной степени, чтоб ваш "двойник" нашел путь к Источнику. Источник даровал вашему "двойнику" испрошенное: вполсилы притушил зло, а также, чтоб подобные инциденты не повторялись, убрал из этого мира...
Показывает газетой вниз, на землю.
...магию. Здесь она была всегда; теперь же ее здесь нет. Как и в том мире, который знаком вам: в мире, возникшем во всей своей исторической полноте из-за того обмана, свидетелем которому вы стали. Ибо мне Источник не дал обещанного. Не стал он, как вы видели, даже и общаться со мной; и белку мою убил.
Вздыхает.
Почему? Не знаю. Но, думаю, нет нужды говорить, что я так этого не оставлю. А потому и с вами мы еще увидимся, и не раз.
Так же распадается на составляющие краски, только красная газета его, мягко планируя, опускается через пробоину в Sky Bridge ниже и ниже, пока не пропадает из виду.
***
Мимо VR в нешироком коридоре Второй башни быстро проходит, не глядя на него, его “двойник” - в глухой черной паре и обширном черном плаще, которым практически задевает VR, но не делает ни малейшей попытки извиниться или любым иным способом отметить присутствие “двойника”. VR смотрит ему вслед с изумлением, тот скрывается за поворотом и вступает на покалеченный Небесный мост, где, не обращая внимания ни на что, подходит к обугленной пробоине и поднимает небольшой лесной орех, прячет его в карман и уходит на противоположную сторону, цедя сквозь зубы:
Бесит. Я этого так не оставлю.
VR, проводив “двойника” взглядом, почти с восхищением:
Ну каков наглец, а? А еще младше. Нет, я этого так не оставлю.
Спускается вниз, где на него почему-то налетает давешний Ратнасари, замахивающийся полицейской дубинкой.
Коротко бьет Ратнасари в челюсть локтем, просит прощения по-малайски и идет в город.
Раньше По ком плачет ива
Первый обман Кара
Оглавление
Дальше