Добро пожаловать в Зомбилэнд
Позавчера были на дне рождения дедушки. Народу было немного: он с Любой, мы с Лидой, отец и подошедший чуть позже Дмитрий Иванович.
Что могу сказать: все представители того поколения еще больше сдали. Послушав дедушку, я уже не удивляюсь, что он в прошедшем декабре впервые забыл позвонить и поздравить с днем рождения меня (а когда я на следующий день перезвонил, чтобы узнать, не случилось ли чего, то он вроде бы даже и не понял, почему я ждал его звонка). Он путает всякие даты и годовщины смерти разных родственников. Дедушка еще ходит на работу и даже делает там что-то осмысленное, но чувствую я, что это ненадолго.
Люба перестала отжигать, как раньше, и только циклично жалуется на свои болячки, на больницы, на отсутствие бесплатных лекарств, на стоимость платных, на малый размер пенсии. Кулинарные способности ее, впрочем, остались без изменения: даже такое простое блюдо, как курица с картошкой, из-под ее рук вышло удивительно неаппетитным. Я очень порадовался, что предусмотрительно плотно пообедал дома. Сама Люба посетовала, конечно, на то, что я ничего не ем, но затем засунула в рот большой кусок курицы и принялась с энтузиазмом обгладывать его, помогая себе руками; это на какое-то время ее заняло и избавило меня от лишних просьб попробовать что-нибудь из находящегося на столе. В частности, мне больше не предлагали угоститься салфетками.
Дмитрий Иванович на общем фоне выделялся (как и ранее, впрочем) опрятностью и благообразием, но он еще больше похудел и усох и скоро, вероятно, сможет не просто стучать в окно, чтобы ему открыли дверь (квартира на первом этаже), а целиком протискиваться между прутьями решетки. Дмитрий Иванович всегда смотрит на меня с необъяснимым дружелюбием, хотя мы никогда не были особо близки и почти не общались, и пытается разузнать побольше о моей жизни и моих планах и перспективах, но ему это с каждым разом удается все хуже: он отвлекается на что-то еще и забывает, о чем собирался спросить, теряя таким образом нить инициированной им же беседы.
В целом было откровенно скучно, ситуацию исправлял разве что отец, задавая многочисленные вопросы о наших родственниках. Мне посещение этого мероприятия было в тягость. Все та же крайне неуютная квартира, все та же малосъедобная еда, все те же люди, с которыми я не нахожу ничего общего.
Из услышанного за столом помнится только история про неких Пивоваров, проживавших в Рязани: про Пивовара-младшего, который купил себе автомобиль Москвич и поехал на нем в Москву, где около Курского вокзала попал в аварию; а также про Пивовара-старшего, рыбака, который к своей лодке приделал крылья - тут разыгравшаяся фантазия рисует продолжение, в котором он на этой лодке с крыльями полетел в Москву и около Курского вокзала попал в аварию.
Что касается Лиды, то она сначала немного переживала и побаивалась, но затем быстро освоилась и почувствовала себя вроде бы довольно комфортно. Родственники мои отнеслись к ней очень благосклонно; хотя откровенно говоря, я вообще не уверен, что они осознали, что в гости пришел совершенно новый человек. Если мне не изменяет память, они не задали ей ни одного вопроса, хотя видели ее впервые: не поинтересовались ни о том, как мы познакомились, ни о том, чем она занимается, вообще ни о чем.
Что могу сказать: все представители того поколения еще больше сдали. Послушав дедушку, я уже не удивляюсь, что он в прошедшем декабре впервые забыл позвонить и поздравить с днем рождения меня (а когда я на следующий день перезвонил, чтобы узнать, не случилось ли чего, то он вроде бы даже и не понял, почему я ждал его звонка). Он путает всякие даты и годовщины смерти разных родственников. Дедушка еще ходит на работу и даже делает там что-то осмысленное, но чувствую я, что это ненадолго.
Люба перестала отжигать, как раньше, и только циклично жалуется на свои болячки, на больницы, на отсутствие бесплатных лекарств, на стоимость платных, на малый размер пенсии. Кулинарные способности ее, впрочем, остались без изменения: даже такое простое блюдо, как курица с картошкой, из-под ее рук вышло удивительно неаппетитным. Я очень порадовался, что предусмотрительно плотно пообедал дома. Сама Люба посетовала, конечно, на то, что я ничего не ем, но затем засунула в рот большой кусок курицы и принялась с энтузиазмом обгладывать его, помогая себе руками; это на какое-то время ее заняло и избавило меня от лишних просьб попробовать что-нибудь из находящегося на столе. В частности, мне больше не предлагали угоститься салфетками.
Дмитрий Иванович на общем фоне выделялся (как и ранее, впрочем) опрятностью и благообразием, но он еще больше похудел и усох и скоро, вероятно, сможет не просто стучать в окно, чтобы ему открыли дверь (квартира на первом этаже), а целиком протискиваться между прутьями решетки. Дмитрий Иванович всегда смотрит на меня с необъяснимым дружелюбием, хотя мы никогда не были особо близки и почти не общались, и пытается разузнать побольше о моей жизни и моих планах и перспективах, но ему это с каждым разом удается все хуже: он отвлекается на что-то еще и забывает, о чем собирался спросить, теряя таким образом нить инициированной им же беседы.
В целом было откровенно скучно, ситуацию исправлял разве что отец, задавая многочисленные вопросы о наших родственниках. Мне посещение этого мероприятия было в тягость. Все та же крайне неуютная квартира, все та же малосъедобная еда, все те же люди, с которыми я не нахожу ничего общего.
Из услышанного за столом помнится только история про неких Пивоваров, проживавших в Рязани: про Пивовара-младшего, который купил себе автомобиль Москвич и поехал на нем в Москву, где около Курского вокзала попал в аварию; а также про Пивовара-старшего, рыбака, который к своей лодке приделал крылья - тут разыгравшаяся фантазия рисует продолжение, в котором он на этой лодке с крыльями полетел в Москву и около Курского вокзала попал в аварию.
Что касается Лиды, то она сначала немного переживала и побаивалась, но затем быстро освоилась и почувствовала себя вроде бы довольно комфортно. Родственники мои отнеслись к ней очень благосклонно; хотя откровенно говоря, я вообще не уверен, что они осознали, что в гости пришел совершенно новый человек. Если мне не изменяет память, они не задали ей ни одного вопроса, хотя видели ее впервые: не поинтересовались ни о том, как мы познакомились, ни о том, чем она занимается, вообще ни о чем.