One more thing
Вчера случилась одна вещь, которая сфокусировала и направила мои мысли, чтобы осветить одну важную точку.
Феминизм это не только и не столько способ мышления и МО, сколько коммьюнити, общность человеческая, раз-деление взглядов и распределение их.
Как любое искусство, или ремесло, феминизм это в первую очередь идентификация с людьми, которые разделяют этот компендиум воззрений. Под феминизмом здесь я подразумеваю сформулированное движение с определенными правилами, а не личные практики, хм, равенства, наедине с собой. Не буду вдаваться сейчас в вопрос, почему так важно, чтобы тебя признали равной некие peers, и почему недостаточно просто втайне считать, что ты равна мужчинам. Положим, этого просто недостаточно, и всё.
Так вот, есть одна вещь, она довольно важна для феминистских коммьюнити, и эта вещь - действие. Акционизм, практики, как ни называйте, сидеть на диване и верить в мировой феминизм будущего считается бессмысленным и в целом неконструктивным делом, если ты не радфем (радфем в своих воззрениях обходят этот момент как пренебрежимый).
Здесь я бы хотела резко переключиться и сказать об одном аспекте женской социализации в патриархальной модели, а именно, о воспитываемом желании обслуживать. Женщины в патриархальной модели выращиваются en masse как служебные объекты, не только в свойстве материальных услуг, но больше даже эмоциональных и прочих псише-связанных видах деятельности. На операциональном уровне это выражается как стремление обслужить, помочь, поддержать. Пресловутое «женщина должна» держится на этих трех колоннах.
И большая проблема феминизма, имхо, как коммьюнити и как философии', в том, что он не рефлексирует собственную эксплуатацию этого тропа. Феминизм, пардон май френч, не отдупляет, что в феминизме женщина должна овердохуя, пардон май френч. Просто это другие задачи. Ранее она обслуживала и поддерживала мужчин, теперь она обслуживает и поддерживает женщин и феминистские идеи.
Если какая-то феминистка оказалась в беде, любая другая феминистка должна все бросить и бежать на помощь, срывая с себя последнюю рубашку. Феминистки не могут позволить себе равнодушно созерцать, если где-то происходит несправедливость или катастрофа, это обязательно должно стать их личным делом, ОНИ ДОЛЖНЫ.
Если феминистка позволяет себе считать, что ее происходящее в Африке или России не касается, она плохая феминистка.
Мне кажется, это неконструктивно. Мне лично хотелось бы от феминизма, чтобы эта конкретная особенность моей личности, которая много лет служила инструментом для taking advantage of me, не использовалась сверх нормальной общечеловеческой нормы (ты мне - я тебе, если грубо). Мне бы хотелось, чтобы мою эмпатию не доили досуха. И чтобы мое желание социализироваться не теребили постоянно, манипулируя моим чувством вины, чтобы добиться собственного эмоционального успокоения от переживаний, вызванных знанием, что кто-то где-то страдает.
Я не знаю, является ли мое желание пребывать в феминизме так, чтобы отдыхать от патриархального бремени наивным, но я знаю, что я не делала мир таким, какой он есть, и я не заслужила обвинений в том, что если только я не готова исправлять всё и сразу, то я плохая феминистка и плохая женщина.
Мне это кажется грустным и ироничным - люди патриархальных воззрений клеймили меня черствой эгоисткой, когда я не стремилась выполнять бегом их поручения, и сейчас люди феминистской закалки пытаются делать со мной то же.
В защиту феминизма скажу, что этой проблемой страдает не только феминизм, это частый симптом всех лево-центрированных идеологий: эксплуатация, часто настолько беспощадная, что переходит все границы, чувства вины: женщины подвержены ей сильнее всего, продать им чувство вины по отношению к другим, еще более угнетенным видам и меньшинствам, и настроить тем самым на действия, проще, чем отнять конфету у ребенка.